Серые кардиналы

В свою очередь, задачей Сушуня и его группировки с августа по ноябрь 1861 г. стало недопущение каких-либо связей между императрицами и князьями. Тайным посланником от Орхидеи к князю Гуну, умному и энергичному брату императора, стал лично Ань Дэхай, он переоделся бродячим торговцем и смог отдать послание лично в руки Гуну. В нем содержалась просьба прибыть в Мулинь для обсуждения плана действий против Сушуня. Князь Гун понимал, что установление власти Регентского совета означало конец его карьеры и вместе с князем Чунем спешно прибыл в Мулинь. Но группировка Сушуня не допустила его встречи с императрицами. Однако ночью в покои гостей наведался Ань Дэхай и тайно проводил Гуна и Чуня на встречу с императрицами.

После обсуждения четверка заговорщиков выработала стратегический план: они условились вести себя спокойно (чтобы не распугать змей), а решающий удар нанести неожиданно и внезапно. Гун для отвлечения внимания Сушуня и его группировки вскоре вернулся в Пекин, чем успокоил все подозрения в свой адрес.

Императрицы также усыпляли внимание совета, как будто признав свое фактическое поражение, потворствуя выдаче различных званий и наград его членам и вместе с тем скрывая тот факт, что маньчжурский военачальник Шэнбао в любой момент готов выступить против совета, а Гун стягивает войска к Пекину.

После гибели Сяньфэна было достигнуто перемирие с британцами. И 23 сентября 1861 г. противники совета добились издания императорского указа о переносе тела покойного императора в Запретный город. Сушуню было поручено охранять его гроб и семью молодого императора, этим самым он оказался прочно прикован к процессии и потерял свободу маневра.

26 октября процессия выступила из Мулани, в ее составе были как заготовщики (включая Цыси, Гуна и др.), так и члены Регентского совета (вместе с Сушунем), а также молодой император. Цыси была осведомлена о том, что Сушунь планирует ее устранение во время этого скорбного хода, поэтому при ней неотлучно находились два ее доверенных евнуха Ань Дэхай и Ли Ляньин, а гвардейцы Жунь Лу постоянно держались поблизости. Вторым важным тактическим ходом была изоляция главного противника – Сушуня. Она была успешно реализована благодаря древней традиции, согласно которой императора, умирающего вдали от места ритуального отпевания и молитв, должны были встречать сын и жена в месте отпевания (соответственно, они должны были там всё подготовить). С опорой на эту традицию был издан императорский указ, который предписывал всем срочно ехать вперед, в Пекин, а Сушуню – остаться у гроба с телом императора. Вероятно, Сушунь, рассчитывал, что Дуаньхуа, Цзайюань и другие его союзники возьмут власть в столице в свои руки и блокируют Гуна, который представлялся ему самым опасным противником. С этим и связано согласие Сушуня остаться во главе траурной процессии.

1 ноября императорский кортеж прибыл в Пекин и тут же был окружен войсками Гуна. Когда члены кортежа вошли в тронную залу, Гун зачитал приказ, скрепленный императорской печатью (Ли Ляньин к тому времени уже конечно же отыскал печать), в котором говорилось о том, что все члены Регентского совета лишены своих постов и должны быть взяты под стражу. Дуаньхуа, Цзайюань встретили указ покорно, но затем начали ругаться друг с другом из-за столь явного провала попытки захвата власти.

Также были зачитаны другие указы, которые содержали подтверждение воцарения Цзайчуня и закрепление за Цыань и Цыси титула вдовствующих императриц. Императрицы должны были править совместно вплоть до совершеннолетия императора, а Гун был назначен князем-регентом. Затем было покончено с Сушунем, который был во главе траурной процессии: он был схвачен Чунем во время того, как занимался любовью с двумя наложницами (что считалось вопиющим нарушением морали). После того, как с советом было покончено, установилась власть двух императриц и князя-регента.

ХИТРОСТИ ЛИ ЛЯНЬИНА И ПАДЕНИЕ АНЬ ДЭХАЯ

Ань Дэхай стал главой дворцовых евнухов, а Ли Ляньин все больше времени проводил в покоях императрицы Цыси. Ему удалось потрафить императрице в одном весьма важном для нее вопросе. Дело в том, что традиционная маньчжурская прическа, украшенная атласной наколкой с цветами и драгоценными камнями, причиняла немало неудобств энергичной молодой женщине – стоило подуть ветру или просто резко повернуть голову, как наколка съезжала и пряди волос выбивались. Ли Ляньин, как уже упоминалось, в юности был башмачником и умел орудовать иглой. Он придумал и изготовил специальный каркас, который надежно поддерживал прическу. Цыси оценила нововведение и повелела всем придворным дамам пользоваться такими наколками.

Кроме того, он не уставал развлекать императрицу и льстить ей, например, говорил ей, что даже твари земные ждут от нее благодати. В доказательство попросил ее подойти к пруду с декоративными карпами. Цыси подошла, и, о чудо, вода прямо вскипела, множество карпов подплыли к ней и нетерпеливо высовывали морды из воды. Потом она разузнала через Ань Дэхая, что Ляньин просто кормил карпов именно в этот час. Однако ей было по душе рвение этого евнуха. Вспомнив, что он был массажистом покойного императора, Цыси поручила ему делать ей легкий массаж. Несмотря на то, что главным ее любимцем и правой рукой оставался Ань Дэхай, она все более нуждалась в Ляньине.

Кто знает, не уничтожил ли бы всеведущий Ань Дехай своего молодого конкурента, но судьба распорядилась иначе. Глава евнухов Ань Дэхай был неимоверно наглым и заносчивым, считая себя неуязвимым под крылом Цыси. Его манеры раздражали кроткую Цыань, но он не придавал этому значения и даже дерзил ей. Практически все придворные аристократы ненавидели Ань Дэхая. Например, он сыграл злую шутку с губернатором провинции Шаньдун Дин Баочжэнем. Получив столь высокий пост, чиновник отправился в Пекин, чтобы отблагодарить вдовствующую императрицу Цыси. Перед входом в Тронный зал он нечаянно обронил головной убор-шапочку. Поблизости находился главный евнух Ань Дэхай, он быстро поднял шапочку, но отказался возвращать ее владельцу, требуя за нее десять тысяч лянов. Шапочка являлась атрибутом убора чиновника: появление во дворце без головного убора рассматривалось как грубое нарушение установленных правил. Поэтому Дин Ба-очжэнь с помощью посредника вынужден был выкупить шапочку за 3 тысячи лянов. Такой наглой и оскорбительной выходки главного евнуха губернатор провинции Шаньдун не мог забыть и поклялся при случае отомстить ему.

Дерзкий евнух осмелился обратиться к самому великому князю Гуну с требованием подарка! Князь Гун очень любил свой перстень с огромным нефритовым камнем и как бы невзначай хвастливо демонстрировал его при дворе. Ань Дэхай фамильярно предложил подарить ему драгоценность. Великий князь резко отказал ему, но наглый евнух не успокоился. Он пришел к Цыси и начал упрашивать ее добыть этот перстень, труда ей это не составит – ведь никто не откажет в просьбе сиятельной императрице. Цыси не желала обострять и без того напряженные отношения с великим князем Гуном, однако не хотела огорчать и своего самого надежного слугу. В конце концов уговорились так – Цыси попросит перстень у князя, а Ань Дэхай не станет носить его при дворе, чтобы не гневить вельможу. Но получив вожделенную безделушку, Ань Дэхай не смог отказать себе в удовольствии унизить великого князя, он стал хвастаться перстнем, потому что все знали, кому он принадлежал ранее. Гнев Гуна был столь сильным, что он прилюдно поклялся расправиться с главным евнухом.

Угрозы Гуна очень обеспокоили Цыси. Желая унять тревогу, она пошла к прорицателю, и – о ужас! – он предрек скорую смерть ее верному соратнику. Но привыкшая бросать вызов судьбе женщина решила действовать. Самое простое, по ее мнению, было бы удалить на время Ань Дэхая из Пекина, пока великий князь поостынет. Конечно, евнухам запрещено покидать столицу под страхом смертной казни, но Ань Дэхай может путешествовать инкогнито, под видом одного из доверенных чиновников. Благо, и повод подходящий нашелся: с юга прислали образцы шелка для обновления интерьеров дворца, и не один не устроил требовательную императрицу. Хорошо знающий вкусы императрицы Ань Дэхай должен был отправиться на юг и выбрать более подходящие. Поездка должна быть тайной, однако привыкший к роскоши и раболепному почтению к своей персоне Ань Дэхай не пожелал путешествовать скромно. Он разместился в огромной, богато украшенной лодке вместе с музыкантами, на другой лодке размещалась его обслуга. Этот кортеж привлек внимание губернатора, того самого Дин Баочжэня, который не забыл своего унижения во время первой аудиенции. Не решаясь самостоятельно решать судьбу евнуха, губернатор отправил депешу другому заклятому врагу Ань Дэхая – князю Гуну. Получив это сообщение, князь Гун отправился прямиком к сорегентше Цы-ань, которая тоже была сыта по горло высокомерием безродного евнуха. Вместе они составили предписание для губернатора Баочжэня, в нем повелевалось поступить согласно закону: без промедления казнить главного евнуха Ань Дэхая. Предписание было выполнено, Ань Дэхай был сразу же казнен.

После того, как Цыси узнала об этом, она поклялась избавиться и от Гуна, и от Цыань, но жизнь продолжалась, и место Ань Дэхая занял ее второй любимец Ли Ляньин.

«СЕРЫЙ КАРДИНАЛ» ПО-КИТАЙСКИ

Итак, Ли Ляньин пришел к власти в 1869 г., чтобы фактически негласно властвовать над Китаем целых сорок лет. Вплоть до своей смерти (по некоторым источникам, его отравили) Ли Ляньин с помощью интриг, вероломства, лести и подкупа преданно служил своей повелительнице, извлекая из этого огромные выгоды.

Его в шутку называли девятитысячелетним господином (в отличие от императора, называемого десятитысячелетним господином). Это был высокий, крупного телосложения человек. Сильные челюсти, крупный нос, колючие глаза, толстые губы и рельефный подбородок придавали его лицу особую выразительность. В отличие от покойного Ань Дэхая Ли Ляньин не кичился своим возвышением, напротив, приложил все силы дабы приобрести репутацию человека степенного, доброжелательного и весьма осведомленного в дворцовых делах, что способствовало росту его собственного авторитета среди придворных чиновников.