Сёши

Канзо закончил укрепляющее дзютсу на сломанном запястье, заменил жёсткий лубок плотной повязкой и кивнул мелкому.

– Недельку придётся отдохнуть. Зато потом будешь как новенький!

Сёши поднял взгляд, молча спрашивая о наших дальнейших планах.

– Мы поживём тут, пока ты не поправишься, - я погладил криво обкромсанные волосы, радуясь тому, что жар уменьшился.
– Сможешь немного побыть без меня? Постараюсь скоро вернуться.

Мелкий неуверенно вздохнул:

– Попробую... Только вдруг усну! Пусть кто-нибудь со мной посидит.

Рёко немедленно согласилась:

– Спи сколько нужно, мы с братом останемся здесь. А хочешь, позову тебе собаку? Пушистую-пушистую! Хочешь?

К собакам мелкий питал слабость, как прирождённый Хатаке.

– Хочу. Спасибо... извините за хлопоты, Рёко-сан...

Улыбнувшись, сестра вытащила из причёски острую шпильку.

Решилась подписать Договор?

Движение пространства, хлопок, и белая матаги кэн разлеглась на полкомнаты. Рёко с гордостью затормошила огромную псину, демонстрируя достоинства своей спутницы:

– Вот знакомься, Сёши-чан, - это моя Джунко... О-о! Джунко с радостью тут поспит. Поспать она любит. А еще покушать... Ты не хочешь кушать, малыш? Нашим мамам только дай постряпать!..

Под воркование сестры я утёк в коридор.

Напарник нашёлся в комнате неподалёку. Наспех привёл себя в порядок и сосредоточенно занимался снаряжением. Моему скорому приходу он удивился.

– Как Сёши-чан?

– Заметно лучше. Отдыхает... Мы пробудем здесь какое-то время.

– Понимаю, - Гай помолчал, критически разглядывая свою полупустую аптечку.
– Как планируешь сообщить в Коноху?..
– не желая трепать вслух имя одиозного нукенина, он добавил к вопросу печать Змеи.

– Напишу письмо. Твоё задание я закрываю. Можешь сообщить Хокаге, где мы находимся и сказать, что мелкий плохо себя чувствует. Всё остальное - наши семейные дела, которые никого не касаются.

– Если нужно, я могу вернуться за вами через пару недель.

– Спасибо. Не хочу злоупотреблять твоим временем. Пришли сюда тройку чунинов, этого будет вполне достаточно.
– Я благодарно поклонился.
– Очень признателен за всё, что ты для меня сделал...

Признательности решительно оборвали.

– Что ты несёшь, Какаши?! Не вздумай меня оправдывать!! Это худший провал миссии! Даже не знаю, как быть... как мне с Сёши... теперь...
– раздосадованный Майто запыхтел, как чайник.

Гай и его щепетильность. Спас меня и мелкого, и всё ещё недоволен. Я так не радовался, наверное, с самого детства, а этот невозможный дуралей ворчит.

– Сёши жив и скоро поправится. Я в порядке только потому, что ты об этом позаботился. Уж позволь мне побыть благодарным.

Друг ожидаемо смутился, но быстро опомнился:

– Ты уверен насчёт порядка?
– он бесцеремонно покрутил меня из стороны в сторону.
– Между нами, Какаши, выглядишь полудохлым. Поспи хоть немного. Этот твой глаз...

– Я отдохну. И ты тоже, иначе свалишься по дороге.

Зря сказал. Упрямый соревновательный дух вспыхнул немедленно.

– Ха!! Скажешь тоже! Да мы тащились... как черепахи! Не волнуйся, Какаши. Усталость - это пустяк! Спорим, я доберусь до Конохи меньше, чем за сутки?!..

Спорить я не стал. Кое-как утихомирив двужильного напарника, объяснил, что собираюсь выяснить у Сёши побольше подробностей о подземной крепости. Заверил, что этого времени вполне хватит, чтобы помыться, поспать и пополнить истраченные запасы. Друг попенял на недостаточное Цветение Юности в моей душе, но смирился.

Вот так-то. И пусть не рассчитывает отвертеться от благодарности.

Возвращаясь через сад, я обернулся на северный склон долины. Тонкая нитка лестницы всё также тянулась с уступа на уступ, но зелёная стена сосен надёжно скрывала семейный храм от случайных взглядов.

Жизнь опять распорядилась по-своему, превращая случайный обман в правду. Уходя из Конохи, я не задумываясь наплёл каге, что собираюсь отвести сына в фамильное святилище ради родового хидзютсу. И вот мы здесь. Неожиданно.

Может, это какой-то намёк свыше?

Ага, например, на то, что не стоит излишне завираться.

Сбрасывая напряжение, я крепко растёр лицо. Неуютно без маски. Зато тянущее чувство в шарингане почти исчезло.

Сёши спал, зарывшись в собаку, как в меховое покрывало. Рёко поглаживала его по плечу и тихо шептала на ухо, когда он вздрагивал. Поймав мой обеспокоенный взгляд, проговорила одними губами:

– Всё образуется. Скоро будет бегать, словно ничего не случилось. Вот увидишь.

– Просто я никогда не видел его таким...

Беспомощным и слабым.

Канзо поправил тлеющие палочки кайко, чтобы пепел не падал на стол, и успокаивающе зашелестел:

– Не волнуйся. Судя по внутренним повреждениям, он попал под выброс чакры и ударную волну. Несколько дней почти не пил. К тому же сильно ушиб голову. Малышу следовало лежать, а вы додумались таскать его на руках, - он нарочито нахмурился, но не стал развивать эту тему, понимая, что иногда другого выхода нет.
– Некоторое время будут частые перепады настроения, страхи, тревога, плохие сны, но постепенно это пройдёт.

Сестра добавила:

– Он не прячется в уголке и не отворачивается к стенке, а живенько на всё откликается. Выносливый и упрямый ребёнок. Так что не суетись, Какаши. Учись проявлять терпение. И почтительно слушать наши советы!

Родичи одинаково насмешливо ухмыльнулись.

Мне оставалось только кивать и кланяться. Удивительно, что эти головорезы выбрали путь своего ворчливого деда. Старый склочник Саваги вечно их ругал и ценил дешевле потёртого сэна, а теперь оставляет семью им на попечение.

Сёши, наблюдения и соображения

В перегородку между ванной и раздевалкой легонько постучали.

У-уу... как же не хочется наружу! Вкусный пар, тёплый деревянный бортик под головой, пахнущая травами водичка. Век бы не вылезал. Да кто ж разрешит?

Канзо и Рёко оказались настоящими тиранами от медицины. Они опасались перегревать мою разбитую головушку, и несчастному больному ребёнку дозволялось лишь плюхаться в тазике. Намываясь, как кошка лапой, я люто завидовал остальным домашним. Они-то в любой момент могли устроить себе баньку на выбор: хоть паровую, хоть водяную, хоть из кедровой стружки... Но сегодня мне тоже разрешили полежать в тёплом (не горячем!) офуро. Я просился покупаться хотя бы четверть часика - сторговались на пяти минутах.