Сестра

— Опоздал, — произнес я, не отрывая взгляда от голубей.

— А что они тут делают? — заметив голубей, удивился Данила, причем так громко, что все обернулись на нас.

Голуби, заметив наше внимание к ним, сорвались с ветки и вместе взмыли вверх.

Я не мог сдерживать слез и поэтому быстро направился к могиле девушки, вытаскивая листок бумаги. Подойдя к могиле, я, расправив листик, осторожно положил его текстом вверх.

Написанные строчки могли прочитать все, даже те два голубя — на что я и надеялся, так как в этом стихе было все, что было у меня на душе, все переживания, мысли, и я хотел бы, чтобы Александра с Мишей знали о том, что я их никогда не забуду:

На моей любви поставила крест,

Смеясь, старуха-смерть!

Оставив лишь в сердце грусть.

Зачем? Для кого теперь мне жить?

Если смыслом всего было — любить!

Кого теперь винить?

Кто виноват, а кто нет?!

Она мертва! Ее уж нет!!!

А я ни жив, ни мертв…

И сердце страдает,

А тело умирает…

Ты говоришь мне: «Бог жив»,

А как же моя любовь?

Мои мечты, надежды… Нет слов!

Я не убивал, не воровал,

Я был любим и сам любил!

За что Он нас наказал?!

За любовь? Мечты? Надежды?

За то, что друг у друга были мы?

За что? Он рад?

Зачем ему такой расклад:

Она попала в Ад,

А я за ней бы рад!