Сестры Марч (сборник)

Когда Джон спустился вниз в полной уверенности, что его ожидает обиженная жена, он был приятно удивлен, увидев, что Мег украшает свою шляпку. Она попросила мужа почитать ей новости, если он не слишком устал. Джон увидел, что с ней случился настоящий переворот, но не стал ни о чем расспрашивать, зная, что Мег, не способная и под угрозой смерти хранить секреты, рано или поздно все разъяснит ему сама. Он читал ей о выборах и давал доходчивые комментарии, а она старалась показать, что в данный момент ее внимание принадлежит судьбам нации, а не шляпке. В глубине души Мег думала, что политика мало чем отличается от скучной математики, а манера политиков поносить друг друга просто гнусна, но, когда он закончил читать, лишь произнесла дипломатично:

– Не знаю, к чему мы придем в конце концов.

И она вновь занялась своим изящным творением, составленным из цветов и кружев, а Джон, смеясь про себя, подумал, что все его разглагольствования не принесли ей и доли той радости, какую доставляет этот пустячок. Ну что ж, если она ради него пытается понять политику, то ему надо ради нее постичь тайну дамских шляп.

– Очень красиво! Что это, новый утренний чепчик?

– Джон, как тебе не стыдно! Это моя лучшая выходная шляпка.

– Прошу прощения, но мне она показалась такой маленькой и чуточку, как бы это сказать, легкомысленной… А как же она удержится на голове, если, например, ветер?

– Видишь вот эти кружевные ленточки? А это розовый бутон, то есть застежка в виде бутона.

Показывая ему, как застегивается шляпка, Мег вновь обрела чувство покоя, которое делало ее неотразимой.

– Красивая шляпка. Но главное то, что под этой шляпкой твое лицо опять стало юным и счастливым.

Джон поцеловал это счастливое лицо, слегка помяв, правда, розовый бутон на шляпке.

– Да, теперь нам с тобой остается пойти на хороший концерт. Я соскучилась по музыке.

– Конечно. Давно пора. Ты засиделась дома, да и мне хочется встряхнуться. Но как это тебе пришло в голову, милая мамочка?

– Понимаешь, у меня был разговор с мамой. Я пожаловалась на себя, что стала раздражительной и злой. И она мне дала много хороших советов. Теперь Ханна будет приходить к нам и помогать с детьми. А я займусь домом и буду выходить в свет, чтобы преждевременно не превратиться в старуху. Но это и ради тебя тоже. Я была так постыдно невнимательна к тебе это время. Давай сделаем наш дом таким, каким он был прежде. Ты ведь не возражаешь?

Неважно, что ответил Джон. Важно то, что он и не думал возражать. Иначе в доме и его обитателях не произошли бы так быстро значительные перемены. До райской идиллии было, конечно, далековато, но разделение труда всем пошло на пользу. Пунктуальный и уравновешенный отец семейства утвердил в Священной Детской империи незыблемые законы, а Мег снова помолодела и похорошела благодаря подвижному образу жизни, доверительным беседам с умным мужем и некоторым развлечениям, которые она все чаще стала себе позволять.

Теперь Джону уже не приходило в голову покидать свой «игрушечный домик» иначе как в обществе жены. Скотты сами часто наведывались к Брукам и находили их гнездышко обителью довольства и любви. Даже взыскательная Салли Моффат чувствовала себя в этих стенах очень уютно.

– Мне приятно бывать у вас, – сказала она, печально оглядываясь вокруг, как будто искала тайну, с помощью которой ей удалось бы победить холод и одиночество, поселившиеся в ее большом доме, – здесь так мило и уютно.

У нее все еще не было детей, а Нед жил в своем собственном мире и не допускал туда Салли.

Так Джон и Мег нашли ключ к семейному счастью. Сокровище истинной любви может открыться самым бедным людям и оказаться скрытым от самых богатых. Мег не жаловалась больше на свое «заточение». Право, в четырех стенах можно чувствовать себя избавленной от суетности мира, тем более когда рядом с тобой любящие дети и твой верный друг, и ты с радостью правишь своим домашним царством – не как царица на престоле, а как разумная жена и мать.

Глава XVI Лежебока Лоренс

Лори намеревался пробыть в Ницце всего неделю, а задержался на месяц. Он устал путешествовать в одиночестве, а присутствие Эми вдруг вернуло ему домашний уют на другом полушарии. Как не хватало ему семейства Марч, всегда готового приветить «милого Лори»; и сколь ни гостеприимно встретила его Европа, ничто не могло заменить ему общества «девочек» Марч. Эми из четырех сестер баловала его меньше всех, но теперь она была ему рада, потому что и сама, при всей ее кажущейся беззаботности, стосковалась по дому, а Лори был в известном смысле членом ее семьи.

Им было приятно проводить время вместе, разъезжая верхом, совершая долгие прогулки, танцуя на балах или просто бездельничая, потому что мудрено посвятить себя какому-то делу, когда весь город пребывает в праздности.

Окружающим они казались беззаботной и легкомысленной парой, а между тем молодые люди пристально приглядывались друг к другу, делая одно открытие за другим. Эми с каждым днем вырастала в глазах Лори, а она находила в нем все больше недостатков, и каждый из них уже знал правду, хотя еще не было сказано ни слова.

Эми старалась понравиться ему, и ей это удалось. В душе она была ему благодарна за то, что он развлекал ее, и платила ему маленькими любезностями, которые были столь присущи ее изящной, женственной натуре. А Лори плыл по течению, принимая ее внимание как должное: все женщины, считал он, должны быть добры к нему уже потому, что некогда одна из них проявила к нему жестокость. Пожалуй, он передарил бы Эми все безделушки в Ницце, согласись она принять эти подарки. Но вместо этого он ловил на себе ее грустно-ироничный взгляд и начинал бояться проникновенных голубых глаз Эми.

– Все отправились на целый день в Монако, а я осталась написать письма. Зато теперь я собираюсь поехать в Вальрозу на этюды. Что ты на это скажешь? – спросила она, когда в один прекрасный день, устав от своих ленивых скитаний, Лори забрел к ней.

– Я бы составил тебе компанию, но не слишком ли жарко для столь дальней прогулки?

– Наймем экипаж. Править будет Батист, а твое дело – только держать надо мной зонтик. Я, как видишь, проявляю заботу о твоих перчатках, – Эми лукаво взглянула на его безукоризненно чистую пару из тонкой лайки – перчатки вообще были слабостью Лори.

– Что ж, я еду! Милости прошу, – он протянул руку за этюдником.

– Ну нет. Для тебя это чрезмерная нагрузка, а для меня привычное дело, – продолжала посмеиваться Эми, легко сбегая вниз с этюдником под мышкой.

Лори ни на чем больше не настаивал, но когда они сели в экипаж, он сам взял вожжи, так что Батисту оставалось лишь скрестить руки на груди и погрузиться в дрему на своей скамеечке.

До этого дня они ни разу не поссорились. Эми была неизменно тактична, а Лори слишком ленив. В дороге время от времени он заглядывал под поля ее шляпки, она улыбалась в ответ, – и они ехали дальше в самом дружеском расположении духа.