Сестра моей невесты

— Очень люблю тебя, Фис, правда, ты моя семья, но даже ради тебя я не могу от него отказаться, — теперь уж слёзы текут ручьём.

— Тогда проваливай! Проваливай навсегда, ты мне больше никто!

Смотрю в ее глаза, она молода и импульсивна, для нее пока есть только черное и белое. Сердце разрывается от боли, но я не жалею о своем решении. Я впервые проявляю упрямство по отношению к сестре. Это было мощно, искренне и до самых костей. Сил хватает лишь подняться с кожаного диванчика. Я иду сквозь туман зала и ненормально улыбаюсь, как сумасшедшая, потому что устала от всего этого. Выдохлась! Не могу в одиночку спасать наши с Анфисой отношения, в конце концов, у меня тоже есть чувства, на которые ей глубоко наплевать.

Всю дорогу до дома я не могу успокоиться, слёзы потоками скользят по щекам, и им нет конца. Я люблю его и хочу существовать в этом мире вместе с ним.

Возможно, когда-нибудь мы с Анфисой сможем простить друг друга, но сейчас мне просто хочется побыть одной.

Закрывшись в квартире, я отделяюсь от всего мира. Мне нужно время, чтобы осознать то, что я натворила. Посетив могилу родителей, я долго говорю с мамой и папой, пытаясь объяснить, что я тоже живой человек. Не знаю, есть ли тот самый пресловутый «тот свет», видят ли они меня, знают ли о том, что произошло. Но именно мама всегда говорила: «Я верю, что в жизни может быть лишь одна любовь. И не все истории идеальны».

Мне хочется встретиться с ним, но только когда я приду в себя и стану нормальной, переживу весь этот ужас. На нервной почве я цепляю какой-то вирус и укладываюсь в постель с температурой. Только через неделю я в состоянии вернуться на работу.

Но терпение — это не про Арсения. Когда он неожиданно появляется, я так рада, так счастлива… А потом он вдруг просит телефон Фисы, заигрывает со всеми этими женщинами, подмигивает, улыбается и я бешено ревную, как глупый подросток.

Никогда в жизни я не испытывала такой жгучей, дикой ревности. Умом я понимаю, что он подначивает меня, злится, что я затаилась на время, решил, будто я выбрала сестру, но все остальные органы немеют от страха потерять его.

Память подсовывает мне его взгляды, улыбки и смех, вызывая все новые припадки ревности. Не помню, чтобы так дергалась по отношению к другим мужчинам. И видит Бог мне уже плевать на собственную совесть. То, что я испытываю к этому мужчине сильнее всего, и я еле досиживаю до конца рабочего дня. Примчавшись домой, я швыряю на кровать всю свою одежду, отыскивая то самое красное платье.

Попасть на собеседование на вакансию крупье оказывается гораздо проще, чем я думала. Начальник местного «борделя» уже начал общее собрание, когда я стучусь в зал для пресс-конференций, опоздав минут на десять. Сердце бьется чаще, я слышу его голос. Левая половина груди сладко ноет. Арсений стоит, властно и очень по-хозяйски опершись руками о стол. Синяя рубашка красиво обтягивает сильные руки.

— Есть категории игроков, повсеместно называемых «чайки»…

От его строгого, делового тона по телу ползут мурашки, от волнения сжимается желудок. Красивый мужчина, высокий, стройный, с величественной осанкой и невероятными голубыми глазами, которые бывают хищными, страстными и очень нежными.

— Им стоит уделить особое внимание. Это игроки, которые приходят в заведение абсолютно без денег. По правилам нашего, легального казино, — уточняет Арсений, — нужно заплатить за вход пятьсот рублей и за это дают несколько фишек. На эту сумму необходимо сыграть…

Арсений поднимает глаза и замечает меня. Делает паузу и от его взгляда, глаза в глаза, меня пробирает.

Замолкает он всего на мгновенье, в его глазах читается удивление, а потом возвращается профессионализм, от которого моя грудь начинает предательски ныть. Я сажусь на единственное свободно место, в конце стола, но напротив хозяина мероприятия. Кожу покалывает от возбуждения, несмотря на толпу незнакомых людей. Я одета совсем не так, как все остальные, девушки фыркают, оборачиваясь, но мне плевать. Мне все равно, внутри меня живет любовь. И это красное платье только для него.

— Их нельзя разменять на кассе, — говорит Арсений громче, продолжая свою речь, не сбивается.

Мой крутой и самый сексуальный в мире босс.

— Так вот, чтобы попасть внутрь, они просят кого-нибудь из других игроков заплатить за них и после того, как попадают, просто отдают эти «фишки за вход» тем, кто за них платит, а те в свою очередь просто играют на них. Зайдя в казино «чайки» обычно сразу требуют, именно требуют, а не просят принести им бесплатный чай, кофе, бутерброды и т. п. А если есть халявный алкоголь, то требуют и его. Затем просто подсаживаются к другим игрокам в рулетку или покер, заводят с ними разговор, советуют, как играть…

Меня сводит с ума его профессионализм, мне так сильно нравится тембр его голоса, что я поправляю ворот платья, глажу свою шею, облизываю губы. Меня кидает то в жар, то в холод.

— Искренне «переживают» за игроков, и что самое интересное, умудряются, при этом не играть, а в ситуации, когда выигрывает дилер, обзывать и оскорблять его, будто сами проиграли миллион!

Мне так хочется к нему подойти и поцеловать в губы, при всех. Я сошла с ума… Теряю нить его выступления, особенно когда вижу, как проникновенно он смотрит на меня, если наши глаза в очередной раз встречаются. Это не просто любовь, мой владелец казино — это зараза. От которой отключается разум. Со мной так не было ни разу, и я счастлива, ощущая тепло, что бежит по венам.

— «Чайки» выпрашивают «хоть фишечку» на игру. Ваша задача раскусить подобных игроков, как можно скорее. Часто звучат такие фразы «вот ты мне сейчас дашь сто рублей и выиграешь еще больше».

Соискатели должности крупье смеются, я тоже улыбаюсь, но совсем чуть-чуть, потому что заворожено смотрю на его широкие плечи, на сильные руки и не могу налюбоваться.

— Мы продолжим чуть позже, а пока, мой секретарь проведет вам экскурсию.

Стулья вокруг меня отодвигаются одновременно, люди начинают покидать конференц-зал, а я не шевелюсь. Я просто смотрю на него, потому что дико соскучилась, потому что мне на все на свете наплевать, и я очень сильно люблю его.

Арсений ухмыляется и садится за стол, широко расставив ноги, поправляет брюки костюма за тысячу евро. И ни на ком они так шикарно не сидят, в этом я просто уверена. Воплощение мужественности и красоты одновременно. Цинично меня разглядывая, Арсений скрещивает руки на груди. Он не подходит и ничего не делает, не помогает мне, чтобы как-то сблизиться. Все еще злиться за то, что заставила его ждать своего решения.

Между нами длиннющий стол, по краям которого стоят бутылочки с водой и ряд стаканов, в центре цветочная композиция и несколько стопок бумаг для записей.

— У меня есть шанс пройти собеседование?

— Вот уж вряд ли. Хотя, — еще одна ухмылка, — возможно, вам удастся впечатлить меня, Василиса Полуголая.

Не могу противостоять его улыбке, и делаю то, что еще полгода назад мне показалось бы просто невероятным. Я подбираю подол платья и прямо в туфлях забираюсь на стол. Выпятив попку медленно ползу к нему, не прекращая зрительного контакта.

Арсений такой прыти от меня явно не ждет, его зрачки расширяются, оттенок глаз вместо синего становится практическими черным. Красиво очерченные мужские губы приоткрываются, чтобы урвать глоток воздуха, он слегка отодвигается от края стола, отъезжая на кожаном кресле. Его взгляд неуловимо меняется, он жадно разглядывает меня. А я ползу к нему и это так откровенно и бесстыдно, что у меня кружится голова. Когда я приближаюсь, то замечаю, что он дышит чаще.