Сесквоч

— Я решил подарить вам цветок, — Фенберг вынул из-за спины розу на длинном стебле.

Элен понюхала:

— Она хорошо пахнет.

— Да.

— Это для похорон или мне? — спросила она, все еще нюхая цветок.

Это вам, — ответил Фенберг. Прошлым вечером Клиффорд посчитал количество цветов в букете, который Майк принес из цветочного магазина, и заметил, что одна розы лишняя.

Элен зевнула:

— Извините. Я никак не приду в себя. Последние три для были такие сумасшедшие, и мне ни разу не удалось хорошенько выспаться. Я чувствую себя совершенно разбитой. Черт.

— Я думаю, может, мне лучше вернуться через несколько часов? — сказал Фенберг.

— Нет-нет. Останьтесь. Я приготовлю завтрак, — ответила Элен и продолжала стоять, прислонившись к стене. Она посмотрела на цветок, потом на Фенберга. — Что?

— Что "что?" — переспросил Фенберг.

— У меня такое чувство, — произнесла Элен.

— Какое? — заинтересовался Фенберг.

— Такое чувство, что вы пришли сказать о том, что вас тревожит или попросить меня о чем-то непростом.

— Ну… — Фенберг уставился на свои начищенные ботинки. Он оделся, чтобы отправиться на похороны Дарлы Беган, в 4.30 утра. — Я действительно хочу кое о чем попросить вас.

— Я вся внимание, — ответила Элен, зевая.

Элен сняла симпатичную просторную квартиру на одном из верхних этажей дома в спокойном респектабельном районе. Большая часть багажа еще не была распакована, но на верхней полке, протянувшейся вокруг комнаты по всем ее четырем стенам, уже стоял фарфор, и мягкие игрушки с каменными лицами молча наблюдали за ними. Фенберг подумал, что они много знают о Митикицкой. Он повел рукой.

— Я, хм…

— Хорошо сказано.

— Позвольте мне сказать все прямо. Может быть, я выбрал для этого не лучшее время и место. Я обычно совсем не такой. У меня были другие свиданья, и в конце…Нет. Разрешите, я начну сначала.

Элен зевнула.

— Прежде всего мне бы хотелось сказать, что я не надеюсь на многое, и это не имеет никакого отношения к тому, что вы работаете у меня. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной выполнить эту просьбу.

Похоже на банальное ухаживание с низменными целями, мелькнуло у Фенберга в голове. Он продолжал:

— Я хочу спросить вас, не согласились бы вы прийти на свиданье, обычное невинное свидание мужчины и женщины. Может быть, пообедаем вместе. Поговорим побольше о нашем прошлом и, конечно, приукрасим его в нужных местах. Потом традиционные проводы до дверей, спасибо за чудесный вечер, и такое же традиционное ну-не-надо-вы-испортите-весь-вечер. Может, я не очень хорошо все объяснил, но, — он сглотнул, — вы придете на свиданье со мной, Митикицкая?

Митикицкая, как говорится, ловила мух. Руки ее повисли, рот открылся. Она все еще стояла у стены и спала стоя, как лошадь.

— Черт, — сказал Фенберг.

Фенберг оставил ее там, подошел к дивану и сел. Он стучал пальцами по подлокотнику и пытался придумать план. Черт. Он пришел слишком рано. Это называется форсировать события. Это акт отчаяния. Орел или решка? "Орел или решка?" — звучало в мозгу. Он причесался. Может, стоит оставить записку и уйти. Нет. Он должен как-то компенсировать свою глупость смелостью. Фенберг молча поднялся с дивана. Он стоял перед Митикицкой и прикидывал, как лучше ее поднять. Одну руку под колени, другую за спину, основной способ переноски невест. Митикицкая храпела. Фенберг отнес ее в спальню, обходя лампы и осторожно минуя дверные проемы. Он прикрыл ее одеялом. Она свернулась калачиком и довольно улыбалась. Майкл тоже улыбнулся. Все-таки она была очень хорошенькая. Он вздохнул и покачал головой, терзаемый выбором между тем, чтобы а) поцеловать ее в щеку, ту, на которой не было складки или б) взять ручку и раскрасить ей черными чернилами передний зуб и положить четверть доллара под подушку. Фенберг пошел па компромисс. Он нежно поцеловал ее и положил сорок семь центов на подушку рядом ее ухом. Потом он поднял упавшую розу и вышел, прикрыв за собой дверь.

Глава XI Похороны

На похоронах Элен Митикицкая почти все время выглядела смущенной. Она посматривала на Фенберга, но тот шел, глядя прямо перед собой.

— Вы были у меня сегодня утром? — шепнула она ему.

— Ш-ш-ш, — ответил Фенберг.

Все это происходило за день до Рождества, но святки святками, а люди умирали, и их надо было хоронить. В данном случае это, во-первых, была дочь Бегана и, во-вторых, старая миссис Вилларил. Их похороны представляли резкий контраст.

Преподобный отец Туллер беспомощно пожимал плечами и виновато смотрел сквозь стекла очков на М.Дж. Бегана и его жену. Тут ничего не поделаешь, надо подождать, пока утихнет шум. Вилларилы и Лопесы, старейшие в Бэсин Вэли выходцы из Испании, не обладали властью и влиянием. И причина смерти не вызывала интереса — старость. Тем не менее приблизительно восемь тысяч фунтов древних беззубых женщин, одетых в традиционно черные одежды, соревновались, изображая печаль. Они стонали и били себя четками в грудь, в то время как гордый молодой священник отдавал последние почести на испанском. Он закончил службу, осенив всех крестом и слегка поклонившись. Мужчины опустили гроб на веревке в темную прямоугольную яму. В последний момент одна из женщин закричала и неловко упала назад, размахивая руками, как это делает человек, когда пытается удержаться и не упасть в бассейн. Она ухватилась за галстук мужа и увлекла его за собой.

Преподобный Туллер откашлялся, держа в руках открытую библию.

В двадцати пяти ярдах от них на холме, покрытом зарослями дуба и мелкого кустарника, лежало существо, которое гналось в лесу за Элен Митикицкой и схватило ее за коленку Оно лежало на животе, подперев подбородок руками, и рассеянно постукивая нога об ногу. Нельзя было сказать, что оно очень походило на монстра или маньяка. Скорее на молодого Оливера Харди с плоским, как рукавица, лицом. Оно с интересом наблюдало за процессией.

— Почему господь отнял у нас такую молодую девушку в расцвете юности? — спрашивал у неба Туллер. Небеса не отвечали. — Мы не можем спрашивать, мы только можем…

Существо уже не первый раз присутствовало на похоронах. В этот день оно гуляло по окрестным лесам, и обостренное чувство слуха позволило ему услышать плач и всхлипывания, исходящие от двух больших групп людей. Это привлекло его. Оно чувствовало их раскаяние. Это вызывало вопросы. Его мощная грудная клетка, покрытая волосами, поднялась от вздоха, и оно заерзало, устраиваясь поудобнее. Образчик Снежного Человека, обитающего в окрестностях Бэсин Вэли, угнездился в холмистом, заросшем травой предгорье за несколько миль от города. В этой покрытой буйными зарослями долине было много деревьев и кустов, которые служили прекрасным укрытием и из-за которых было хорошо видно кладбище. Похороны заинтриговали его, хоть он и не понимал, что это такое. Он был печален потому, что все были опечалены.

— Дарла была хорошая девушка, — сказал Туллер, кивая головой. — Утешение для отца и матери. Настоящий… — "Солдат?" — подумал Фенберг.

"Патриот своей страны?" — подумала Митикицкая.

"Товарищ по команде?" — подумал Бин Брэс Браун.

Вокруг белого гроба собралось около сотни людей в темной одежде, большинство составляли новые собратья Бегана по приходу. Но больше других внимание существа привлекала высокая стройная девушка с красивыми ногами, одетая в черное платье и шляпу с широкими полями. Существо задумчиво понюхало свою руку и издало тихий мяукающий звук. На ней была вуаль, но существо, несмотря на окружавшую ее толпу, могло точно сказать, что ото была та самая женщина, за которой оно гналось. В последнее время оно чисто издыхало, само не понимая почему.

Мы должны усердно молиться о ее спасении, а также о спасении души заблудшей", который отнял жизнь у этой молодой девушки…

Листья и вуали дам затрепетали на ветру. Все посмотрели на Фенберга.

— …потому что какая польза молиться за брата, а не за врага? Такая молитва не будет услышана на небесах.

У существа был дар. Оно обладало интеллектом. Оно было не таким умным, как Элен или Фенберг, но, безусловно, гораздо умнее братьев Магоногонович. Со своего наблюдательного пункта существу было хорошо видно Элен. Она стояла рядом с человеком, одетым в тройку. Перед ними стояли два мальчика. Тот, что повыше, был весь в черной коже и с серьгой в ухе, у маленького были приглаженные рыжие волосы, и спортивная куртка на нем сидела плохо. Элен подняла глаза на Фенберга и улыбнулась. Фенберг поднял бровь и тоже улыбнулся. Существо решило, что Фенберг, должно быть, ее самец. Волосатый наблюдатель приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть человека. Глаза его сузились, верхняя губа задрожала. Оно тихо зарычало, потом фыркнуло, отметая Фенберга как не заслуживающего внимания.