Сестры из Сен-Круа
Шрифт:
— Сядьте, Молли.
Молли все так же молча присела на краешек стула, напряженно выпрямив спину и сложив руки на коленях: она пыталась подыскать нужные слова.
— Вы настроены очень решительно, — заметила мать-настоятельница, давая ей время собраться. — Я уверена, что у вас есть веские причины не ехать домой, но, пока вы не объясните их мне, я ничем не смогу вам помочь. — Она вдруг улыбнулась. — Какой-нибудь молодой человек? Я ведь тоже не всегда была монахиней, hein? Вы меня не шокируете.
Молли все молчала, и мать-настоятельница добавила:
— Так значит, дела сердечные, да?
— Нет, — отозвалась Молли почти шепотом.
— Тогда расскажите мне, в чем дело. Назовите причину.
Голос у нее был мягкий, но настойчивый,
— Ясно, — сказала она. — И это все правда?
— Да. Вы мне не верите?
Мать-настоятельница посмотрела ей прямо в глаза, и Молли твердо выдержала ее взгляд.
— Я вам верю. Такое случается, malheureusement[10].
Мать-настоятельница на мгновение задумалась, глядя вдаль и рассеянно барабаня пальцами по столу. Затем вновь перевела взгляд на Молли.
— Вы рассказывали обо всем этом Саре?
Молли покачала головой:
— Нет.
— И не расскажете?
— Нет. Это семейные дела.
— Но она ваша подруга.
— Она мне не то чтобы подруга, — медленно выговорила Молли. — Обстоятельства сложились так, что мы стали подругами, но ей-то, может, и легко со мной дружить, а вот мне не очень. Она… была моей хозяйкой. В Англии мы жили в разных мирах. Она госпожа, я горничная. И это до сих пор так, даже здесь. Она не взяла бы меня с собой, если бы отец отпустил ее одну. Ей бы это и в голову не пришло.
— Вас это обижает? — спросила мать-настоятельница.
— Нет, просто это так, вот и все.
Мать-настоятельница, очевидно, удовлетворилась этим ответом. Она кивнула и сказала:
— Лично у меня нет возражений против того, чтобы вы остались здесь. Я не могу отослать девушку к такому отцу. Я скажу, что вы нужны здесь, и это правда: вы работаете добросовестно, и у вас есть все задатки отличной сестры милосердия. Нет никакой необходимости посвящать сэра Джорджа в какие-то другие причины. Он ведь не ваш опекун, hein? — Она снова помолчала и добавила: — Однако я думаю, что вам следует написать родителям, может быть, лучше матери — рассказать ей, где вы, и объяснить, какую важную работу выполняете. Думаю, это ваш долг перед ней. Если вы напишете это письмо, то я напишу сэру Джорджу. Согласны?
Молли согласилась.
Сара никак не ожидала такого результата беседы Молли с матерью-настоятельницей.
— Как же ты уговорила ее позволить тебе остаться? — с изумлением спросила она.
— Я сказала ей то же, что и тебе, — ответила Молли, — что домой все равно не поеду. Просто уйду и устроюсь работать еще где-нибудь — здесь же, во Франции. Она не хотела, чтобы то время, которое сестра Элоиза потратила на мое обучение, пропало даром, и сказала, что если я напишу родителям, то она напишет сэру Джорджу.
Спустя годы, перебирая документы отца, Сара нашла письмо Молли и другое, пришедшее следом за ним — от матери-настоятельницы.
Молли написала сэру Джорджу просто:
Дорогой сэр Джордж,
мне очень жаль, но я не могу сейчас вернуться домой, потому что я нужна здесь, в госпитале. Раненых привозят без конца, мы и так еле-еле справляемся. Я напишу родителям, они наверняка меня поймут.
Спасибо, что прислали деньги на билеты. Я отдала их мисс Саре.
С уважением,
ваша Молли Дэй
Письмо матери-настоятельницы было столь же простым, хотя, пожалуй, более откровенным.
Глубокоуважаемый сэр Джордж,
спасибо за Ваше письмо. Боюсь, я не смогу отправить Молли Дэй домой против ее желания. Я понимаю Вашу тревогу о ней, тем более что родители не одобрили ее отъезд. Однако она сейчас оказывает неоценимую помощь в нашей работе с ранеными, и, если она хочет остаться, я этому только рада.
Я велела ей написать родителям, объяснить им, как сложились обстоятельства, и она обещала это сделать, прочее же не в моей власти. Если бы я не позволила ей остаться у нас, она все равно не вернулась бы домой, а ушла бы в какой-нибудь другой госпиталь, где ее никто не знает, и мы потеряли бы ее в том хаосе, который творится сейчас во Франции. Уверена, Вы согласитесь, что ей лучше остаться здесь, под нашим присмотром.
Искренне Ваша,
Мари-Жорж,
мать-настоятельница ордена сестер Пресвятой Девы Марии
Так Молли осталась в госпитале.
Другое письмо, полученное Сарой, было от Фредди. Она сразу узнала его неровный почерк, так похожий на отцовский, и торопливо вскрыла письмо: Фредди обещал навестить ее в следующий отпуск, и ей не терпелось узнать, когда его ждать. Однако в этом отношении письмо ее разочаровало. Планы Фредди изменились.
Дорогая Сара, — писал он, — как ты помнишь, я думал навестить тебя в монастыре, но вместо ожидаемых трех дней отпуска мне дали целых десять, а главное — прямо на Рождество и Новый год. Это значит, что у меня будет время побывать дома, так что я сначала поеду в Лондон, а потом к отцу. Можно ли надеяться, что ты тоже приедешь и мы проведем Рождество вместе? Я поеду вместе с Джоном Драйвером, моим товарищем-офицером, о котором я наверняка уже писал тебе, и погощу два дня у его родных в Лондоне, в начале и в конце отпуска. Если бы ты тоже приехала, мы могли бы провести эти дни в городе все вместе… Нужно же повеселиться хоть немного, прежде чем возвращаться в этот ад. Напиши, что ты об этом думаешь. В конце концов, ты ведь не состоишь ни в Отряде добровольной помощи, ни в рядах армейских сестер милосердия, которые должны подавать заявление на отпуск так же, как и мы. Наверняка ты сможешь приехать, если захочешь.
Если у тебя получится, то мы все соберемся вместе. Дай знать.
С любовью,
Фредди
Сара читала и перечитывала это письмо. С одной стороны, ей хотелось побывать дома и провести Рождество в поместье Чарлтон Амброуз, чтобы в праздничные дни все было как всегда: дом, украшенный остролистом и плющом, сверкающая огнями нарядная рождественская елка в прихожей. Она очень соскучилась по обволакивающему теплу огромного камина в гостиной и по чудесным запахам печеных и жареных яств, плывущим из большой кухни. Но она понимала, что если приедет домой, то во Францию уже больше не вернется. Она была уверена, что отец найдет способ убедить ее остаться в Англии, и точно так же уверена, что ее место здесь, в монастыре.
Сара с легкостью втянулась в эту новую жизнь, и, хотя работа в палатах была тяжелой и изнурительной, хотя по ночам она засыпала едва ли не раньше, чем успевала раздеться, она никогда не поднималась в комнату, которую они так дружно делили с Молли, не проведя перед этим полчаса в тишине церкви. Постепенно в ней крепло убеждение: Богу угодно, чтобы она была именно здесь. Она боялась, что если приедет домой, то ростки этого убеждения, такие молодые и нежные, могут не выдержать холодного дыхания здравого смысла, исходящего от отца. Несколько дней она не отвечала на письмо Фредди, колеблясь между твердым намерением остаться и соблазнительной мыслью о том, чтобы все-таки поехать… Ведь это только на Рождество! Но в конце концов она решилась и написала, что отпуск ей дать не могут.