Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ порно-версия.
Шрифт:
– Бессовестная, все-таки, ты девка, – повернувшись к ней, глубокомысленно протянул слуга, тащивший ее, почесывая в паху. – Ей, дуре, добра хотят, жопу смазывают, шоб ей же легше было, а она воно – лягаться! Ну, нет совести совсем!
– Зачем?! – вскинулась рабыня. – Зачем там смазывать?!
– Ну, как, зачем? – сделал удивленное лицо слуга. – Шоб кол легше входил, вот зачем! Без жира-то оно дольше будет, а так скользнет туды и усе!
– Ко-о-о-о-л?! – в ужасе вскрикнула девушка.
– Угу, вона он, – кивнул тот и показал на торчащее посреди зала жуткое приспособление.
При виде ожидающего ее кола глаза рабыни сперва расширились, затем она крепко зажмурилась, и из-под век потоком хлынули слезы. Каждая жилка в ее теле затряслась и девушке так нестерпимо захотелось жить… Каждый глоток воздуха вдруг стал казаться приговоренной последним, желанным, как любовь. И ведь смерть ее не будет быстрой и легкой, это рабыня понимала прекрасно, она уже видела такие казни и помнила, сколько времени умирала на колу ее подруга. Да еще и на таком толстом… Ноги ее подгибались, и девушка едва удерживалась от того, чтобы не упасть. «Ну что? – горько спросила она саму себя. – Допрыгалась, сука? Допротестовалась? Надеялась, что они поймут, что так нельзя даже с рабами? Какая же я дура… А теперь – все. Каюк пришел…» Рабыня действительно протестовала против самых отвратительных
– О-о-г-о-о… – восторженно протянула Ларна, мужество и отчаянное чувство собственного достоинства несчастной рабыни привели ее в восторг. Она спрашивала саму себя: а смогла бы она вот так гордо пойти навстречу страшной смерти? И не знала что ответить…
– Какая девчонка… – с не меньшим восторгом протянула Нарин, сияющими глазами смотря на то, как рабыня, оттолкнув слуг, сама влезла на стремянку и стала на верхней площадке.
Девушка смотрела на мир и прощалась с ним, она лишь очень жалела о том, что последним в ее жизни будет видение этого зала, а не голубого, бесконечного неба. Она переходила какую-то грань, отделяющую живых от мертвых и презрительно улыбалась, с омерзением смотря на копошащихся слуг. Да, она чувствовала, как чужие руки подняли ее, чей-то палец, смазанный маслом, вонзился в ее анус. А следующее прикосновение к нему же было уже холодным – это был кол… Но рабыня не обращала на все это внимания, лишь слезы продолжали течь по ее лицу, но тут уж она была не властна. Она ощутила, как острый кончик легко скользнул в смазанный зад, как спустившиеся ниже слуги потянули ее за ноги, плотнее насаживая на кол… Тело девушки медленно поползло вниз, острие скрылось внутри ануса, растянув его до неимоверных размеров, ибо толщина кола была чрезмерной. Это было очень больно, но рабыня лишь крепче сжала зубы, решив молчать, пока сможет, пока хватит на это сил. Лицо ее стало одухотворенным, глаза устремились куда-то вдаль, она уже видела что-то, совершенно недоступное остальным, что-то такое, отчего ее губы раздвинулись в какой-то странной гримасе. Лишь слезы продолжали потоком течь по лицу. Именно это молчание и мертвый взгляд поразили Ларну с Нарин больше всего, и каждая из них спрашивала себя, а выдержала бы такое она сама так же молча? Время шло, тело сползало ниже, но рабыня продолжала молчать, лишь иногда дергались крепко сжатые губы.
– Посмотрите, госпожа ард-капитан, – обратился к Ларне работорговец, – до чего же красиво она смотрится на колу. А когда кончик его выходит изо рта, зрелище становится поистине потрясающим…
Она глянула еще раз на несчастную девушку, сидящую на колу – он был настолько толст, что та даже еще не сползла до предохранителя. Как ни удивительно, но Фатунг был прав – в свете поставленных внизу факелов темно-красный кол и торчащее на нем красивое девичье тело смотрелись частью какой-то странной фантасмагории. Странности этой картине добавляли закружившиеся в хороводе вокруг кола рабыни. Их легкие платьица взлетали под потоками воздуха, на лицах их Ларна видела слезы, но вслух плакать не решалась ни одна, боясь разделить участь казненной. Она перевела взгляд на работорговца и несколько удивилась – тот был возбужден до безумия, беспрестанно облизывая губы и ерзая на месте. Девушка глянула ниже и едва не усмехнулась – халат оттопыривался. Она тяжело вздохнула – раз хозяину так нравится подобное зрелище, то рабынь тут, как видно, сажают на кол часто, по поводу и без оного. Хорошо хоть эта гордая девочка достанется ей и кроме ужаса и некоторой боли бедняжке ничего не угрожает – предохранитель не даст ей сползти ниже и повредить внутренности. Хотя вывести ее из психологического шока будет ой как нелегко. Ларна снова глянула на возбужденного работорговца, и ей почему-то вспомнилось ощущение его сильных рук на ее ягодицах. От этого воспоминания в ее лоне вновь вспыхнуло дикое желание, и девушка облизала губы, глаза ее затуманились. А почему бы и нет, в конце-то концов? Это, к тому же, окончательно утвердит Фатунга в ее порочности. Но почему-то Ларне вдруг захотелось ощутить его член не во влагалище, а в заду. Это удивило ее, ведь после корабля подобная мысль не вызывала у нее, да и не могла вызвать, ничего, кроме ужаса и отвращения. Но раз сейчас хочется, то пускай будет так!
– Господин Фатунг, – с томным видом обратилась она к мужчине, продолжающему жадно смотреть на посаженную на кол рабыню, и он обернулся к ней. – Моя щель уже познакомилась с вашим членом и мой зад ей по этому поводу страшно завидует…
– Ну, зачем же завидовать? – гнусно ухмыльнулся работорговец, довольный исполнением своего желания, ибо он хотел этого, но никак не решался спросить у грозной воительницы. – Мы же можем сейчас им это знакомство обеспечить…
Ларна не менее гнусно ухмыльнулась в ответ, встала, повернулась к нему задом и раздвинула ягодицы руками. Фатунг, тоже вставший, отбросил в сторону халат и подошел к ней, его член торчал, так и стремясь к девушке. Любопытствующая рыжая тут же присела рядом и с интересом смотрела на то, как член работорговца почти без усилий вошел в зад ее подруги. Ларна сперва волновалась, ведь после корабля ее еще никто не имел туда, но ведьма сказала правду, ее сфинктер действительно стал очень эластичным, и Фатунг вошел в нее легко. Через некоторое время девушка протяжно застонала – как это, оказывается, приятно, когда без боли… Она успела несколько раз кончить, прежде чем работорговец излился в нее. Донельзя довольная, Ларна снова уселась в кресло, и Сириин тут же подлила ей вина.
Фатунг же не спеша оделся и велел слугам снять с кола рабыню, давно уже упершуюся задом в предохранитель. Те тотчас же приставили лесенки, сняли несчастную девушку и отнесли ее к хозяину. Он взял исцеляющий и жезл и с размаху вонзил его в кровоточащий задик рабыни. Она дернулась, и в ее мертвых глазах в этот момент появилось что-то живое. Девушка ведь уже готова была умереть, уже стояла за гранью жизни и никак не могла придти в себя. Фатунг надавал ей пощечин, и рабыня поняла, что ее почему-то сняли с кола, что ее зачем-то помиловали… Хозяин думает, что запугал ее?! Что она теперь будет покорной?! Как бы не так! Не будет! Пусть себе думает. Запоздалой реакцией на пережитый ужас задрожали ноги, и она рухнула на колени. Но во взгляде
все так же горели ненависть и презрение. Ларна отметила это и довольно ухмыльнулась – девчонка стоила того, чтобы давать ей свободу, она заслужила эту свободу своим бесстрашием.– Ну и зачем?.. – хрипло выдавила из себя рабыня, продолжая с ненавистью обреченности смотреть на своего хозяина.
– Эта госпожа, – ощерил зубы развалившийся в кресле Фатунг, указывая на Ларну, – сказала, что для такой непокорной твари, как ты, кол – слишком быстро и милосердно. Она сама хочет заняться твоим воспитанием, для чего тебя и купила. Ты продана!
– Милосердно?! Кол – милосердно?! – едва выдавила из себя потрясенная девушка, побелела и с ужасом, во все глаза, уставилась на харнгиратскую стерву.
– Иди к своей госпоже, дура! – презрительно приказал работорговец, выдергивая из зада рабыни исцеляющий жезл и подтолкнул к гнусно и многообещающе ухмыляющейся Ларне.
– А эту как зовут? – спросила она, снова прихлебывая вино.
– Милаит.
– Ну и имена же тут, у вас! – фыркнула Нарин. – Язык сломаешь!
Работорговец только развел руками и ухмыльнулся. В зал снова вошли секретарь с нотариусом и Ларна начала торговаться с хозяином о стоимости рабынь в большой партии, внутренне хохоча над клюнувшим на приманку Фатунгом. Они долго спорили и, наконец, сошлись на цене в шестьсот двадцать золотых за одну рабыню. Чтобы не вызвать подозрений другой стороны, Ларна вникала в каждую мелочь предварительного договора и дотошно выпытывала у нотариуса все, что только могла. Бедняга уж и не знал, что ей еще объяснять и только умоляюще поглядывал на хозяина, надеясь на избавление. Когда же, наконец, протокол о намерениях был подготовлен, девушки, ничтоже сумняшися, подписали его фальшивыми званиями и настоящими именами, проставленными на их медальонах. Они справедливо полагали, что когда обман раскроется, они будут уже далеко и их не достанут. Правда Ларна с Нарин не подумали о последствиях своих поступков для других; они не подумали о том, что сразу же после их ухода более сотни несчастных рабынь будут отправлены на урезание; они не подумали о том, что будет с их матерями, когда рекламации работорговца дойдут до Харнгирата; они не подумали ни о чем другом и много позже очень об этом жалели. Когда все было завершено, второй секретарь принес уже оформленные документы на трех рабынь, на двоих присутствующих он тут же надел стальные ошейники с уже выбитым на них именем Ларны, а третий – для Орихат – вручил Нарин. Ей же он отдал и концы цепочек, прикрепленных к ошейникам рабынь, со страхом взирающих на своих новых хозяек. Ларна отсчитала работорговцу триста золотых и тихо вздохнула про себя – ведь у них на все про все оставалось только двадцать монет. Но этот вопрос она будет решать не сейчас, на него время найдется, а пока стоило завершить знакомство с Фатунгом. Девушки встали и поклонились хозяину дома.
– Я был счастлив познакомиться со столь восхитительно жестокими женщинами, – тоже встал с кресла работорговец, прощаясь с ними.
– И мне было приятно познакомится с вами, – дипломатично ответила Ларна за обеих. – Месяцев через пять-шесть ожидайте гонцов с деньгами за товаром.
Подруги снова церемонно раскланялись с Фатунгом и девушки, наконец-то, покинули его дом, где им пришлось сделать столько омерзительного. Нарин тащила за собой на цепочке неохотно идущих рабынь, которые затравленно оглядывались по сторонам. Сириин тихонько рассказывала подруге про все ужасы, которые ей довелось увидеть в этот страшный день и бедняжки чуть с ума не сходили от страха, все представляя себе пытки, которым их должны были подвергнуть эти жуткие воительницы. Рабыни говорили шепотом, замолкая всякий раз, когда взгляд какой-нибудь госпожи падал на них. Они не знали, что с ними будет, предполагать же могли после увиденного только самое худшее, и от этой неизвестности им хотелось умереть. Ведь харнгиратские стервы способны сотворить что угодно. А что? Рабыни не понимали, хотя и задавали самим себе этот вопрос постоянно, но они твердо знали, что это будет что-то особо страшное – если уж воительницы и смерть на колу считают милосердием. Несчастные девчонки искренне надеялись только на то, что их на некоторое время оставят без присмотра и они успеют покончить с собой каким-либо образом. Зачем, зачем господин продал их этим тварям?! Хотя рабыни, конечно, понимали зачем – Фатунг желал наказать их за строптивость… Но не могли, не могли они соглашаться со всем, не могли спокойно выполнять все то, что им приказывали – у обеих еще сохранилось немного достоинства и именно оно не давало девушкам окончательно опуститься, окончательно стать рабынями, даже в душе, как многие из их Воспитательного Дома. Вот и попали к палачам…
Ларна надменно шествовала по улицам Нунду-анг-Орма, не обращая никакого внимания на толпу, поспешно расступающуюся перед «харнгиратскими стервами». Нарин не менее надменно шла за ней, таща за собой на поводках тихо плачущих рабынь. Сердобольные горожанки, искренне жалеющие бедняжек, попавших к жутким харнгиратским воительницам, то и дело совали им разные сладости и иные вкусности. Рыжая делала вид, что не замечает этого, тихо посмеиваясь про себя – пусть себе девчонки полакомятся. Рабыни действительно украдкой запихивали себе во рты все, даваемое им и, давясь, старались побыстрее глотать, боясь, что госпожа увидит их. Ведь в доме Фатунга их заставляли беречь фигуры и очень ограничивали в еде, все девушки страшно тосковали по сладкому, которого почти что и не видели. Толпа становилась все гуще и гуще, все вокруг поносили их и Харнгират, Ларна уже начала сомневаться в том, что они благополучно доберутся до гостиницы. Она даже не подозревала, как же ненавидят их страну все остальные, все те, где была власть мужчин. Когда подруги проходили мимо овощных рядов, девушка едва успела увернуться от брошенного в них гнилого помидора. Продолжая играть роль стервы, Ларна грязно выругалась и, не подумав, показала Нарин на бросившего этот помидор молодого паренька с озорными глазами и торчащими в разные стороны вихрами рыжих волос.
– Ард-лейтенант! – рявкнула она во весь голос. – Принесите мне член этого скота!
Девушка была уверена, что услышав подобный приказ, озорник тут же убежит, но она вновь не учла харнгиратскую психологию Нарин и ее боевую выучку. Ведь ее подруга считалась одной из лучших «бешеных кошек» в молодежном гарнизоне Дуарамбы. Рыжая спокойно сунула Ларне в руку поводок рабынь и вдруг взвилась над головами людей в двойном сальто. Толпа потрясенно замолчала. Оказавшись возле собиравшегося дать деру паренька, Нарин одним движением ноги швырнула его на землю, сорвала с него штаны, достала кинжал и повернула беднягу так, чтобы не залить кровью свою парадную форму. Он вскрикнул, но даже не успел ничего сказать – блеснул металл, и кровь брызнула на мостовую. Над толпой пронесся дикий вопль человека, внезапно, неожиданно для себя, лишившегося куска своей плоти. Рыжая встала, вытерла кинжал об одежду урезанного и спрятала в ножны. Затем отряхнула и отжала от крови отрезанное, вновь перемахнула через толпу все в том же двойном сальто и оказалась перед ошеломленной Ларной. Нарин церемонно поклонилась своему командиру, протягивая ей отрезанный мужской член, и столь же церемонно доложила: