Сестра

Но что же это такое, черт побери! Это же действовало — капли, так же, как и напитки. Только водка была на вкус, как вода. От этого мне как-то полегчало. Полностью помешанной я еще не была. Возможно, когда-нибудь я войду в историю, как медицинское чудо, как женщина, которая от воды и фруктового сока так напилась, что получила Blackout. А что до капсул, действительно нельзя недооценивать Placebo-эффект, и уж точно не тогда, когда боли обусловлены только психическими причинами.

Знали ли они об этом? Фрау Шюр должна была быть в курсе, иначе моя водка не обожгла бы ей горло. Но могли ли они это заранее предусмотреть? Посвятил ли Роберт свою маленькую ведьмочку в эту тайну? Может, чтобы умилостивить ее, не понимая, что этим он подписывает свой смертный приговор. Я его не убивала, я — нет, я бы никогда не смогла причинить ему боли.

А Хорст Фехнер был мертв уже четыре месяца. И в течение шести недель, Изабель больше не покидала надолго дом. Значит она все-таки с этим справилась, значит она могла запустить свои красные когти в многочисленные пакеты акций и управлять ими в интересах своего ребенка.

Я просто не знала, как мне дальше быть.

Пойти наверх в свою комнату, я не решалась. Возможно, я встретилась бы с ней на галерее и должна была бы, наконец, взять в кухне нож. Ей нужно умереть, она должна была умереть, если я хотела это как-то пережить. Но она должна была так умереть, чтобы Волберт и его коллеги бродили в потемках, как законченные идиоты. Я не хотела, чтобы меня еще и заперли только за то, что я раздавила таракана. А сейчас в доме было слишком много народу.

В кабинете Роберта все еще сидел эксперт по финансам. Фрау Шюр хлопотала в кухне с кастрюлями и сковородками. Лучия была в библиотеке. В конце концов, я отправилась в зимний сад. Роберт с таким удовольствием там находился, даже когда еще ребенком был. В плохую погоду он играл со своими друзьями между цветами, а я садилась в угол и смотрела на них.

Я действительно больше не знала, что мне думать. Бывает такой момент, когда не знаешь, что делать дальше. Это не было признаком слабости, только бессилие и усталость. Сначала я и не думала даже о том, чтобы пойти на предложение Пиля. Никакого гипноза. Если этот гном воображал, что я полностью ему себя предоставлю, то он сильно ошибался.

Я села в угол и как только закрыла глаза, то увидела Роберта перед собой. «Я должен с тобой поговорить, Миа».

Это случилось через два или три дня после того, как я отказалась освободить свое Ателье для Йонаса, после того, как я напилась и сбежала к Сержу.

Роберт пришел под вечер ко мне в зимний сад. Он принес кофе и немного выпечки, сел напротив меня и улыбнулся. «Давай посидим немного».

И потом — я не могла понять, действительно ли был в его голосе налет сарказма — сказал: «Нам определенно никто не помешает».

Роберт налил нам кофе и положил кусок пирога на свою тарелку. Он не торопился перейти к делу.

«Я хотел попросить тебя об одном одолжении, Миа. Я знаю, что требую от тебя слишком много, но сделай это ради меня».

Я уже думала, что он снова собирается оспаривать у меня Ателье. Однако же, речь шла совсем о другом. «Я знаю, что тебе не нравится говорить о Йонасе. Я и не хочу нажимать на тебя больше. Если ты что-то имеешь против него, значит, у тебя есть на то причины. Но не могла бы ты, несмотря на это, немного позаботиться о нем? Мне важно в принципе только то, чтобы Изу…»

Когда я помотала головой, он осекся и коротко сжал губы. Потом закончил свою фразу. «Чтобы немного разгрузить Изу. Чтобы у нее было немного времени для себя, понимаешь? Ей нужно отвлечься, может снова разок выбраться вечером в город. Мне не нравится, как она изнуряет себя с Йонасом. Она не такая уж сильная и я боюсь, что ее надолго не хватит. В последние дни она часто жаловалась, что чувствует себя очень утомленной».

Он, конечно, имел в виду последние ночи, но не хотел так конкретно выражаться. Этого и не требовалось.

«Миа, я же не требую многого, — считал он. — Если ты только на час или два в день, с Йонасом…»

Когда я снова покачала головой, он сдался окончательно. «Ладно, забудь об этом, — сказал он. — Но тогда ответь мне, по крайней мере, на один вопрос. Это нескромный вопрос, но я все равно хочу получить ответ, Миа. Ты часто бывала у него в первые дни. Один раз ты была у него даже ночью. Я знаю это от Изы. Ты спала с ним, Миа?»

«Нет», — сказала я.

«Он хотел с тобой спать?»

«Нет», — сказала я.

Роберт уставился на свою тарелку. Секунды между нами царило молчание. Потом он спросил: «Ты считаешь, он был бы еще в состоянии спать с женщиной? Я разговаривал на днях об этом с мамой, она считает это вполне возможным. И он же еще очень молод. Ему этого, вероятно, не хватает».

«Что ты хочешь от меня? — спросила я. — Должна ли я залезть в постель к этому парню и скрасить ему вечерок, чтобы твоя жена в это время могла еще как-нибудь развлечься?»

«Глупости, Миа! — он был возмущен. — Я только думал, что ты заметила что-нибудь в этом смысле».

«Почему ты не спросишь Изу, может он еще или нет? Она снимает и одевает ему штаны. Она запихивает его в ванну и моет ему задницу. Если у него еще что-то шевелится, она должна была это уже давно заметить».

Роберт кивнул задумчиво и вздохнул: «Изу мне не хотелось спрашивать». Потом, наконец, он снова посмотрел мне в лицо. «Я только еще раз ей предложил нанять профессиональную помощь. Он ведь не так уж беспомощен. Этого должно быть достаточно, если кто-то придет на пару часов в день. Утром и вечером, только помочь ему из кровати в коляску. Но Иза против. Этого я не понимаю. С другой стороны, я спрашиваю себя, как бы мы с тобой держались, если бы я сидел в инвалидном кресле и не имел бы больше никаких надежд на нормальную жизнь. Что бы ты для меня делала, Миа?»

На это я не должна была ему отвечать. Мы знали оба, что в таком случае я была бы с ним рядом. Во всех отношениях. Но в его просьбе я ему отказала.

Ему бы это не помогло, если бы я начала сейчас заниматься самобичеванием. Я могла себя только спросить, почему он вообще меня об этом просил, когда ему было известно, как я относилась к Йонасу. И он не только меня спросил, но еще и Лучию, когда уговаривал ее приехать. Человека, который мог трезво мыслить, бывшую сиделку. «Что-то происходит в доме. Я не знаю больше, что и думать, мама». Какое ужасное подозрение его мучило, если он хотел приставить к Йонасу шпиона? Именно так ведь это и было.

В конце концов, все было именно так, как я обрисовала это Лучии. Если бы речь шла только о том, чтобы разгрузить Изабель, Роберт не спросил бы меня, спала ли я с Йонасом. И он не спросил бы меня об этом, чтобы узнать, чем обосновано напряжение между мною и Йонасом. Он никогда не был таким нескромным. Он спросил меня только по одной единственной причине, тут я была совершенно уверена. Ему нужно было выяснить, могло ли случиться, чтобы Изабель спала со своим собственным братом.

В тот момент, когда я это поняла, у меня перехватило дыхание. Хорст Фехнер был два месяца мертв, а приезд Йонаса предотвратил, чтобы Изабель могла приискать себе замену. Но она не осталась в накладе и со своим братом. Возможно уже с первой ночи. Почему, тогда, они заперли комнату? Теперь мне стало понятно, почему он меня спровадил. С Изабель, естественно, я не могла соперничать.