Сети Культа

Советник нахмурился.

— Думаю, в случае его пребывания в Малагории нам будет сложнее договориться с Советом.

— Ну… или легче, учитывая, что наш друг способен взять под контроль кого угодно, — усмехнулся Бэстифар, вновь похлопав Фатдира по плечу. — Не переживай так раньше времени. Уверяю тебя, перспективы не так уж плохи. Когда придет нужный момент, мы сумеем понять, какую монету нам следует разменивать и какой стороной ее повернуть.

— Что ж, пусть тогда один из нас мыслит более оптимистично, а другой будет готовиться к худшему раскладу.

— О, боги, — закатил глаза аркал. — Я живу в царстве пессимистов!

На этом туманном согласии малагорский царь указал первому советнику на дверь и предпочел закончить разговор.

* * *

Вечером того же дня Бэстифар с нетерпением дожидался окончания цирковой репетиции. Он давно не присутствовал на этих мероприятиях, хотя прежде, когда представлениями заведовал Мальстен, он с радостью находился на одном из зрительских мест, периодически высказывая свои пожелания и наблюдая за тем, как зрелище, придуманное искуснейшим кукловодом, меняется на глазах. С приходом же к работе Дезмонда Бэстифар начал стремительно терять интерес к репетициям, ибо представления являли собою полную их копию. При Мальстене номера были текучими и могли измениться прямо в процессе. Ему всецело доверялись артисты и музыканты, и у каждого захватывало дух от того, насколько легко и естественно беглый анкордский кукловод вплетает в каждый элемент все новые и новые оттенки. Пожалуй, это действительно был исключительный талант одного конкретного кукольника, который присутствовал далеко не у каждого представителя его вида.

Однако сегодня Бэстифар не желал думать об утраченной самобытности малагорского цирка. Сегодня его интересовал определенный член труппы, и именно его талант сейчас требовался аркалу, как никакой другой.

Дождавшись, пока Левент покинет арену, Бэстифар вынырнул из-за кулисы и ухватил распорядителя под локоть.

— Ты-то мне и нужен, мой дорогой друг, — с лучезарной улыбкой произнес он.

— Мой царь! — изумленно воскликнул Левент, замерев и почтительно поклонившись.

— Полно, полно, — отмахнулся аркал. — Сейчас мне совершенно не нужны расшаркивания. Мне нужен твой талант.

Следуя за правителем Малагории к дворцу, цирковой распорядитель непонимающе хмурился.

— Вы… хотите поговорить со мной о моей части представления?

Бэстифар усмехнулся: Левент всегда относился к своей работе с большой серьезностью, и каждое слово аркала — даже до того, как он занял трон — воспринимал с трепетом и концентрировал на этом все свое внимание.

— Не совсем, — качнул головой Бэстифар. — В этой части у меня к тебе нет никаких нареканий или даже советов. Но мне прекрасно известно, что ты не только талантливейший распорядитель, но и гений перевоплощений. Твое умение гримировать артистов не знает равных во всей Малагории. И именно это искусство мне от тебя нужно.

Левент с готовностью подобрался.

Искусство перевоплощения действительно было его сильной стороной. При должном старании он мог изменить человека до неузнаваемости, мог изготовить лицевые накладки — такие, что их было не отличить от настоящий кожи. Образы, созданные Левентом для представлений малагорского цирка, были потрясающими.

— Пойдем со мной, дорогой друг, я хочу, чтобы ты подробно посмотрел на лицо, которое тебе потребуется для меня сотворить. А потом я назову тебе того, кто необходим мне для реализации этой затеи.

— Вы хотите… чтобы я загримировал кого-то под другого человека к будущему представлению?

— К очень важному представлению, дорогой друг. Работа предстоит детальная и трудная, но я уверен, что никто не справится с нею, кроме тебя. Я жду от тебя не просто искусства перевоплощения, Левент. Я жду от тебя почти магии. И сейчас я покажу тебе, с кем ты будешь ее творить.

Сонный лес, Карринг

Шестой день Мезона, год 1489 с.д.п.

На шестой день Мезона Бенедикт и Киллиан достигли Сонного леса, и до деревни Ланкарта, обозначенной на карте Карлом Бриггером, оставалось около полутора дней пути. По дороге не было больше ни одного поселения — Сонный лес был опасен и гостей не жаловал. Насколько Колер знал из записей Культа, на этом участке иные существа попадались весьма часто, и где-то в этом лесу даже было отмечено одно болото дьюгара, которое обошел бы стороной любой путник с зачатками здравого смысла. Благо, на пути двух странствующих жрецов это болото не попадалось. Хватило им и того болота, что встретилось пару дней назад с обитательницей не более дружелюбной, чем дьюгар.

Встреча со спарэгой не прошла даром для здоровья Киллиана Харта. Схватка с болотной ведьмой в объятиях непогоды существенно ухудшила его состояние, а усугубило положение то, что теперь юный жрец остался без лекарственной настойки кронского лекаря, и болезнь, успевшая ненадолго отступить, пробудилась под холодным осенним ливнем и принялась атаковать его с новой силой.

На пятый день Мезона Киллиан мужественно держался в седле, хотя дышал он явно не без труда, и приступы сухого кашля теперь одолевали его заметно чаще, чем день тому назад. К вечеру силы покинули его, и до привала он добрался на одном лишь энтузиазме, запала которого — Бенедикт знал — хватит ненадолго. В ту ночь он предложил ученику лечь спать первым и решил не будить его до самого утра. Едва коснувшись настила, Киллиан провалился в глубокий сон и почти не шевелился, и если бы не тяжелое свистящее дыхание, Бенедикт мог бы несколько раз подумать, что его ученик отправился на Суд Богов раньше времени.

По крайней мере, в кошмарах ученик той ночью не метался, и одно это Колер уже счел хорошей новостью, понадеявшись, что после отдыха Харт наберется сил, чтобы добраться до пункта назначения. Наутро Бенедикт с добродушной усмешкой сообщил Киллиану, что позволил ему проспать всю ночь и милосердно не заставил караулить, в ответ на что ожидал услышать пререкания и пояснения в виде «это — первое, это — второе» с подробной аргументацией, почему так не следовало делать. Однако вместо споров и негодования услышал лишь сдержанное «спасибо», после чего всерьез озаботился состоянием ученика.

Киллиан сильно осунулся буквально за день, под глазами пролегли темные круги, а недавняя рана пересекала бледную щеку неровно заштопанной болезненной алой полосой.

За весь день он не проронил ни слова, держался в седле твердо, но, похоже, считал минуты до привала. Бенедикт не удивился бы, если б про себя ученик и вправду вел подсчет. Разговорить его Колер не пытался, понимая, что тратить силы на болтовню ученику сейчас не стоит.

То и дело в голове Бенедикта проносились опасения, высказанные Карлом Бриггером. Стоило ли, в самом деле, брать Киллиана в эту поездку? А ведь не окажись он рядом во время сражения со спарэгой, Бенедикт вряд ли справился бы один. Болотная ведьма могла запросто положить конец и малагорской операции, и поимке Мальстена Ормонта, и самому великому палачу Арреды, если бы не любознательный молодой человек, который когда-то изучал литературу по различным видам иных существ…

«Но что же он сам?» — не переставал думать Бенедикт. — «Дотянет ли он хотя бы до деревни Ланкарта?»

Ответов не было, оставалось только ждать.

Воистину, Бенедикт Колер давно не помнил за собой привычки уповать на богов, но сейчас был готов искренне взмолиться Тарт, чтобы болезнь не сломила Киллиана окончательно. Однако, похоже, богиня удачи оказалась глуха к просьбам великого палача Арреды, судя по тому, как часто на молчаливого ученика нападал сухой надсадный кашель.

«Проклятье! И ведь даже в какой-нибудь попутной деревне у знахарки его не оставишь, чтобы подлечился!» — скрипел зубами Бенедикт.