Сестры Гончаровы. Которая из трех

По-видимому, летом 1813 года семья Николая Афанасьевича возвратилась на Полотняный Завод. Вскоре Афанасий Николаевич отстранил сына от управления предприятиями. Старик привез из-за границы любовницу-француженку, и ему нужно было бесконтрольно распоряжаться деньгами. Он требовал от семьи всяческих знаков внимания к своей любовнице. Атмосфера в доме сложилась нетерпимая, и Николай Афанасьевич уехал в Москву, оставив временно семью на Полотняном Заводе. Как долго оставались они там – точно неизвестно. Во всяком случае, в начале 1814 года они были еще на Заводе – об этом свидетельствует письмо Николая Афанасьевича к отцу и жене от 20 февраля 1814 года³. Интересно отметить, что в этом письме он передает приветы различным гувернерам и гувернанткам – англичанкам, французам и немцам, которых, очевидно, Афанасий Николаевич нанял для воспитания и обучения своих внуков.

С 1814 года начали проявляться у Николая Афанасьевича первые признаки душевной болезни. Трудно сказать, чем была вызвана эта болезнь; семья приписывала это его падению с лошади. Возможно, какая-то предрасположенность к ней была им унаследована от матери, и толчком к ее проявлению послужило отстранение от управления предприятиями. Ряд писем Николая Афанасьевича к отцу свидетельствуют о том, как тяжело переживал он свой уход от дел. Так, письмо от 5 мая 1817 года он заканчивает следующими словами: «Покорный ваш сын, уничтоженная тварь Николай Г-ров». Иногда он подписывается «nihil» – «уничтоженный».

Николаю Афанасьевичу было тогда всего 26 лет. Сведения об его болезни противоречивы. Видимо, вначале она проявлялась в сильной депрессии, но не систематически – бывали длительные периоды, когда он был вполне здоров.

В архиве хранится большое количество писем Николая Афанасьевича. Письма эти, написанные в последние десятилетия его жизни к сыну Дмитрию Николаевичу, вполне разумны. Николай Афанасьевич прекрасно сознает свое положение в семье, тяготится им. Наталья Ивановна фактически бросила его, в начале 30-х годов совсем переселившись в Ярополец⁴, Николай Афанасьевич жил в Москве сначала один, а потом с сыном Сергеем. Единственным человеком, заботившимся о нем, была жена сына Дмитрия Елизавета Егоровна. Николай Афанасьевич платил ей глубокой, искренней привязанностью.

Письма его свидетельствуют о его большой доброте и отзывчивости. Не имея возможности никому помогать материально, он старается хотя бы морально поддержать и утешить своих близких в трудные минуты жизни. Несомненно, от него унаследовала Наталья Николаевна свою доброту и душевную щедрость.

В Москве Гончаровы жили в собственном доме на Б. Никитской улице (теперь ул. Герцена, 50; дом не сохранился). Большая усадьба с многочисленными флигелями и хозяйственными постройками занимала целый квартал между Большой и Малой Никитскими и Скарятинским переулком. Вероятно, как тогда было принято, при доме был и сад. В старом флигеле, с провалившимися полами и дымящими печами, со своим слугою жил больной Николай Афанасьевич. Тень этого несчастья лежала на всем никитском доме…

Наталье Ивановне в 1814 году было всего 29 лет. На плечи молодой женщины легла вся тяжесть забот о больном муже, о доме и воспитании детей. Нет сомнения, что горе наложило отпечаток на ее характер – она ожесточилась, а с годами опустилась, стала пить… Суровая и властная, неуравновешенная и несдержанная – такой рисуется она по письмам и свидетельствам современников. Впоследствии, ища утешения в религии, Наталья Ивановна превратилась в настоящую ханжу, окружила себя монахинями и странницами, целые дни проводила в домашней молельне. Под старость, живя почти постоянно у себя в Яропольце, она часто ездила на богомолье в местный Волоколамский монастырь, делала туда богатые вклады «на спасение души». В этом монастыре она и похоронена.

Наталья Ивановна получала достаточные средства на содержание семьи от свекра Афанасия Николаевича: 40 тысяч в год. Таким образом, казалось бы, семья была обеспечена. Но Наталья Ивановна бережливостью не отличалась и безрассудно тратила все, что получала. У Гончаровых было семеро детей: три сына – Дмитрий⁵, Иван⁶ и Сергей⁷ и четыре дочери – Екатерина⁸, Александра⁹, Наталья¹⁰, будущая жена поэта, и Софья, родившаяся в 1818 году и вскоре умершая.

Детей Наталья Ивановна воспитывала строго. Говорят, она иногда била их по щекам. Если какую-нибудь из дочерей требовали к матери, девочка долго стояла у дверей, не решаясь войти… До сих пор принято было считать, что Наталья Николаевна и ее сестры получили очень скромное домашнее образование. Знание французского языка, танцы, музыка и регулярное посещение церковных служб – этим обычно тогда ограничивалось воспитание девушек в дворянских семьях. Однако в свете новых материалов теперь можно сказать, что образование детям Гончаровых было дано значительно выше среднего.

В ЦГАДА (ныне РГАДА – Российский государственный архив древних актов. – Ред.) хранится много ученических тетрадей детей Гончаровых. Просмотрев эти толстые подшивки в картонных переплетах, можно сделать вывод, что дети подробно изучали историю (русскую и всеобщую), географию, русский язык, литературу, мифологию и т. д. Нечего и говорить об иностранных языках – немецкий, английский и особенно французский они знали очень хорошо.

* * *

Те краткие сведения о Гончаровых, которые мы сочли необходимым предпослать последующим главам, являются фоном; на нем как бы рисуется картина семейных отношений всех действующих лиц. Нам становятся ясны условия, в которых росли и воспитывались дети Гончаровы. Дед, приведший к разорению семью и жестоко отнесшийся к сыну; душевнобольной отец, суровая, деспотичная мать – вот люди, окружавшие сестер и братьев Гончаровых. Несомненно, тяжелое детство и юность на Никитской не могли пройти бесследно для формирования их характеров.

Время шло, и дети выросли. К началу того периода, который охватывают публикуемые письма (1832–1837 гг.), семья Гончаровых разъехалась в разные стороны. Поселилась в своем любимом поместье Ярополец Наталья Ивановна; уехала в Петербург младшая, Наталья, вышедшая замуж за Пушкина; поступили в столице на военную службу братья Иван и Сергей; окончивший Московский университет, старший сын, Дмитрий, служил в Министерстве иностранных дел. Сестры Екатерина и Александра были отправлены на Завод к деду. В доме на Никитской остался один Николай Афанасьевич.

Н. Н. Пушкина и ее письма

Любовь его, как солнечный восход,Воображенье согревает наше.И тот, кто сомневается в Наташе,—Не сторону ль Дантеса он берет?Ведь Пушкин верил ей, идя к барьеру…Кто смеет посягнуть на эту веру?Д. Кугультинов

В 30 верстах от Тамбова, при впадении реки Кариан в Цну, в начале XIX века находилось богатое родовое поместье Загряжских Кариан, принадлежавшее близким родственникам Натальи Ивановны Гончаровой. Война, как мы уже говорили, заставила семейство Гончаровых покинуть родные места. В ту пору семья была довольно многочисленна: два сына – Дмитрий и Иван, две дочери – Екатерина и Александра. Наталья Ивановна была на сносях. 19 августа прибыли они в Кариан, а 27 августа 1812 года родилась и была крещена в местной церкви та, которой было суждено впоследствии стать женой великого русского поэта.

Как долго пробыла семья Гончаровых в Кариане – неизвестно, но, вероятно, Наталья Ивановна с детьми оставалась там до лета 1813 года, а затем они направились в Калужскую губернию, на Полотняный Завод. Здесь семья Гончаровых прожила не менее года, а может быть, и больше. Маленькая Таша полюбилась деду, и, когда Наталья Ивановна уехала с детьми к мужу, Афанасий Николаевич оставил ее у себя. Сохранилась небольшая миниатюра, изображающая Наталью Николаевну в детстве. Вероятно, она была заказана дедом, когда ему пришлось расстаться с любимой внучкой. Девочке на вид лет 5–6. Тонкие, правильные черты, выражение лица не по-детски серьезно. Те несколько лет, что Наташа Гончарова провела на Полотняном Заводе, окруженная всяческими заботами, были, вероятно, самыми счастливыми годами ее детства. Но девочка подросла, и Наталья Ивановна, не ладившая со свекром, взяла ее обратно. В ту пору Николай Афанасьевич с семьей жил уже в Москве.