Серпомъ по недостаткамъ
Шрифт:
Ехал я не один: со мной в город отправились Колька-сосед и самая старшая из "моих" девочек, с удивившим меня именем Павла. Была она дочерью местного шорника - человека уважаемого и зарабатывающего (по меркам слободы) "бешеные деньги". Денег он и вправду зарабатывал много, зимой иногда и до сотни рублей за месяц выходило. А вот летом шорник все заработанное пропивал - и почти что четырнадцатилетняя Павла с двумя младшими братьями добывали летом пропитание себе самостоятельно, причем на себя и на папашу. Поэтому когда эта тройка попросилась ко мне "в отряд" - я возражать не стал: и они прокормятся не впроголодь, и мне польза. Теперь же польза получилась очень даже приличная: Павла на окрестных рынках
Урожай-то невелик, редисок я посеял ровно триста пятьдесят штук. С десяток мы уже потратили на "зелень для гамбургеров", да и сами съели раза в два больше. Но редиски оказались и на самом деле "гигантскими", каждая выросла со средних размеров яблоко. Не зря я земличку удобрял! Так что двадцать пять пучков редиски (по шесть штук всего) тянули на полпуда - и была обоснованная уверенность в том, что их получится продать за приличные деньги. Евдокия (и, понятное дело, Колька) считала что три копейки за пучок - цена хорошая. Но Павла убеждала меня, что и пятачок мало будет.
В Царицыне Павла с Колькой отправились на рынок выяснять, кто из них был прав, я же пошел немного в другую сторону. Не очень немного, до нужного мне места оказалось идти почти версту, о чем и сообщил городовой. Благо, у пристани их я увидел сразу троих и тут же спросил ближайшего о цели моего путешествия:
– Извините, не подскажете, где тут городская типография?
– За что извинять-то? И вам, господин, какая именно типография потребна?
– Да мне любая, которая поближе.
– А, понятно. Да они все в одном месте, угол Астраханской и Покровской. Тут недалече, с версту всего. Прикажете извозчика кликнуть?
– Спасибо, я прогуляюсь.
Вежливая сейчас полиция. Но насчет прогуляться - я видимо все же слегка погорячился. Улицы в городе были широкими, светлыми. Окруженные двух-, и иногда - и одноэтажными, но именно городскими домами, они казались почти что проспектами. Однако было одно мелкое неудобство: замостить их явно забыли. Снег сошел больше месяца назад, дождей еще не было - и улицы были покрыты слоем мелкой глиняной пыли сантиметров на пять, а то и десять. И идти по ним было наверное труднее, чем американским астронавтам топать по Луне. Каждая телега поднимала огромный шлейф пыли, а двигались эти телеги по улице внепрерывную - в общем, остаться хотя бы относительно чистым возможности не представлялось. Я еще подумал, что если дождей в ближайшее время не будет, то ведь и поля крестьянские в такую же пыль превратятся, и даже вспомнил подходящую случаю цитату из "Графа Монте-Кристо". С другой стороны, если будет дождь, то улицы превратятся в поток грязи и в городе будет только хуже, так что уж лучше пыль...
Да места я добрался примерно через полчаса, весь пропитавшись этой пылью. Оказалось, что городовой сказал верно: тут в соседних зданиях размещались сразу все четыре городских типографии.
К моему удивлению, в первой же я нашел в небольшом коридорчике веник, висящий на стене на гвоздике - им я кое-как отряхнулся от пыли, и умывальник, наполненный чистой водой: умыться тоже было явно нелишним. Секунду подумав, в вошел в дверь, за которой явно слышался шум машин. За дверью оказалась большая комната ,в которой стояла и работала вероятно как раз печатная машина: что-то большое и очень шумное. Двое мужчин у машины мельком взглянули на меня и продолжили заниматься своими делами. Но третий - которого я сразу не заметил, потому что он сидел за чем-то вроде комодика - встал и подошел ко мне:
– Господин, контора находится за соседней дверью!
– он говорил довольно громко, почти кричал - да и то слышно его было неважно из-за шума.
– А мне контора и не нужна, я хочу спросить...
Мужчина
взял меня за руку и вышел в коридор, затем закрыл дверь и повторил:– Контора - за этой дверью. Тут - типография.
– Мне типография и нужна. Вы что делаете с концами?
– С чем?
– Ну, с заправочными концами, которые остаются после заправки печатной машины.
Он задумался:
– Наверное выкидываем. Или в печке сжигаем - кому нужна мятая бумага?
– Мне нужна. У вас же их много остается?
На лице мужчина отразилась напряженная работа мысли. Немного подумав, он снова взял меня за руку, провел в типографию, подвел к большой корзине в углу. В корзине были свалены мятые куски бумаги - на вид вроде бы большие.
– Вам это нужно?
– Да, именно это.
– А... Эй, Семен, подь сюды!
– крикнул он стоящему у машины молодому парню лет пятнадцати. Не иначе, подмастерье или ученик тут - Вот, за бумагой господин пришел - и ткнул в меня пальцем. Подошедшему парню я постарался объяснить подоходчивее:
– Мне нужны вот такие концы бумаги, вы же их все равно выбрасываете? А я возьму их все, сколько у вас их будет, за деньги возьму. Единственное, я бы попросил не мять их сильно, а просто складывать...
– Вы кто, откуда будете?
– неожиданно поинтересовался Семен.
– Инженер Волков, из Ерзовки... вообще-то из Австралии, но вот...
– Странно...
– Что странно?
– Обычно за бумагой лавочники деревенские приходят, кулачишки начинающие, а тут - целый инженер, да еще из Австралии. Вы же небось для обертки бумагу хотите взять? Так не годится она для обертки! В масле концы, причем в касторке неочищенной. Мануфактуру - так напрочь испортит, про еду какую - и говорить вовсе неприлично: ядовитая касторка-то неочищенная, пронесет что душу вывернет - так счастье будет что жив остался...
– и, качая головой, Семен развернулся и пошел обратно к машине. Неожиданно остановился, повернулся ко мне:
– А вам чего заворачивать-то?
Заворачивать мне ничего было не надо. Откровенно говоря, мне просто надоело вытирать задницу пучком соломы - и про иное использование обрывков бумаги я даже не задумывался. Но мысль такая показалась интересной:
– Да мне, собственно, не столько заворачивать... а если заворачивать, то гамбургеры.
– Гамбургеры? Какие гамбургеры?
– в голосе его было откровенное недоумение.
– Вот такие, австралийские - и я достал из рюкзака пакет с парой гамбургеров, захваченных мною на обед.
– Интересно... а это тоже бумага?
Да, поаккуратнее надо быть с полиэтиленовыми пакетами...
– Нет, это я из Австралии привез, акулий пузырь. А заворачивать мне здесь нужно будет в бумагу - маловато акул в Волге...
– Нет, нет у нас такой бумаги. Много вот какой остается, обрез это - и он показал мне пачку узких листов, шириной сантиметров десять и длиной около полуметра. Этой продать мы можем сколько угодно, в день пуда два остается. В лавке при конторе продаем по две копейки фунт, но если вам много надо, то дешевле отдам. Да она вам не годится, разве что склеивать - да кому нужна такая морока?
– И сколько этот обрез стоит?
– Давайте по полтине за пуд - если нужна она вам.
– Надо попробовать. Я пока куплю фунта два... лучше пять - для пробы. Или шесть - нет у меня полушек - и я полез за деньгами в рюкзак.
– Для пробы берите так.
– Он отошел куда-то за машину, затем вернулся, держа в руках не очень толстую пачку бумаги: - Вот, возьмите пока. А если больше нужно будет, то приходите или как сейчас в субботу, или вечером, после пяти - я в гимназии раньше. А то сразу к папеньке в контору и заходите, я скажу ему что сговорился с инженером из Ерзовки на такую цену.