Сёши 2

– А вот про свет-то я и не подумала, - Сенджу вынырнула из ниши с древним масляным фонарём.

– У меня есть, - как чуял, что стоит прихватить.

– Тогда идём! Там безопасно.

– Секунду, - порывшись по карманам, я вынул запасную маску.
– Возьмите, пожалуйста. Она чистая.

Мало ли. Мелкого-то я одел, а Тсунаде без ничего. Рудничный газ не ядовит, но под землёй хватает и другой дряни. Следом за маской я сунул ей Сёши и решительно двинул первым. Женщина не стала спорить. Внизу указала направо:

– Туда!

Луч фонаря гладил полосатый пол и задевал стены. Эту пещеру явно промыла вода. Кто-то стесал мешающие наплывы, приспосабливая естественный лабиринт для своих нужд, но влага всё ещё сочилась тонкой плёнкой и капала сверху.

Мы шли уже несколько минут, оставляя позади развилки и спуски. Сенджу периодически сверялась с картой, выбирая дорогу. Местами путь перегораживали трещины и завалы, приходилось прокладывать проход. Короткого сна было мне совершенно не достаточно, чтобы восстановиться, но усталость словно бы вытеснялась за пределы тела. Я сворачивал, куда указывали, использовал дзютсу и топал дальше. Сейчас надо помочь мелкому, остальное потом...

Но за очередным поворотом пришлось остановиться - подвешенный над разломом мост замыкали ворота.

– И что теперь? Ломать?

– Толкай! Там не заперто.

– Интересно, почему?
– я послушно налёг на створки.

Петли хрустнули, возмущённо взвыли, но повернули толстое полотно.

За спиной почти беззвучно вздохнули.

– Это начал Нидаймё, но не успел закончить...

Я навострил уши. С некоторых пор всё, что касалось второго Хокаге, интересовало меня особо. Тсунаде помолчала и нехотя продолжила:

– Они постоянно спорили. Оджи-сама и Тобирама-сама. Дед считал, что эпоха Воюющих Стран необратимо подорвала силу Сенджу. Много родов погибло, детей почти не осталось. Он видел решение в объединении с другими кланами. Коноха стала его драгоценным наследием - будущим для семьи.

Надо же, какие подробности выясняются. Отец мне рассказывал, что одержав блистательную победу над Учиха, клан Сенджу стал тем, кто заключил договор с Хи-но-Куни. Именем Огня перемирие было предложено другим странам и кланам. А теперь оказывается, что главные стороны конфликта просто измотались до предела.

И что?

– Тобирама противился тому, что нам предстоит растворить свою кровь и решил перенести таблицу Рикудо сюда.

Хм-м, не самое сложное дело, на мой взгляд.

– Не знаю, что ему помешало. Кажется, в Узушио попросили отсрочки... А потом он погиб, - слова прозвучали без всякого выражения.
– После его смерти маму волновали другие вопросы, ну, а про моего отца ты, наверное, слышал?

– Нет, - даже имени его не помню.

– Да и неважно... Нам туда!
– Сенджу показала поворот, больше похожий на случайную щель.
– Всё вышло, как вышло. Дневники Нидаймё я нашла только после смерти матери. И это место тоже...

Кланяясь низкому потолку, мы спустились по скользким от воды и натёков ступеням.

– Давно тут не ходила. Надо почистить и просушить.

– А вы?
– любопытство грызло меня по-прежнему.

– Что?

– Поддерживали решение Шодай или Нидаймё?

– А я... Я тогда была немногим старше тебя. Я пошла за советом к бабушке, и она отговорила меня забирать таблицу из Узушио. А как же?! "Война на пороге! Опасно!" - Сенджу невнятно выругалась.

– Говоришь, оставила все ключи этой свистушке Кушине?! И Намиказе об этом знал?

Я невольно поморщился. Мы не были близки с Узумаки, но уважение к женщине, несущей ношу жертвы демону, казалось мне чем-то обязательным.

– Полагаю, знал. Письмо к Узумаки хранится у меня. Прошу прощения, Сенджу-сама.

– Брось, Какаши! Думаешь, я тебя виню?
– горечи в голосе хватило бы отравить пару колодцев.
– Родная бабка меня обманула, предпочла свой прежний клан. Да и наплевать! Время нас всех рассудило. Он же добился своего!

Он?.. Тобирама или мелкий?

Начинаю думать, что это фамильная черта Сенджу: после их объяснений вопросов остаётся столько же, сколько было, но уже другие. С мелким ровно такая же история. И ведь хотят как лучше.

– А кто-нибудь читал таблицу до конца?

– Дед. Последний, кто прочёл её полностью, и единственный, сумевший сделать это за месяц.

Да уж. Подходить к Богу Шиноби с обычной меркой - глупо.

– Сёши говорил, что пока ещё в самом начале...

Тсунаде взвыла так, словно я пырнул её ножом:

– Ребёнка даже близко нельзя подпускать к этой штуке! Нужны уже развитые навыки и сильный кейраку-кей. Да и просто жизненный опыт! Если коротко - это не кома. Сёши отдал таблице слишком сложный приказ, и чтобы его выполнить, она перехватила управление телом.

То есть, когда она закончит делать то, что она делает, мелкий придёт в себя? Теперь чакры достаточно, а значит, можно не волноваться.

В ответ на моё предположение Тсунаде мрачно спросила:

– Знаешь, что происходит, когда разум оказывается отрезанным от всех внешних чувств и запертым наедине с собой?

Под рёбрами растёкся холод. Знаю. Есть такое гендзютсу. Я даже испытывал его на себе. Кратковременное подавление всех ощущений успокаивает и расслабляет. Продолжительное используют для пытки. Неподготовленный человек полностью теряет рассудок, примерно через сутки.

Сёши хочу-чтобы-это-поскорее-закочилось!

Шок потери тела постепенно отошёл на второй план, зато вплотную подкатила проблема сенсорного голода. Кому скажи! Я ведь деньги платил за флоатинг. Из любопытства, ну и ради нового опыта ходил в специальный салон отрешаться от ощущений. Там клиентам предлагали поплавать часик в тёмной ванной с раствором английской соли, а тут...

Сколько я тут? Может, сутки, а может, минут пятнадцать. Когда не надо, этот сволочной мозг работает очень быстро! Пульса нет, пузо не бурчит, считать баранов бессмысленно... По идее, я должен быть перепуган до смерти, но стерилизованный разум почти утратил способность бояться. Зачем-то сохранив возможность беситься.

А говорили, что при погружении во флоатинг-камеру некоторые люди начинают мечтать и фантазировать. Например, о полёте или на тему секса... Если бы! Мои мысли просто метались, как бестолковые бабочки в банке.