Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия.
Шрифт:
– Я был счастлив познакомиться со столь восхитительно жестокими женщинами, – тоже встал с кресла работорговец, прощаясь с ними.
– И мне было приятно познакомится с вами, – дипломатично ответила Ларна за обеих. – Месяцев через пять-шесть ожидайте гонцов с деньгами за товаром.
Подруги снова церемонно раскланялись с Фатунгом и девушки, наконец-то, покинули его дом, где им пришлось сделать столько омерзительного. Нарин тащила за собой на цепочке неохотно идущих рабынь, которые затравленно оглядывались по сторонам. Сириин тихонько рассказывала подруге про все ужасы, которые ей довелось увидеть в этот страшный день и бедняжки чуть с ума не сходили от страха, все представляя себе пытки, которым их должны были подвергнуть эти жуткие воительницы. Рабыни говорили шепотом, замолкая всякий раз, когда взгляд какой-нибудь госпожи падал на них. Они не знали, что с ними будет, предполагать же могли после увиденного только самое худшее, и от этой неизвестности им хотелось умереть. Ведь харнгиратские стервы способны сотворить что угодно. А что? Рабыни не понимали, хотя и задавали самим себе этот вопрос постоянно, но они твердо знали, что это будет что-то
Ларна надменно шествовала по улицам Нунду-анг-Орма, не обращая никакого внимания на толпу, поспешно расступающуюся перед «харнгиратскими стервами». Нарин не менее надменно шла за ней, таща за собой на поводках тихо плачущих рабынь. Сердобольные горожанки, искренне жалеющие бедняжек, попавших к жутким харнгиратским воительницам, то и дело совали им разные сладости и иные вкусности. Рыжая делала вид, что не замечает этого, тихо посмеиваясь про себя – пусть себе девчонки полакомятся. Рабыни действительно украдкой запихивали себе во рты все, даваемое им и, давясь, старались побыстрее глотать, боясь, что госпожа увидит их. Ведь в доме Фатунга их заставляли беречь фигуры и очень ограничивали в еде, все девушки страшно тосковали по сладкому, которого почти что и не видели. Толпа становилась все гуще и гуще, все вокруг поносили их и Харнгират, Ларна уже начала сомневаться в том, что они благополучно доберутся до гостиницы. Она даже не подозревала, как же ненавидят их страну все остальные, все те, где была власть мужчин. Когда подруги проходили мимо овощных рядов, девушка едва успела увернуться от брошенного в них гнилого помидора. Продолжая играть роль стервы, Ларна грязно выругалась и, не подумав, показала Нарин на бросившего этот помидор молодого паренька с озорными глазами и торчащими в разные стороны вихрами рыжих волос.
– Ард-лейтенант! – рявкнула она во весь голос. – Принесите мне член этого скота!
Девушка была уверена, что услышав подобный приказ, озорник тут же убежит, но она вновь не учла харнгиратскую психологию Нарин и ее боевую выучку. Ведь ее подруга считалась одной из лучших «бешеных кошек» в молодежном гарнизоне Дуарамбы. Рыжая спокойно сунула Ларне в руку поводок рабынь и вдруг взвилась над головами людей в двойном сальто. Толпа потрясенно замолчала. Оказавшись возле собиравшегося дать деру паренька, Нарин одним движением ноги швырнула его на землю, сорвала с него штаны, достала кинжал и повернула беднягу так, чтобы не залить кровью свою парадную форму. Он вскрикнул, но даже не успел ничего сказать – блеснул металл, и кровь брызнула на мостовую. Над толпой пронесся дикий вопль человека, внезапно, неожиданно для себя, лишившегося куска своей плоти. Рыжая встала, вытерла кинжал об одежду урезанного и спрятала в ножны. Затем отряхнула и отжала от крови отрезанное, вновь перемахнула через толпу все в том же двойном сальто и оказалась перед ошеломленной Ларной. Нарин церемонно поклонилась своему командиру, протягивая ей отрезанный мужской член, и столь же церемонно доложила:
– Ваш приказ выполнен, ард-капитан!
Возле рухнувшего и кричащего не своим голосом паренька тут же оказалась какая-то рыдающая девушка. Она хлопотала вокруг бедняги и выкрикивала:
– Ардин! Ардин!
Затем повернулась к Ларне с Нарин и с ненавистью выпалила:
– Твари! Харнгиратские мрази! Будьте прокляты! Прокляты! Прокляты!
И снова с рыданиями рухнула на грудь потерявшему сознание от боли пареньку.
– Чего это она? – с недоумением спросила рыжая. – О мужчине, что ли, плачет?
– Наверное, любила его… – с грустью ответила ей Ларна, проклиная себя за то, что не успела остановить Нарин, но все произошло настолько быстро, заняв какие-то секунды, что она просто не успела среагировать.
Девушка вздохнула, понимая, что виновата во всем сама – снова не подумала, снова ошиблась, снова сглупила, снова забыла, что чужая душа – потемки. И теперь на ней еще один грех, за который когда-нибудь тоже придется платить. Рыжую винить было нельзя – она продукт харнгиратского образа жизни и считает свои действия единственно правильными, тем более что получила приказ. Но остолбенелостью толпы, потрясенной скоростью и бесчеловечной жестокостью расправы, грех было не воспользоваться, пока люди еще не пришли в себя. Ибо тогда им целыми отсюда не выбраться, забьют. Она вновь передала Нарин поводок, взяла у нее из рук отрезанный член – рыжая отрезала только его, оставив бедняге яйца, что было, по мнению Ларны, куда более жестоким, чем полное урезание. И подняла его над головой.
– Все видели?! – рявкнула она. – А ну, расступитесь скоты! Освободите дорогу!
Все еще потрясенные люди расступились, и подруги не преминули воспользоваться этим, скрывшись в одном из боковых переулков. И хорошо, что успели, ибо уже через пару минут с площади раздались вопли типа: «Где суки?!», «Бей харнгиратских стерв!» и тому подобное. Девушки, конечно же, даже и не подозревали, что уже этим вечером безумствующая толпа закидает гнилыми овощами и дохлыми кошками харнгиратское посольство, пытаясь прорваться внутрь, и только совместные усилия городской стражи и посланных послом «Бешеных кошек» смогут остановить бунтующих горожан. Ничего не понимающая посол Харнгирата получит несколько официальных нот протеста и будет вынуждена взять на полное содержание семью урезанного Нарин паренька. Она долго будет допрашивать всех
своих офицеров, пытаясь понять, кто же из них оказался такой дурой, чтобы пройтись по столице враждебного государства в парадной форме, да еще и урезать горожанина. Но у всех будет алиби, и посол так и останется в своем недоумении, и долго еще будет гасить волны возмущения, ибо Аллиорноин под влиянием представителей горожан в парламенте едва не объявит Харнгирату войну.Но это были еще далеко не все последствия неумного поступка двух наглых девчонок. Пройдет полгода и возмущенный молчанием Харнгирата Фатунг отправится в посольство, выяснять, в чем же дело. Потрясенная до глубины души посол будет несколько раз перечитывать дикий и непонятный договор, а потом, сопроводив его гневным письмом, отправит копию командору гарнизона Дуарамбы. А еще через месяц матерей Ларны и Нарин срочно вызвали в комендатуру. Они зашли в кабинет командора и застали ту в состоянии, в котором никому из гарнизона своего всегда выдержанного командора видеть еще не доводилось. Та, опершись руками о свой стол, стояла вся красная, лицо ее пошло красными пятнами, и старая женщина тяжело дышала, гневно смотря на вошедших. На столе лежал какой-то только что распечатанный пакет из свежей почты. Дарин, видя, что происходит что-то не очень приятное, сглотнула комок в горле и доложила:
– Госпожа командор, по вашему приказу ард-лейтенант Дарин Орсанх и тин-сержант Рада Тиоман явились!
– А-а-а, явились голубушки… – ядовито протянула командор. – Идите, идите сюда, красавицы мои… Я вас сейчас порадую! Это что такое?! Что это такое, я вас спрашиваю?!
Она стучала кулаком по письму под рукой и продолжала орать. Ничего не понимающая Дарин дождалась, пока командор замолчит и осторожно поинтересовалась:
– А что там, командор? Что случилось?
– Что случилось?! У нас в гарнизоне, значит, новые офицеры появились?! Да я их еще и рабынь покупать на Аллиорноин послала? Значит, у нас госпожа Ларна Орсанх ард-капитаном заделалась, а госпожа Нарин Тиоман – ард-лейтенантом? Хотела бы я знать, когда сие знаменательное событие имело место быть?!
Тон командора стал очень ехидным, но Дарин уже не обращала на это внимания. Она с отчаянием глянула на Раду и та, выглядя ничуть не лучше, покивала – похоже было на то, что их драгоценные дочурки что-то натворили. Что-то весьма серьезное, ибо командор просто исходила пеной, угрожала засечь обеих, посадить на кол и сжечь живьем. И все это вместе. Стражницы стояли перед ней вытянувшись, но каждая была далеко мыслями отсюда – они очень бы хотели, чтобы дочери были тут и сами ответили за свои глупости.
– Где же сии драгоценные отроковицы?.. – успокоилась несколько командор, – А ну давайте-ка их сюда!
– Они далеко… – растерянно ответила Дарин, они с Радой только недавно получили письма дочерей и официальные уведомления Серой Башни о принятии тех в качестве студиозусов. Также обе женщины получили платежные сертификаты на суммы, превышавшие их десятилетний заработок.
– А где?
– На Колхрии, – ответила на сей раз Рада, – их в Серую Башню приняли, учиться…
Услыхав, что наглые девчонки ныне являются студиозусами Серой Башни, а значит, вернутся домой ведьмами, командор несколько сбавила обороты, но полностью успокоиться не могла еще долго. Скандал ведь все равно требовалось как-то гасить, этот работорговец уже подал рекламации в Торговую Палату, и из-за этого могло быть много нехорошего для Дуарамбы в целом, город могли ограничить в поставках. Но тут в голову командора пришла блестящая идея – ведь вскоре предстоял юбилей матриарха, и городу нужно было обеспечить к этому дню хороший и необычный подарок. Так почему бы и не подарить знаменитых аллиорноинских рабынь? В таком случае скандал гасится сам собой. Но сумма была попросту астрономической, и командор долго еще сомневалась, прежде чем приняла решение. Но за рабынями она отправила именно Дарин и Раду, желая хоть так наказать их за непослушных дочерей, способных сотворить подобное. Женщины уныло согласились – не спорить же с командиром, когда та в таком гневе. И каждая попросту жаждала в этот момент повидать дочь. Ларне и Нарин очень повезло, что их тогда в Дуарамбе не было… Потому и случилось так, что еще через пару месяцев в дом Фатунга, над которым хохотали уже все в округе, снова постучались посланницы Харнгирата, имеющие на сей раз в руках платежные сертификаты храргианских и анририанских банков. Работорговец, потерявший почти всех клиентов, был в диком восторге, он рассказывал Дарин и Раде о предыдущих посланницах, восхищаясь их изощренной жестокостью, и стражницы узнали о своих дочерях очень много нового… Обе не могли понять лишь того, для чего этим безумным девкам понадобилось все то, что те сделали. Но это так и осталось для них загадкой. Стражницы с великими трудами доставили рабынь в Дуарамбу, для чего пришлось нанимать целых два корабля. Но они справились, а по возвращению отправили дочерям ехидные письма.
Но все это еще только должно было случиться, а пока Ларна с Нарин, спрятавшись за деревьями, быстро сбросили с себя парадную форму, спрятали ее вместе с реквизитами в мешки и переоделись в захваченные с собой платья простых горожанок. А когда обе натянули пятиугольные береты, отличить их от местных стало почти невозможным. Толпа пронеслась мимо, не обратив на подруг внимания – они не вызывали никакого подозрения, две обычно и без претензий одетые девушки ведут на поводках двух рабынь, что может быть обычнее? Рабыни же настолько перепугались этими переодеваниями хозяек, что тряслись крупной дрожью и не могли даже переговариваться, им казалось, что их начнут мучить прямо сейчас и здесь. Ларна повела всех уже знакомыми ей улочками в обход центральной части города, она очень устала и жаждала поскорее добраться до своей койки. Но сперва ей необходимо было кое-что сделать, и девушка остановилась у конторы нотариуса, замеченной ею по дороге к работорговцу. Приказав Нарин ожидать вместе с рабынями, она вошла и пробыла там около часа. А когда вышла, в руках ее была куча каких-то документов, которые девушка едва удерживала. После этого подруги, наконец, вернулись в гостиницу тетушки Мизвах.