Сеть

Маша не ответила ничего. Его начали душить рыдания. Ей стало понятно, какой участи удалось избежать.

– Спасибо вам.
– Поблагодарила Полина женщину, сама не понимая за что. Скорее всего, за новость о том, что с мужем Маши все хорошо.
– Оставляем вам на поруки. Присмотрите, пока она не успокоится.

– Хорошо, конечно.
– Женщина с готовностью подхватила Машу.

– Не знаете, почему ее муж не отвечал?

– Я думаю, что он в сердцах мог и терминал с собой не взять.

Произошло то, чего опасалась и ждала Полина. Филиппос не мелочился. Скоро он явится миру. Интересно, как он себя преподнесет?

– Не знаете, что за чертовщина происходит?
– Спросила женщина.

– Сбой в Сети, какой-то.
– Полина не стала вдаваться в подробности.

– А ты же знала про луперы?
– Маша хоть и была на грани, все же поняла, что Полина что-то знает.

– Я только предположила, что падение станции может быть вызвано сбоями в Сети, а луперы, очень зависимый от нее транспорт.

– Ничего себе, сбои! Тысячи людей погибли из-за какого-то сбоя!

– Вы знаете, мы спешим. Нам хотелось бы добраться до Глазго пораньше. Маша...
– Полина обратилась к девушке, - рада знакомству и надеюсь, что ваш муж скоро вернется и будет очень рад, увидеть вас живыми и здоровыми.

– Спасибо. Спасибо, что отговорили.

Маша обняла Полину, потом и Генри. После недолгого прощания Полина и Генри отправились дальше в путь.

Глава 16

Они ехали в полной тишине. Разговаривать не хотелось. Молчание было своеобразной данью памяти погибшим. Никто в мире, еще в начале дня, не мог предположить, чем он закончится. Счет жертв наверняка шел на десятки тысяч по всему миру, если не на сотни. Судьба амстердамского вокзала могла постигнуть и другие крупные города.

Молчание нарушил звонок на терминал Полины. Это была Алекса Мориц.

– Слава богу, вы живы!
– Первым делом произнесла она облегченно.
– Ничего себе заявочки, да?

– Привет, ты как?

– Нормально. Куда-то едете?

– К родителям Генри.

– Я смотрю, ваши отношения развиваются.

– Привет, Алекса!
– Генри помахал в камеру.

– Привет, Генри. Что думаете, по поводу последних событий?

– В Сети жуткая сторонняя активность. Филиппос решил громко вернуться.

– Я так и знала. Как думаешь, ты ему еще нужна?

– Не знаю. Может быть, у него теперь таких, как я тысячи. Блохин передал мне послание с предупреждением. Теперь я ему не особо доверяю, но он сообщил, что в роли киборгов люди со способностями, как у меня. Представь себе, какой это симбиоз?

– Жуть. Надо было довести наше дело до конца. Профессора твоего надо было вывезти силой, или шлепнуть его там. Без него Филиппос не смог бы так развиться.

– Теперь поздно думать об этом. Что собираешься делать сама?

– Пока не знаю. Буду осторожнее.

– Потрать все деньги, иначе ими потом не получиться воспользоваться.
– Вставил реплику Генри.
– Прямо сейчас.

– Точно, наверняка он ударит и по финансовой системе. Спасибо, что надоумили. Пока, побежала в магазин.

В районе международного вокзала Амстердама полыхало зарево. В ту сторону не хотелось смотреть. Полина физически ощущала боль и скорбь, витавшую в том месте. Вэн вышел на автобан и разогнался до максимальной скорости. Вдалеке от города жизнь выглядела привычно будничной. Легковушки, автобусы и грузовики ехали в обе стороны, так же, как и вчера и неделю назад. Чувство тревоги отступило на задний план.

– Есть во всем этом и приятный момент.
– Произнесла Полина после долгого молчания.

– Да? И какой же?

– Каникулы будут гораздо дольше, чем обычно.

– Думаешь?

– Пытаюсь.

– Тогда можем погостить в моем семействе дольше, чем собирались. Девчонки будут рады.

– Может, так и получится. Крупные аварии, это первый шаг, потом отключение связи, транспорта и финансовой системы, потом, подавление очагов сопротивления и последний этап, это провозглашение новых правил игры.

– И какими они будут?

– Не знаю, пока. Что-нибудь из классической диктатуры. Большой Брат или что-нибудь в этом роде. Сеть позволит идеально контролировать порядок. Раньше она работала на комфорт человечества, теперь будет работать на комфорт одного человека.

– Ты нагнала на меня жути. Я не могу представить себе таких перемен. Это преувеличение, фантастика. Люди не захотят так жить. Найдут способ сопротивляться. Например, мы с тобой. Мы же не станем жить так, как хочет Филиппос. И родственники мои не станут. Я не позволю им этого.

– Хотелось бы верить, но мне кажется, что таких, как мы с тобой наберется не очень много. Люди помыкаются, поголодают, прочувствуют на своей шкуре, что значит лишения, а у них на глазах будут те, кто принял новый мир. Они будут сытые и довольные. И большинство выберет себе сытую жизнь, хоть и с кучей ограничений. Нам с тобой эта жизнь не светит. От нас Филиппос избавится в первую очередь. Мы те, кто знает о нем слишком много.

– То есть, мы автоматически попадаем в сопротивление.

– Да, автоматически.

– Нам нужны арсеналы, люди и территория, на которой не работает Сеть.

– Нам нужны светлые головы, которые смогли бы клонировать программы и оборудование, изобретенное Блохиным, и жить среди людей невидимками. Если мы попробуем обособиться, то получится, что мы упростим работу Филиппосу, сами себя, отделив от общей, согласной массы. Будем червоточить изнутри.

– Слушай, нам с тобой по двадцать лет, а ведем разговоры, как престарелые революционеры. Давай, я расскажу тебе лучше, что любит готовить моя мать к приезду гостей.

– Давай. Я, кстати, уже захотела есть.

– Сейчас.

Генри перелез через сиденье, чтобы добраться до сумок с припасами. Нашарил в них саморазогревающийся завтрак, геркулесовую кашу на молоке с кусочками абрикоса. Достал ее и провернул банку, чтобы запустить процесс разогрева. Полина посмотрела на нее, и капризно скривив губы, произнесла:

– Не хочу кашу, хочу соленого чего-нибудь.

Генри напрягся и подозрительно уставился на Полину.

– Нет, этого не может быть. Я себя контролировал.