Сестра моей невесты

— Зарубите себе это на носу, Василиса, дважды повторять я не привык, — хмуро усмехаюсь и добавляю, жестко сдавливая девушку, — у меня сложный характер, так что не будите во мне зверя.

Она замолкает, смотрит на меня снизу-вверх, хлопает ресницами, глаза выпучила так, будто приведение увидела, двигается в танце, подчиняясь моему ритму… Но меня волнует другое. Все это было бы очень смешно, если бы не было так печально. Ее мягкая, полная грудь прижимается к моей тонкой рубашке в расстёгнутом пиджаке, сверху мне видно красивую, глубокую ложбинку, аромат шоколада окружает меня, он теперь повсюду. Старшая сестра более фигуристая. Моя рука крепко держит ее поясницу, а приоткрытые пухлые губы наводят только на одни мысли. Мы замираем, глядя друг на друга. И, твою мать, член в штанах дергается и встает по стойке смирно. Молодец, Арсений Александрович, просто отличный ты человек, пока твоя невеста в отъезде, у тебя колом стоит на ее сестру.

— А теперь давайте посмотрим банкетный зал.

Музыка исчезает, наш экскурсовод снова берется за палочку. Я аккуратно отстраняюсь, выпуская ее из мертвого захвата и надеясь только на то, что Василиса не взглянет на меня ниже пояса. Она следует к выходу за нашим провожатым.

— Ну и огонь между вами, прям искрит. У меня глаз наметан. Я истинную страсть за километр чую, — говорит он сестре моей невесты.

А я медленно застегиваю пиджак, одергивая.

Глава 13

Арсений

— Видосы твои, Анфис, полный зашквар! — рассуждает пацан с бритыми висками и огромной рыжей челкой. — Даже мемасы по сети ходят. Ты же не нуб в этом деле. Оффнуться в сети сейчас лучший выход. И заканчивай стримить — это дурной тон. Тебе лучше почилить какое-то время.

Спустя три дня после злосчастного осмотра замка, в город вернулась Анфиса. Я должен был заехать за ней в кафе у центрального моста, забрать ее домой или поужинать где-нибудь в тихом месте, но у нее наметился очень важный разговор с двумя профессионалами по продвижению в социальных сетях, которые, по совместительству, оказались ее близкими друзьями. Поэтому я просто сижу и пью кофе, раздумывая над тем, чем бы мне вымыть уши после этого «рабочего совещания». Однажды мы уже были на дне рождения ее приятельницы. Но там собрались только девчонки, и музыка орала слишком громко, наша разница в возрасте не бросалась в глаза с таким остервенением.

— Анфис, мелкий прав, — поддерживает разговор другой юноша в до блеска начищенных плоских туфлях с длинными носами.

Подвернув рукава пиджака, он беспрерывно крутит дорогими часами, привлекая к ним внимание. Толстый браслет смотрится убого на худом мальчишеском запястье.

— Сижки не будет? — спрашивает у друга, а потом поворачивается ко мне. — А у вас?

Если бы я еще знал, что этому малолетнему от меня нужно. Вместо ответа хищно скалюсь, словно тигр, обнаруживший, что дрессировщик забыл закрыть клетку. Парень отворачивается.

— Мне не нравится, что я будто социобл*дь, — серьезно расстраивается Анфиса, громко вздыхает, попивая свой молочный коктейль через яркую трубочку.

— Фапать, милая, на тебя будут в любом случае. Ты же красава. И форсить тебе нужно в первую очередь именно лук, — показывает тот, что говорил первым, свой безразмерный свитер и тугие штаны, обтягивающие его дохлые, длинные ноги. — И шеймить будут полюбас, забей на хейтеров, нам главное донаты. Расслабься, ты же не шкура какая дешевая.

Нет, это выше моих сил. Отодвигаю стул, бросая деньги на стол.

— Я на улице подожду.

— Как я переживаю, — игнорирует мой уход Анфиса, громко вздыхая.

— Кто этот подсос? Твой старший брат что ли? — слышу за спиной.

Торможу у двери. В первое мгновенье хочу вернуться и дать этому знатоку русского языка в челюсть, но потом успокаиваюсь, понимая, что если я ему врежу, он просто развалится на анатомический макет скелета человека, по типу тех, что стоят в классах биологии. Садись потом из-за него в тюрьму.

Пятнадцать минут спустя, устав ждать, усаживаюсь в машину и делаю прозвон. К счастью для Анфисы, она тут же прибегает, усаживаясь на переднее сидение. Выглядит при этом жутко озабоченной.

— Чувствую себя просто ужасно. У меня такие проблемы, — пристегивается Фифу, хватаясь за голову.

Ей плохо, она страдает. Я хочу помочь, пытаюсь разобраться. Машину с места не трогаю, хмурюсь, разглядывая свою невесту.

— А что случилось? — наклоняюсь к ней, заглядывая в лицо.

В машине звучит радио.

— Сделай, пожалуйста, музыку потише, — дергается Фифу. — Как что? — поворачивается ко мне, в ее глазах сверкают слезы. — Я профи модель, у которой в Instagram меньше тысячи подписчиков.

Я отрываю взгляд от приборной доски и смотрю на Анфису. Я, наверное, что-то в этой жизни не понимаю. Но то, что она сейчас сказала — это не проблема. По крайней мере, для меня. Но Фифу дрожит, ее лицо покраснело. Она ждет от меня сочувствия, но для меня это, что-то вроде «Опять ты меня из садика забираешь! Не хочу с тобой! Хочу с бабушкой!».

— Неизлечимая болезнь, пожар в квартире, потоп на складе или порча партии товара, вот это — проблема.

Фифу вздыхает, шмыгнув носом, во взгляде такая беззащитность.

— Ты бываешь жестоким, нет, чтобы пожалеть меня.

— Не вижу проблемы.

— Для меня это важно, — вскрикнув, прикусывает она нижнюю губу.

Прищуриваясь, разглядываю свою надувшуюся невесту. Странный у нас разговор получается. Поддавшись чувству обиды, Анфиса перестала быть сильным взрослым человеком, который справляется с любой ситуацией и управляет ей. Вместо этого она стала маленьким ребенком, выясняющим отношения. И моя невестушка потеряла ту опору и защиту, которую видела во мне. Потеряла стабильность, надежность и безопасность мира, ведь все это может дать только сильный взрослый. А теперь хочет вернуть в одночасье, просто топнув ножкой, поплакав. Но так ведь не бывает. Чувствую себя отцом, а не женихом.

— Я взрослый человек, Анфиса, а взрослые люди решают проблемы. А не хнычут в ладошки, требуя сострадания. Если тебе нужен раскрученный аккаунт в сети, ты должна нанять специально обученных для этого рекламщиков. Деньги я дам.

— Ладно, — соглашается Анфиса, кивая.

— Жалеть я могу, но только, когда происходит что-то серьезное.

— Ладно, — повторяет.

— Успокоилась? И прекрати общаться с этими дегенератами, — имею я ввиду двух из кафе, — вдруг их умственная отсталость заразна.

Она издает что-то вроде смешка сквозь слезы и соглашается. Мы наконец-то отъезжаем от этого странного места, но мое настроение неумолимо портится. У всех пар бывают трудные моменты. Как и в любых отношениях — это нормально. Но куда делась милая, всегда веселая, классная девчонка, в которую я влюбился с первого взгляда? Расстроилась из-за какой-то ерунды и не способна перешагнуть маленькую неприятность?

Несколько минут мы едем молча, а потом Анфиса поворачивается. Секунда — и она начинает улыбаться, спрашивая меня о том, как прошел мой день. Она начинает щебетать о съемках, показывать фото на мобильном, рассказывает, что успела даже кое-что посмотреть в Берлине.