Сеть

— Алексей Опанасович, с чего вы взяли, что диверсант проник извне? А мне почему-то кажется — он ваш, родной, сетевой сиськой вскормленный.

— Принимаю, принимаю, в семье бывает не без урода. Вот, к примеру, у вас-то в Комиссии нашлись злодюги…

— Простите меня, старика, но я ужинать собрался. Режим, сами понимаете. Я вам скажу так: оправдываться вы всегда умели. Но должен заметить, что этот досадный инцидент в очередной раз развенчивает миф о свойственном ГСУ порядке. Я думаю, товарищи наверху со мной согласятся.

— Товарищи наверху слухают нас всех, но слышат тильки факты. А факты дюже просты — в вашем ведомстве одно за другим производятся два покушения на дублера. В первом разе это сделал ваш референт, а? Мабудь, и во второй раз замешан хлопец, хорошо знакомый с работой Комиссии. А у нас-то всего грехов — инструкции худые да начальник смены харю заспал, дубина. Я все это к тому говорю, что не надо торопиться с громкими выводами.

— Я вас понял, мой московский друг… которого я никогда не забуду, как поется в одной хорошей песне. Пока я не буду торопиться с выводами, вы состряпаете версию о заговоре в Комиссии? Давайте говорить прямо, Алексей Опанасович. Из нас двоих на стуле усидит один. Чтобы дискредитировать нашу рекомендацию, вам надо дискредитировать нас. Так?

— Який вы резкий, Тарас Григорьевич! Значит, думаете, Боливару не снести двоих? А ведь я ваш любимый ученик.

— Да уж помню. И зачем только я вас выдвигал в министры? Работали бы сейчас у меня референтом вместо Брука, тоже, может быть, разъезжали бы по ночам в чужих автомобилях.

— Боюсь, Тарас Григорьевич, я бы так просто не разбился. Обычно разбиваются об меня. Еще раз прощайте, что мешаю государственному делу. Никак не можу вам сообщить головную причину своего звонка. Я тут дознался до одной новости. Оказывается, вашими диверсиями все это время занимается и отдел надзора Управления ОСИН. Люди кажут — они там довольны, много интересного раскопали. Предупреждаю по-сыновьи.

— Отдел надзора? А при чем здесь…

— Ну, добре, не буду мешать. Кушайте.

— Хватов ничего не говорил! Кто конкретно занимается этим?

— Приятного аппетита, Тарас Григорьевич. Режим есть режим, я же понимаю.

Отключение абонента «Горобец».

Конец реконструкции.

Комментарий № 16

По указанию Шкурко полковник Хватов произвел инспекцию Северо-Западного филиала сетевого хранилища. Выяснилось, что спонтанно возникшие опасения подтвердились: копия дублера Комиссии действительно оказалась приведенной в негодность. Пока Денис Павлович возвращался в институт, грянула новая беда. Нападению подвергся уже рабочий дублер Комиссии, восстановленный самоотверженным трудом многих специалистов. Кто-то яростно пытался разрушить основу будущих экономических побед, и лишь предусмотрительность сотрудников институтского Центра обработки информации предотвратила худшее. Обстановка накалилась до предела.

Но полковник Хватов вновь был на посту — за терминалом в своем кабинете.

34

Время 19:10. Фонограмма личного разговора. Из архива Управления ОСИН. Запись произведена полковником Жижей.

— Добрый вечер. Вы — полковник Хватов?

— Я. Вы по какому делу?

— По-вашему. Полковник Жижа, из отдела надзора.

— Оо… Коллега? По нашему делу, если не ошибаюсь. Только-только мне сообщили, что грозная инстанция решила меня проверить. Может, вам хватит моего дублера?

— Нас интересует не столько дублер, сколько ваша работа. В том числе с дублером.

— Извините, но у меня очень мало времени. Завтра я представлю отчет…

— Боюсь, завтра вы не сможете этого сделать.

— Я не понимаю, к чему такая спешка, полковник?.. Простите, как вас по имени-отчеству?

— Моя фамилия Жижа.

— Я вынужден связаться с вашим начальством, Жижа.

— Попробуйте, Хватов.

— … тьфу, зараза! Что с телефоном?

— Неужели не работает? Ах, какая жалость.

— Так. Терминал вы тоже перекрыли… Знаете что, пожалуй, я аккуратно вышвырну вас из кабинета.

— Сержант! Загляни-ка сюда!

— Звали, господин полковник?

— От двери не отлучаться. Даже в туалет. И прислушиваться.

— Э-э, коллега, так вы, оказывается, с приятелем пришли? Пускай и он заходит, чего под дверями маяться. Если, конечно, по габаритам пройдет.

— Сержант Крутых здесь по долгу службы. А с вами разговор непростой, конфиденциальный.

— Послушайте, полковник Жижа, я ничего не понимаю. Вы что, явились меня арестовывать?

— Знаете, я бы арестовал, если честно. Но ордера у меня нет.

— А что у вас есть?

— Вот мое удостоверение, ознакомьтесь.

— A-а… Кажется, с вами что-то проясняется, коллега. У меня сразу ваша фамилия какие-то нехорошие ассоциации вызвала. Если не ошибаюсь, бывший представитель ОСИН при штаб-квартире ГСУ? Можно сказать, адъютант его превосходительства Горобца?

— Вы не поняли? Я сейчас работаю в отделе надзора.

— Но неформальные-то связи остались, конечно? Впрочем, с Алексеем Опанасовичем трудно не подружиться. Завидую.

— Давайте без фантазий. Этим делом я занимаюсь по приказу начальника отдела. Вы обязаны знать, что отдел время от времени проводит собственные параллельные расследования. Так что место моей предыдущей работы вас не должно беспокоить.

— Ага, понятно. Ведете расследование. На пару с тонким аналитиком — вашим сержантом… как его? Крутых.

— Успокойтесь, Хватов, зачем так нервничать? Кстати, насчет вашего телефона и терминала. Просто пришлось срочно проверить техническое состояние каналов связи, но к концу нашей беседы, я думаю, проверка уже закончится.

— Трогательная забота… У вас, кроме намеков, есть что-нибудь более внятное, уважаемый Жижа?

— К сожалению, есть. Поначалу меня удивила ваша небрежность в ведении дела, потому что по данным оперативного архива вы значитесь, как работник высокой квалификации. Например, вы ограничили свое знакомство с происшествием на хордовом шоссе, я имею в виду аварию, запросом справочной службы. Не побеседовали с сотрудниками ГАИ, непосредственно занимавшимися аварией. А это немаловажно, ведь не у всех же гаишников мнение совпадает с официальными записями. Далее. Не проявили законного интереса к владельцу сгоревшего автомобиля Нгомо Андрею Уильямовичу и его взаимоотношениям с Бруком. Явно промедлили с заявкой на установку «Капкан-2». Только предусмотрительность господина Шкурко спасла дублер от повторного уничтожения. Список упущений можно продлить. Не слишком ли ослабла бдительность у офицера Хватова? Была еще одна странная особенность. После 16 часов вы ни разу не запросили своего должностного дублера. Может быть, расслабились в углу на диванчике? Согласитесь, это не могло не привлечь моего внимания к вашим методам работы.

— Браво, полковник! Блистательная речь, достойная уст генерального прокурора. Вышинский аплодирует из урны. Даже жаль, что все это не имеет к моей деятельности никакого отношения. Боюсь, я вас разочарую…

— А вы не бойтесь, Денис Павлович. Я с удовольствием послушаю вашу версию.

— Рад насытить ваше юношеское любопытство. Во-первых, я работаю не в личном приусадебном хозяйстве, где принято все делать самому. У нас в органах, если вы запамятовали, разделение труда. Признаюсь без ложного стыда, что так же мало понимаю в авариях, как друзья из ГАИ в сетевом программировании. А личные мнения в сеть не поступают и моим дублером не обрабатываются. Вы что, Жижа, личные мнения ставите выше сетевой информации? Слышал бы вас маэстро Горобец!.. Пункт второй — Нгомо. Данные на этого юношу не дали мне никаких оснований для допроса. А если у вас, коллега, есть на него что-нибудь остренькое, то вам правильнее было бы передать мне эту информацию, чем по хлопку Горобца бросаться рыть Комиссии яму. И последнее. «Капкан-2» вы поставили на меня, но угодили в него сами. Вынужден огорчить — я дал заявку на подключение дублера Комиссии к этой системе абсолютно своевременно. Сразу, как получил сообщение о восстановлении программного ядра. Разве можно было подключить к защите то, чего нет? Если да, научите. Кстати, вы помните, что я работал всего один день?