Серый рассвет

Мы не разговаривали, стараясь не издавать лишних звуков. Наши шаги тонули во влажной листве, пока я не услышал хруст за спиной. Все резко остановились и осмотрелись.

Северцев жестом приказал рассредоточиться.

Жека одними губами прошептал, что здесь кто-то есть. В это время суток людей-мутантов бояться было нечего – они, как правило, спали, и лес был пастбищем для других существ.

Глухое рычание заставило меня покрыться потом. Я не видел монстра, но слышал его дыхание.

Звук предохранителя АК-115. Я посмотрел, как Ник обходит ближайший куст слева, Северцев, приложив палец к губам, присел, сжимая карабин «Сайга». Капитан тоже никого не видел, лишь чувствовал.

Оксана отступила назад и, споткнувшись о корень, торчащий из-под земли, упала назад, потеряв равновесие и подняв вверх грязную листву.

«Много шума, слишком много шума», – пронеслось в моей голове. Внутри что-то оборвалось, я ощутил, как страх начинает затягивать петлю на шее. Мелкая медленно поднялась и застыла на четвереньках, впившись взглядом в пистолет, который отлетел в сторону. Северцев, строго посмотрев на нее, показал, чтобы не сходила с места; Оксана, скорчив недовольную мину, пялилась на отброшенный ствол. У меня было впечатление, что у нее руки чешутся, чтобы поднять его.

Справа послышалось рычание, кусты вздрогнули, листья зашуршали своими мертвыми телами под лапами пса-мутанта. «Зубоскал», – пронеслось у меня в голове. Именно эти твари напали на нас, когда мы с Жекой, побросав оружие и припасы, бежали сквозь лес и колючки, подгоняемые страхом. Если бы не Фил, нас бы точно разорвали.

Мерзкая тварь метнулась к девочке.

– Мелкая!!! – крикнул Фил.

Ник выстрелил, прошивая очередью мохнатый живот мутанту. Оксанка упала лицом вниз, зарываясь в бурую листву. Пес перелетел через нее и бросился в сторону Ника.

Истекая кровью, пес продолжал скалиться и, когда Фил выстрелил ему в голову, упал как подкошенный, окрасив ковер из листьев красно-бурой кровью. Его голова дергалась, когтистые лапы плясали последний танец в агонии перед смертью. Ник, вытащив нож, загнал его по рукоятку, протыкая изуродованный мозг мутировавшего животного.

Когда все было кончено, я помог Оксане встать. Она подняла пистолет, злобно метнув колючий взгляд в мою сторону.

Северцев тихо приказал двигаться дальше. Хотелось сказать Жеке, что здесь есть еще одна тварь, что-то было в кустах, я чувствовал это.

– Там еще кто-то есть. – Я мотнул головой в сторону зарослей.

Жека, ничего не ответив, поднял дуло пистолета и пожал плечами.

Они шли за нами бесшумно, останавливаясь, когда замирали мы, слушая тишину. Не понимаю, почему их больше никто не чувствует! А этот запах гнилой плоти – от него меня начинало подташнивать.

– Жека, неужели вы их не слышите? – не выдержал я.

– Тихо, Север не любит разговоры в разведке.

– Они знают, что мы здесь, и добром это не кончится.

– Может, ты заткнешься, – прошипела, оборачиваясь, Мелкая.

Внезапно из кустов выпрыгнули четыре пса-мутанта, грязные, с вывороченными кусками плоти на облезлых спинах. Они скалились, рычали и были готовы броситься на нас. Мне показалось, что зубоскалы что-то задумали, если, конечно, эти твари способны шевелить мозгами. Медленно обходя нас, они пытались отрезать все пути к бегству. Татарин, передернув затвор, прицелился, и тут же две твари кинулись к ребятам – не кусали, а выбили из рук пистолеты, не давая дернуться с места. Каждая попытка была пресечена злобным лаем и агрессивным рычанием. Из пастей несло зловонием, а зубы, покрытые коричневыми пятнами, запросто могли загрызть, разорвать, сожрать.

У Северцева и Ника автоматы висели на ремнях. Дуло карабина «Сайга» в руках капитана смотрело в мерзкую пасть твари, выжидало. Возможно, это и спасло нас. Началась стрельба. Жека упал, накрывая меня собой, тощий локоть друга больно вонзился в плечо. Я увидел, как Оксанка побежала вперед. Вот дура! Псы ринулись за ней. А что вы хотели? Инстинкты хищника работают всегда. Даже когда собака становится мутантом, она бежит за дичью.

Сбросив Жеку и подняв свой «Грач», я побежал за тварями – их было двое, остальные не давали подняться Татарину и Филу, гребли лапами землю, пуская вонючую слюну.

Я выстрелил и ранил тварь, она завизжала и свернула с тропы в лес; вторую почти догнал, так как не особо быстро бежала, словно играла в погоню.

Поравнявшись с Мелкой, я схватил ее за руку и рванул к себе. Зубоскал, выпрыгнувший из кустарника, щелкнул зубами, укусив воздух. Мы упали и покатились в овраг, выстрелы короткими очередями прорезали тишину леса, поднимая в небо птиц. Птицы – я давно не видел их, сколько мы шли с Жекой – только мертвых.

Обхватив Оксану, я пытался замедлить наше падение. Больно ударяясь о кочки и сучья, мы летели вниз, точно снежный ком, обрастая грязью и прелыми листьями, пока не рухнули в воду. На дне оврага после дождя скопилась небольшая лужа. Оксана лежала на спине, и вода смягчила падение.

– Ты как, все цело? – Я приподнялся, все еще сжимая ее в объятиях, и посмотрел по сторонам.

– Долго будешь лежать на мне? – буркнула Мелкая, пытаясь освободиться.

– Тихо, не вертись, – я посмотрел вверх, где над оврагом кружила стая диких голубей. Они громко кричали, словно сообщая о нашем присутствии. Я посмотрел на Оксану – она тоже наблюдала за странным поведением стаи. На шее часто бился пульс, и, казалось, я слышал, как стук ее сердце. Снова выстрелы и крики, какая-то возня и рычание.

Я посмотрел на Оксану. Наши глаза встретились, я облизал пересохшие губы. Ее одежда стала насквозь мокрой, дрожь пробежала по телу. Я медленно поднялся, помогая ей встать. Щеки залило краской. Чувство, что ты полный идиот, щекотало нервы. Поддерживая Мелкую и помогая подняться, я лез следом, цепляясь за корни, стараясь не останавливаться. Мое чутье снова проснулось, улавливая присутствие очередной твари.

Запах гниющего мяса и псины ощущался так, словно зубоскал оказался совсем близко. Я приготовился к схватке.

Собачина выдала себя хрустом веток – не получилось незаметно подкрасться к нам. Выстрел показался слишком громким, Оксана подскочила, хватаясь руками за корни, поднимаясь выше. Зубоскал заскулила, я выстрелил снова, на этот раз в морду. Теперь все было кончено. Противно, когда теплая кровь с запахом трупа летит прямо в лицо; я вытирался рукавом, плевался и морщился от отвращения.

– Эй, вы долго будете прохлаждаться там? – бросил Татарин, смотревший на нас с края обрыва. Его круглое лицо расплылось в улыбке.