Сестра моя Ольга

– Убирайся!

Он медленно повернулся, шагнул к ней:

– Послушай, Наташка. Ты всегда была упрямой вредной девчонкой. Но я упрямее. И я всегда добиваюсь своего, запомни это!

– Я это помню, – почему-то именно теперь, когда он подошел так близко, что запах его одеколона защекотал ей нос, Наташа сумела взять себя в руки. – Ты хотел добиться, чтобы Дашки не было в твоей жизни, и добился. Ее нет. И ты для нее тоже не существуешь. Убирайся.

Игорь опустил голову.

– Наташка, ну ты же человек, женщина в конце концов. Ты же не представляешь себе, как я жил эти годы. Неужели хоть каплю сострадания… – на глаза у него навернулись слезы. Как ни странно, но в эту минуту, он сам готов был поверить, что безумно тосковал все время, проведенное в разлуке с дочерью.

– Сострадания? – она умудрилась произнести это слово так, словно оно состояло из одних шипящих. – А как мы с Дашкой жили эти годы, ты представляешь? Убирайся отсюда, я сказала.

– Не уйду, – зло ответил он. – Не уйду, пока не увижу Дашу.

– Даши нет в городе, – Наташа вдруг почувствовала себя безумно усталой и прислонилась к стене. – Она в пансионате.

– Это правда? Когда она возвращается? Да что ты изображаешь из себя партизанку на допросе! К сентябрю она в любом случае вернется и, как бы ты ни прятала, я найду ее!

– Убирайся.

– Хорошо, – чувствовалось, что Игорь изо всех сил старается выглядеть сдержанным и спокойным. – Сейчас я уйду. Но не рассчитывай, что сумеешь мне помешать увидеться с дочерью.

Он быстро повернулся и вышел из комнаты, через мгновение, хлопнула входная дверь. Наташа медленно, по стеночке, доползла до дивана, растеклась по нему абсолютно обессиленная.

Вот и дождалась. Сколько лет она мечтала об этой встрече? Как он приползет на коленях, будет каяться плакать, просить, чтобы она хоть одним глазком позволила ему взглянуть на дочку… Ага, не на того нарвались. Явился папуля, весь в своем праве, чуть ли не ногами топал, словно тогда, двенадцать лет назад, она украла у него ребенка. Мамочка дорогая, что теперь будет? И как уберечь Дашку? Игорь прав, если он захочет ее увидеть, то никакая тетка ему не помешает. Не обязательно даже домой приходить – есть школа, двор, улица.

В дверь позвонили и Наташа приподняла голову. Кто бы это мог быть? Может Игорь вернулся? Еще один, нетерпеливый, двойной звонок, все-таки, поднял ее с дивана. Наташа прошаркала в коридор, осторожно посмотрела в глазок:

– Андрей!

– Ты что заснула, – весело спросил он. – Ну, извини если… – тут Андрей разглядел в полумраке коридора ее лицо и ахнул. – Господи, Наташа, что случилось? С Дашей что-нибудь?

– С Дашей? – она двигалась все еще замедленно, словно под водой. И мысли текли с той же, примерно, скоростью. – Да. То есть нет не с ней. Наверное, это со мной случилось.

– Так, понятно, – Андрей бережно обнял ее за плечи. – Ну-ка, пошли.

Он отвел Наташу в комнату и уложил на диван.

– Где у тебя одеяло?

– Одеяло? Какое?

– Какое потеплее.

– А-а. В шкафу справа, на нижней полке.

Андрей открыл правую дверцу старого трехстворчатого шкафа, вытащил толстое ватное одеяло, встряхнул его, расправляя.

– Оно без пододеяльника, – безразлично заметила Наташа.

– Обойдешься, – он укутал ее, словно куколку, потом присел рядом. – А теперь рассказывай.

– Игорь приходил, – Наташа решила, что проще будет, если она сразу скажет самое основное.

– Игорь?

– Это Дашкин отец.

– А-а. И чего он хочет?

– Все. И сразу.

– Вот как, – Андрей помолчал, хмуря брови что-то сосредоточенно обдумывая. Потом почесал щеку и сказал: – Наташ, по-моему, ты рано запаниковала.

– Это я от неожиданности, – она слабо шевельнулась под одеялом. – Понимаешь, я была уверена, что если он когда-нибудь и появится… в общем, я думала, все это будет выглядеть немного по-другому.

– Естественно, – кивнул Андрей. – Люди, почему-то, всегда настолько бессердечны, что не желают поступать так, как нам представляется правильным.

– Как ты можешь смеяться!

– Я не смеюсь, я формулирую глубокую философскую мысль, – он погладил одеяло в том месте, где предполагалось ее плечо.

– Вот мне сейчас только философии твоей не хватало, – Наташа всхлипнула.

– Прекрати, – строго приказал он. – Чего я не переношу, так это пустых истерик.

Наташа удивленно моргнула, но сразу притихла.

– На самом деле, ничего не произошло, – продолжал рассуждать Андрей. – Ну вспомнил этот мужик, что у его имеется дочь, ну захотел на нее посмотреть. Чего ты всполошилась? Или боишься, что Даша, как только его увидит, тебя бросит и к нему переедет?

– С ума сошел?! – Наташка резко села и отбросила в сторону одеяло. – Да никогда Дашка ничего такого не сделает!

– В таком случае, не понимаю, по какому случаю траур? В чем, собственно ты видишь проблему? Даже если девочка встретится и поговорит с ним, что это изменит в твоей жизни?

– Не знаю… – смущенно пробормотала она. – И еще неизвестно, как Дашка это воспримет. В таком возрасте, моральная травма…

– На-та-ша-а, – укоризненно протянул Андрей. – Я конечно, не могу утверждать наверняка, я твою племянницу не видел ни разу, но современные дети гораздо менее склонны к рефлексии, чем мы. И думаю, что Даша, не слишком отличается от остальных. Она ведь не страдает излишней сентиментальностью?

– Да нет, вроде бы, – неуверенно подтвердила Наташа. – Нормальная девчонка. Я не понимаю, ты имеешь в виду, что я должна позволить им встретится?

– А почему нет? Девочке наверняка интересно посмотреть на своего папашу. И наверняка, она тоже давно продумала, как будет себя вести и что скажет. Так зачем лишать ее этого удовольствия?

– Знаешь, когда ты так говоришь, все вроде и разумно выглядит, и правильно. Но как только я представлю, что Игорь с Дашкой рядом, что называет ее дочерью… не могу!

– А продолжишь себя накручивать, вообще при одном его имени в истерике будешь колотиться, – холодно проинформировал ее Андрей. – И вообще, чего ты здесь разлеглась? Пошли на кухню, чаю попьем. Очень укрепляет нервную систему.

Впрочем, едва увидев в руках Наташи знакомую блекло-рыжую коробочку, он резко изменил свое мнение о пользе этого напитка. Поскольку кофе вызывал еще меньше энтузиазма, Андрей, поколебавшись, спросил, нет ли молока. Молоко было и уже через минуту, резко помрачневший Андрей, глотал бледного цвета жидкость, налитую ему в стакан из пластикового пакета, на котором, рядом с веселого вида коровой, неизвестный шутник недрогнувшей рукой нарисовал: «жирность – 2,5 %».

Дашка приехала! Наташа топталась на перроне за полчаса до прихода электрички, вместе с десятком таких же истосковавшихся женщин и мужчин. Когда ребятишки начали выпрыгивать из вагона, поднялся радостный гвалт, в котором посильное участие приняли и встречающие и приехавшие. Наташа, как обняла племянницу, так и не могла от нее оторваться: до остановки они дошли, тесно прижавшись друг к другу и потом, в полупустом, по раннему утреннему времени, троллейбусе, сев на одно сиденье, продолжали обниматься. При этом, Дашка непрерывно, с самым восторженным видом трещала, пытаясь за раз изложить впечатления от трех недель жизни в лагере. Не замолчала она и зайдя домой. Бросила сумку с вещами в своей комнате и, покружившись по квартире, остановилась перед Наташей, с любопытством всмотрелась в ее лицо: