Серые мышки сексом не занимаются

 — А… развяжешь меня?

 — А ты сбежишь?

 — Нет, — он покачал головой, плотно сжав губы.

 Я развязывала его, будто дикого зверя, а потом мы оба замерли. Я — за его спиной, с поясом от халата, который был вместо верёвки, тихо и молча. Он — так и остался на стуле, даже не стал разминать затёкшие, наверняка, руки.

 — Прости, — шепнула я, прижавшись лбом к его спине. У стула не было в спинке вертикальных опор, и я чувствовала каждую его напрягшуюся мышцу. И его обжигающее тепло тоже. Это было как будто самое интимное, что между нами случалось, несмотря на то, что я его сегодня целовала.

 Тот поцелуй был торопливо-глупым. Механическим, и он отвечал на него просто от голода, не от желания. Я понимала. А теперь он свободен и даже может уйти, но пока сидел на месте.

Ян откинул голову. Я отстранилась, и осторожно, как к дикому зверю, прикоснулась к его волосам. Он резко выдохнул.

Мы были будто наэлектризованные, а вся правда, что я вылила на него за последний час, наполнила комнату вязкой пастой, которую долго придётся соскребать со стен. Только мы не шевелились, точно боялись чего-то.

 — За что простить? Это я тебя не слушал…

 — Ну… в твою защиту это такая дикая история, в которую не просто поверить.

 — Я верю, у тебя всё через жопу, так что всё это вполне вероятно, — тихо ответил он.

 За окном стремительно темнело и даже звёзды стали видны. Воздух уже казался прохладным, он бабочками касался кожи. Летними, лёгкими бабочками. Невесомыми, такимим, что прикоснись он сейчас ко мне — я бы перепутала. Но он не касался, продолжал сидеть, только теперь стал разминать запястья и выпрямился, будто уставившись в окно.

 — Прости, что поцеловала тебя. Я не должна была, но мне очень хотелось, а ты был связан.

 — Ничего страшного, — ответил он и у меня сердце упало.

Ничего страшного? Точно? Уверен?

Я, чёрт побери, чуть не умерла тут!

 — Невероятно! Это всё что ты скажешь? — внутри вскипала обидная злость. Девчоночья такая, необычная.

 — Чего? — он нахмурился и резко развернулся на стуле, чтобы посмотреть на меня, но я уж не хотела возвращать ответный взгляд, вскочила на ноги и пошла на выход.

Захочет — придёт и поговорит.

Я успела дойти до двери, успела её открыть, но рука Яна захлопнула путь к отступлению, а я оказалась в капкане.

 Он стоял за моей спиной, тяжело дыша, прижавшись грудью ко мне, согревая дыханием макушку. Его руки были по обе стороны от меня и сердце тут же заколотилось, как будто я поднялась на тринадцатый этаж без передышки. Дыхание, которое грело, стало жечь. По вискам, плечам, лопаткам катились электрические ожоги. Невыносимое чувство, пугающее. Это было сильнее нашего первого поцелуя или первого секса. Это было ярко и до жути ново. Ян, кажется, чувствовал то же самое, потому что я слышала и его сердце. И мне казалось, что если коснусь его руки, по ней пробежит видимая энергетическая вспышка. Как в фантастических космических фильмах. Как в самых красивых фантазиях о любви, где вы двое — одно. И я боялась к нему повернуться.

— Не уходи, — попросил он. — Я устал, что-то…

— От…

 — От того, что ты уходишь. Сколько бы я себе не говорил, что ты — не для меня, что ты чужая, плохая, обманщица, и что я выдумал тебя… В общем. Ты дура полная, мышка моя. И что не рассказала всё, и что жила без дома, без меня. Бродяжка… это мягко сказано. Но мне стало теперь как-то похеру что ты там думаешь про своё бродяжничество. Надоело слышать, что тебе дом не нужен. Ты дура, которая бегала всю жизнь от проблем и считала, что если всем подряд открывать душу и сердце — то они точно-точно не обидят. Ты себя измучила своей добротой. Кто-то на двух стульях усидеть хочет, а ты вообще без всяких стульев решила обойтись. Чтобы прям сразу всему миру принадлежать. Так не пойдёт. Я сейчас уберу руку, и ты можешь убежать. Не перебивай, Сафо. Потому что если ты останешься — ты будешь моя, а мир я нахрен пошлю, поняла? Хватит всех любить. Меня только будешь любить, всё ясно? Я устал быть добрым и понимающим. Выбирай.

Я так сильно чувствовала удары сердца в груди, что от них вибрировало всё тело. Из лёгких толчками выходил воздух, какими-то не то рыданиями, не то смехом. Я повернулась к Яну, который всё так же надо мной нависал, даже не сдвинулся. Прижалась спиной, затылком к двери, чтобы смотреть ему в глаза. Он не отрываясь за мной следил, за каждым движением, как голодный дикий кот перед прыжком.

 — Я остаюсь, — шепнула я, и дикий кот предупреждающе кивнул, а потом ринулся, чтобы меня сожрать.

 Глава 42. Сафо

Как же. Я её. Ненавидел.

Больше, чем Монтекки ненавидели Капулетти, больше, чем «акулы» ненавидели «ракет». Больше, чем Гитлер ненавидел евреев. Если все эти ребята желали друг другу смерти, то я желал Сафо смерти взаимной. Одновременной со мной и прямо сейчас.

Терпеть её было невозможно. Мы оба явно были не в себе, если продолжали находиться тут, прижавшись к двери и целуясь, кусаясь. Она так крепко вцепилась в меня, что казалось уже пролезла под кожу. Что исполнилась глупая мечта про всегда и навечно. Хотел я этого теперь? Нет. Я хотел чтобы её не стало, и меня вместе с ней. Она не оставляла выбора.

В чём я был уверен в тот момент?

Что не хочу больше делить её с миром и, если эта блажь - её неотъемлемая часть, мне плевать. Я вырву с мясом эту всеобщую любовь, потому что она несёт только вред. Я был уверен, что не хочу её больше видеть… чужой. Женой, матерью, дочерью, племянницей. Хватит с меня. Я был уверен, что больше она не станет от меня уходить, не сможет. Не отпущу, но что это в сущности значит? Что я привяжу её к себе? Быть может, так и будет.

От Яна вместо эпиграфа

 Сейчас он обнимал меня, так что кости трещали, целовал так, что губы опухли, а я стонала что-то, кажется, это даже были слова. Поделом мне… Если я что-то и хотела мне сказать, должна была это сделать давно. Сейчас – время молчать.

 И Ян казался всё ближе и ближе, как будто это было возможно, пока мы не скатились по стеночке на пол, всё так же обнимая друг друга. Пока я не обхватила его ногами, желая быть ближе. Пока не пробралась в самое нутро, в сердце и лёгкие. Я отворачивалась от его поцелуев, чтобы дышать, а он скользил по моим щекам и шее губами. Мои волосы рассыпались под его пальцами.

 — Сафо… ты со мной, — не то спросил, не то сказал мне.

 — С тобой, — ответила я и сама потянулась к его губам. Скрестила ноги за его спиной, обняла шею так, чтобы задохнулся и замерла, прижавшись щекой к его плечу, пока он целовал мои волосы.

 Мы обнимались, как будто этого было достаточно. А потом вдруг стало ясно, что да. Возможно, что да. Потому что сейчас всё было совершенно. Он мягкий, тёплый и нежный. Он сильный и я в нём растворилась. И от страха, что этого может не быть сердце бьётся до сих пор с болью.