Сержанту никто не звонит

Потом наклоняется ко мне.

— Тебя зовут Франц Лангер. Господин обер-лейтенант, 36-я отдельная горная дивизия... Вспомнил, нет? Вспоминай, сукин сын! Ты нас сюда затащил.

— Куда?

— В рай. Или к черту в задницу. Смотря с какой стороны смотреть... Ты что, не помнишь? Ладно, плевать. Эй, вы там! — крикнул Вигельт. — Принесите господину лейтенанту воды!

— Вытри лицо. Тебя ждет фон Геверниц.

— Вы плохо выглядите, Лангер, — Отто фон Геверниц, в темном дорогом костюме, встал навстречу, на «хайль» иронично улыбнулся «бросьте формальности, Лангер», предложил портсигар. — Берите, лейтенант, не стесняйтесь. Это настоящий табак, лаки страйк, американские... Плохо спите? Мы все сейчас плохо спим. Кроме, может быть, профессора Ульмана — тот вообще не смыкает глаз, работает. Но он — гений, а мы обычные люди, нам нужен крепкий здоровый сон...

Знает. Не зря ввернул про здоровье. Проклятый гестаповец.... хотя нет, он «зеленый», Ваффен СС. Что это меняет? Мои «заплывы» в ведре становятся все продолжительней. Сколько Вигельт приводил меня в чувство? Полчаса? Час? Надо у него спросить. И чтобы ответил честно. На барабан порву. Завтра я могу вообще ничего не вспомнить. Превращусь в растение. Обер-фикус Лангер, третий горшок справа...

— Спасибо, господин штурмбаннфюрер. Жду ваших приказаний.

...Кнапп вчера оступился на трапе. Рукавица не выдержала — ободрал ладонь до мяса. У половины взвода вместо положенных курток-альпиек и бушлатов — обычные шинели. Горные егеря в шинелях! Бред. И опасный бред. Случись идти в дело — калек и обмороженных не оберешься. Все. Прикажу обрезать шинели по бедру — и пусть ворчат, что холодно. Кнапп уже доворчался...

— Лангер, Лангер... — покачал головой Геверниц. — Не надо делать оловянные глаза. Вы же умный человек... Мы — коллеги, а не враги. Я представляю в данной ситуации войска СС, вы, в свою очередь, являетесь представителем наших доблестных вооруженных сил. Но дело-то у нас общее. Не так ли?

Общее. Только Геверниц знает об этом «деле» все. У меня лишь догадки.

— Так, господин штурмбаннфюрер.

— Я прошу вас о содействии. Как коллега коллегу.

— Все, что в моих силах.

— На территории объекта произошел неприятный инцидент. Исчезла часть специального оборудования...

Я выпрямился.

— Вы думаете, мои люди?

— Нет, Лангер. Не ваши. Вы знаете, что в причальной зоне работают военнопленные? По недосмотру одного из моих людей, уникальное оборудование оказалось... гм... скажем: в опасной близости к пленным. Кое-что исчезло. Видимо, вор где-то припрятал украденное. Без этого дальнейшая работа теряет смысл. Поэтому я прошу вас о помощи, а не приказываю. Найдите пропажу — а вы можете, ваши люди в этом отношении гораздо лучше подготовлены — просите о чем угодно.

«О чем угодно?»

— В таком случае прошу вернуть моим людям оружие.

Геверниц ненадолго задумался.

— Логично, — он посмотрел на меня. — Хорошо, принято. Что еще?

— Теплая одежда. Свитера, ботинки. Мои люди мерзнут... Ветер, сырость. Морские бушлаты были бы очень кстати.

— К сожалению, Лангер, у меня только армейские шинели. Возьмете?

— Возьму. Брезентовые рукавицы?

— Сложно, но найдем. Что еще?

— Еда. И казарма за территорией объекта. Вернее, за той чертой... Вы понимаете, господин штурмбаннфюрер?

— Зовите меня Отто, Лангер. Понимаю. Это сложнее...

Не доверяешь?

— Вашим солдатам придется потесниться, — сказал я. Ну-ка, проглоти, Отто. Ведь я фактически прошу вывести моих людей из оцепления. Уважаемый кот, не могли бы вы открыть мышеловку?

Пауза.

— Хорошо, — Проглотил?! Что-то о-очень серьезное пропало. — Договорились. Когда ваши люди будут готовы?

— Дайте мне двадцать минут, — сказал я. — И могу я переговорить с теми, кто допустил оплошность? Надеюсь, они еще..?

— Они здесь.

— Отлично. Да, еще мне нужно описание пропавших деталей.

— Вы его получите. Пошлю к вам эксперта из техников.

...Уже в дверях я помедлил. Геверниц ждал.

— Штурмбаннфюрер, разрешите вопрос... Почему вы не возьмете собак? Это было бы быстрее и надежнее.

— Неужели не догадались, Лангер? — Геверниц испытующе посмотрел на меня. Покачал головой. — Вам действительно нужно выспаться... Хорошенько выспаться. Собаки на территории объекта бесполезны. Они бьются в истерике. Они воют. Их тошнит... Продолжать?

— Не стоит, — «ублюдок ты, Отто». — Я вижу, что происходит с моими людьми. Просто у собак это ярче выражено...

Приехали хмурые эсэсовцы во главе с шарфюрером, раздали винтовки. Старенькие маузеры, один боезапас на человека... Жить можно. Егеря, взявшие в руки оружие впервые за долгое время, заметно повеселели.

— Наконец-то! Надоело таскать эти чертовы ящики... Пусть флотские с технарями сами крутят свои болты!

— Стройся! — скомандовал Вигельт. Облачко пара вылетело изо рта. Ну что, рыжий, начинаем? — Отставить разговорчики! Господин лейтенант, взвод построен.

Я выпрямился, оглядел ребят. Серые шинели вперемежку с болотного цвета куртками. Изможденные, усталые лица, синюшные круги под глазами. Чертов Отто прав. Всем нам нужно хорошенько выспаться.

— Егеря! У нас задание, которое под силу только горным стрелкам...

2

Темная громада эсминца едва заметно покачивалась в серой мгле. Скрип тросов. На носу и на корме корабля — уродливые наросты, напоминающие деревья в колдовском лесу. Что-то вроде антенн связи, только сложнее — изогнутые, опутанные проводами и зачехленные брезентом. Вместо задней дымовой трубы — еще один нарост, похожий для разнообразия на древесный гриб...

Тихий, отчетливый гул каких-то машин. Если приложить ладонь к брезентовому чехлу на кормовом наросте — зуд пробежит по телу. И волосы встанут дыбом. Первое время егеря баловались, потом перестали...

Прекрасно их понимаю.

...Матросы — что ходячие мертвецы. Еще страшнее моих ребят. Бледные и худые, в глазах — тоска. Проклятый корабль.

Мольтке встретил меня на пороге каюты. Выглядел он немногим лучше своих людей.

— Хайль Гитлер, господин капитан! — салютую.

— Хайль. Спасибо, что пришли, лейтенант.

...Корветтенкапитен Генрих Мольтке, Кригсмарине. Командир эсминца «Мюнхен», серия Z1936... Бывшего эсминца. Потому что даже моего неморского взгляда достаточно, чтобы понять: «Мюнхен» больше не боевой корабль. Одна дымовая труба. Все орудия сняты, кроме пары пушек среднего калибра. Корпус изуродован врезками и сваркой. Трюмы эсминца переделаны до неузнаваемости. Сколько переборок вырезали мои ребята вместе с матросами Мольтке и инженерами Ульмана — страшно вспомнить. И еще страшнее вспоминать, сколько всякого железа мы перетаскали на корабль...