Сестра мафиози

Но сейчас, он покраснел и не знал, как поступить с прижавшимся к нему комком, который плачет навзрыд. Но что-то подсказало ему, что нужно помочь, всё-таки она тут единственная девочка и меньше всех... Гаара обнял в ответ и улыбнулся.

— С этих пор я буду твоим братом, если так уж хочешь, — но она не слышала и дальше продолжала плакать, — ну, тут есть ещё мои родственники? — усмехнулся он, продолжая обнимать её.

— Лучше я сдохну, — сказал кто-то, Гаара заулыбался, чем заставил Суйгетсу сглотнуть.

— Ну и ладно, зато у меня теперь есть сестра, а у вас нет! — и показал язык. Точно ненормальный. — Как тебя звать-то?

Девочка неожиданно замерла и отшатнулась, смотря на него, словно в первый раз увидела.

— Ты не нии-сан...

— Нет, теперь нии-сан, — сел на её уровень Гаара, — так как звать?

— Сакура...

— А я Гаара, будем знакомы, — протянул он ей руку, — девочка неуверенно её пожала, чем вызвала умиление Гаары, — что же, держись за меня, и всё будет хорошо!

Суйгетсу отвернулся. Ему теперь неинтересно, эта девочка скоро умрёт, уже некоторые из этой комнаты умерли, он сам видел трупы, а таких комнат тут десятки...

Но вскоре эта игра в семью стала многим детям давать чувство отвлечённости, так у Сакуры и Гаары теперь в братьях появились мальчики Сай и Хидан, но всё равно их положение было катастрофическим. Детей кормили и давали сходить в туалет по два раза в день, а раз в неделю выводили в комнату где обливали водой со шланга, так сказать, мыли. Правда, были те, кому было полегче, как тогда казалось Суйгетсу. Ребят, кому уже было 8 лет, уводили почти на весь день, откуда они возвращались либо в полном шоке, либо как Гаара — ненормальными, но почему-то мальчик думал, что им давали свободу, наивный...

Но однажды Суйгетсу послал охранника, и за это его посадили в одиночку, где стены буквально давят, а свет — это дыра под самым потолком...

Мальчик обнял колени и смотрел в никуда, у него больше нет надежды, его никто не заберёт отсюда... Стены всё давят, становится трудно дышать, так хочется выйти отсюда, хочется снова увидеть небо, а не чёртовы потолки и серые коридоры... Двери стали медленно открываться, заставив его вздрогнуть, снова наказание?! Но нет, сюда грубо втолкнули кого-то, видимо, одиночек не хватает.

— Это ты... — сказал мальчик, видя, как Сакура встаёт на ножки после приземления на пол и отряхивает уже грязное платье. Он с ней не разговаривал, только наблюдал, когда было совсем нечего делать, она сама находила себе занятия: то играла с общей металлической кружкой, которой они из бочки в углу черпали воду, то просто руками строила фигурки черепашек или человечков...

— Сакуру принесли сюда, зачем? — спросила она, он давно заметил, что если девочка и говорит, то себя называет в третьем лице.

— Мне откуда знать, — продолжал он обнимать колени и смотреть на них, — наверное, натворила что-то...

Девочка села на пол, смотря под потолок. Тогда в первый раз Ходзуки понял, какие у неё странные и красивые глаза, тут почти не было света, но тот, что есть, так переливается в зелёных глазах малышки, что нельзя было не заметить...

На следующий день после очередного наказания Суйгетсу просто швырнули как тряпку на пол, отчего и без того избитый ребёнок закряхтел. Он был весь в синяках. Больно, очень больно, и ещё слёзы градом льются из глаз...

К нему подошла Сакура, смотря на то, как он просто лежит, содрагаясь от рыданий. Девочка присела на корточки и стала гладить его, отчего Суйгетсу на мгновение застыл.

— Хороший мальчик, хороший, не плачь... — но это только заставило сильнее его зарыдать, но уже оттого, что неприятно защипало в душе, словно опять ударили по только зажившей ране, ведь ему, кроме родных, никто не говорил приятного слова. Но Сакура продолжала гладить его по голове, сама незаметно другой ручкой убирая слёзы. Она понимает, что с ним приключилось что-то плохое, но вот не может понять, почему он не хочет перестать плакать? Ей страшен этот звук рыданий, но вскоре и он стих, потому что мальчик потерял сознание...

Потом его снова забрали, вернулся он только под вечер, а точнее его снова внесли и бросили, но он уже не плакал, сил не было... Он поднял глаза, смотря в никуда, так холодно, тело словно ничего не умеет теперь чувствовать, кроме боли, почему так? Почему его мама и папа теперь не с ним? А видят ли они его с небес?

— Мальчик снова плачет, — тихо и грустно сказала девочка, Суйгетсу повернулся к ней, смотря пусто, девочка выглядела очень грустной, но вот глаза — они живые. Его глазам до такого далеко... Он даже не заметил, как у него потекли слёзы...

— А тебе какое дело до меня? Хочу и плачу, — отвернулся он, — я теперь всегда буду плакать, у меня нет родителей...

— У меня тоже, — она села рядом с ним, так же облокотившись на стену, — дядя сказал Сакуре, что папу и маму с братиком убили. А твои родители были хорошими?

— Самыми лучшими, — сказал парень, не понимая, почему она так спокойно говорит о таком? Не понимает, что такое смерть? Но тут Ходзуки неожиданно прорвало, и он начал рассказывать, больше вспоминая для себя. Он рассказывал то, что ему удалось запомнить и до сих пор сохранить в памяти. Как отец играл с ним, как мама звала их обедать со двора, как запускали фонарики, купленные на единственном в его жизни фестивале. Как ему обещали купить собаку, но вместо этого купили плюшевого медведя, которого он назвал Куроко. Как ему нравился этот медведь, и как неожиданно родители подхватили его вместе с этим Куроко и поспешили уехать. Они буквально жили в машине, переезжая в разные города, но задерживались там лишь на пол дня. Отец сказал ему, что они скоро улетят в Россию, но потом...

Парень снова заплакал, опустив голову, хотя этого не хотел, девочка же стала гладить его по голове, она очень внимательно слушала рассказ, который был для неё таким ярким и интересным... Но тут девочке пришла в голову идея.

— Хочешь, Сакура будет Куроко?

— А? — посмотрел сквозь слезы на неё парень, девочка расставила руки и, закрыв глаза, улыбнулась.

— Сакура будет Куроко, — в улыбке повторила она, мальчик задрожал и, приподнявшись, неуверенно и медленно обхватил её руками, девочка продолжала улыбаться, — не плачь, Куроко теперь с тобой...

Покраснев, он молчал и продолжал обнимать девочку. Так давно его никто не поддерживал, так давно он не слышал ничего хорошего в свой адрес...

— Сакура... А можно тебя потаскать, как Куроко?

— Куроко разрешает, — девочка кивнула, парень поднял её, как делал это с мишкой, и стал просто ходить по этой камере, правда, девочка была тяжелее, но он вспоминает то, что было... Потом, устав, просто сел, посадив Сакуру рядом, и увидел, что девочка заснула, уронив головку на его плечо. Мальчик еле-еле, но улыбнулся впервые за всё время и тоже вскоре уснул.