Сети

– Местечка покруче они не нашли, – рассмеялся Токо и вдруг резко вытянул руку вперед. – Смотрите!

Морган выпрямился. Прямо под ними изо льда торчали подгнившие деревянные сваи – все, что осталось от моста. Взгляд и Дар заскользили по реке. Лед возле берега подтаял, кое-где обнажив воду. Крепкие места, которые выдержат лошадей, остались лишь на середине. О переправе нечего и думать.

– Гребаные карты, – пробормотал он. – Иллас утверждал, что они свежие.

Рав хмуро усмехнулся.

– Кто в этой глухомани проверяет их свежесть. У меня ощущение, что за последние сто лет мы тут первые. – Он спешился, спрыгнул в обрыв. Присев на корточки, положил ладони на следы. – Они не вернулись. По крайней мере, полмили, которые я ощущаю, ехали вдоль реки.

Старый мост разрушился, значит, где-то должен быть новый: впереди, потому что предыдущий мост они оставили за собой утром. Возвращаться означает потерять время. Так рассудили Имандра с Керном. Морган почесал затылок, припоминая карту. На другом берегу несколько маленьких деревень, за ними – глухие леса, тянущиеся на десятки миль. Кому здесь нужен мост? Переправляются на лодках, зимой – по льду. Молодежь всегда надеется на везение. Он бы принял другое решение – отмотать по тракту назад. Следующий мост, с учетом бездорожья, в неделе пути, а до него – бесполезная, пока река не очистилась ото льда, паромная переправа. Но теперь придется двигаться по следам ребят и повторить все их эксперименты, удачные и не очень. Морган обнаружил, что делает то, от чего минуту назад предостерегал Равена: спускается по следам сестры и парни следуют за ним. Все-таки Иллас, как бы Арр ни брызгал ядом в его адрес, думал нужным местом, и за эту парочку его стоит поблагодарить. Преданность, надежность, немногословность, умение быть незаметными, невмешательство в личную жизнь. Давал ли он что-нибудь взамен? Когда земля под копытами выровнялась, Морган обернулся и с улыбкой сообщил своим спутникам:

– Ночью будем отдыхать.

Следующие четыре с половиной дня стали плавным возвращением от сытого расслабленного отпуска к привычной отрядной жизни. Желудок настойчиво требовал чего-нибудь повкуснее печеных окуней и елового отвара, а тело чесалось даже там, где по идее чесаться нечему. Учитывая скорое окончание рейда, Морган нашел отвыкание от удобств весьма полезным. Превращение зажиточных сыщиков-торговцев в лесных бродяг происходило гораздо более стремительно и менее болезненно. К моменту, когда они, потные, небритые, с ног до головы забрызганные грязью, спустились с лесистого холма на ровный участок берега, куда подъезжают с большака и грузятся на паром возы, воспоминания о накрахмаленных скатерках и белоснежных салфеточках в питейном заведении Грита вызывали у Моргана смешливое недоумение, будто это произошло с кем-то другим и не в этой жизни.

Лед вокруг широкой деревянной пристани растаял, и начавшее уже пригревать солнце плескалось в свинцовой воде. Просохшая площадка перед пристанью ждала первой травы. Паром был вытащен на берег и крепко привязан к старым могучим дубам, чтобы его не унес весенний разлив. Ярдах в ста от воды стоял дом владельцев переправы – большой, добротный, из крепких бревен, почерневших от времени, с высоким крыльцом, выходящим на реку. Внутри Дар Моргана обнаружил двоих: мужчину и женщину. Манну мужчины венчала вращающаяся белесая воронка. Морган ощутил укол подозрения. Жителей малонаселенных территорий не делают осведомителями. Он окинул беглым взглядом противоположный берег. Точно такая же пристань, низкие длинные деревянные строения. Склады. Значит, здесь швартуются баржи. А за складами по склону холма поднимаются бесчисленные треугольники крыш. Деревня простирается на несколько миль вверх по течению. Возможно, это снова нервы, и, когда река свободна ото льда, на переправе многолюдно. Морган перебрал содержимое внутреннего кармана: сначала внутри, потом извлек измятую пачку карт и стал просматривать каждую в отдельности.

– Сезонный шпион? Не слишком-то разумно, – подтвердил Токо его подозрения. – Хочешь пообщаться?

– Нет. Не будем показываться ему на глаза. Еду купим в деревне. Не могу найти список Повешенных. Наверное, отдал Керну вместе с картами.

– Думаете, он не наш? – с сомнением спросил Рав. – У них же канат нашего изготовления. – Он кивком указал на паром: толстый пеньковый канат был прикреплен к вороту, который на воде приводит посудину в движение, и свернут в бухту. – И они знают, что он не гниет, иначе бы не оставили на зиму.

– Это ни о чем не говорит. – Морган кое-как свернул карты, запихнул обратно в недра куртки. Развернул лошадь к дорожке, ведущей мимо дома и огороженного пастбища через поле, отделяющее хозяйство паромщика от остальных домов. Мельком он успел заметить следы копыт, тянущиеся дальше по берегу: Имандра и Керн в деревню не заезжали. – Надо быть законченным дебилом, Рав, чтобы, работая на реке, не знать, что наши канаты долговечнее дикарских. И не факт, что он пролежал здесь зиму. Готовятся к сезону. Река вот-вот вскроется.

– Ну, не вот-вот, допустим, – пробурчал Равен.

Морган повернул голову на звук распахнувшейся двери, рука машинально натянула поводья. Высокая молодая женщина практически слетела по лестнице с крыльца. Черные волнистые волосы обрамляли раскрасневшееся точеное личико и, заплетенные в две длинных толстых косы, свисали спереди до талии. Фиолетовое шерстяное платье подчеркивало стройное тело и соблазнительно обтягивало круглые, размером с небольшие дыньки груди. Следом за ней вышел лысеющий сухопарый мужчина преклонных лет, вежливо наклонил голову в приветствии. Равен и Токо одновременно накинули защитную сеть. Морган сделал то же самое. Рано расслабляться: Император все еще жив.

– О, благодарение небу! Как хорошо, что вы приехали! – Красотка подскочила к Моргану и вцепилась в его рукав. Ее огромные карие глаза были наполнены страхом и отчаянием. – Мы так давно ждали спасения от этого ужасного чудовища, которое ворует наших детей! Можете вы спуститься в пещеру, где он их держит? – Она начала трясти его руку. – Вы же можете помочь! Пожалуйста! Вы же можете его убить! В деревне каждый месяц пропадает ребенок! А недавно пропала мать с двумя детьми. Наши мужчины пробовали проникнуть в логово, но никто из них не вернулся. Все исчезли бесследно. Вчера здесь проезжали ваши – парень и девушка. Мы умоляли их помочь, но они отказали! Кто защитит нас, если не вы? Пожалуйста, убейте его! Мы заплатим! Заплатим, чем скажете! Все что угодно для вас, сэр!

– Хорошо. Хорошо. – Морган поправил съехавшую с плеча куртку. – Где пещера?

– Я покажу. – Длинные цепкие пальцы снова сжали его рукав.

– Нет. Просто объясни, как добраться.

– Она недалеко. Обогнете деревню справа. Там будут поля. Потом лесопилка. За ней ручей. Поедете против течения до двух сросшихся берез. Они заметные, вы не пропустите. Возле них перейдете его и возьмете левее, наискосок. Ярдах в трехстах будет поляна. Там большая круглая дыра в земле. Неглубокая. Это вход в пещеру. – Девушка перевела сбивающееся от волнения дыхание и наконец выпустила его руку. Попятилась, не отрывая от него обезумевших глаз. Совсем юная, немногим старше Марго, пожалуй. И такая же беззащитная. – Пожалуйста, не убивайте нас! Мы заплатим, чем пожелаете!

Морган улыбнулся, как он надеялся, дружелюбно.

– Никто не собирается вас убивать. И не надо ничем платить. Иди в дом и успокойся.

Девушка, все еще дрожа, присела в книксене с шепотом «благодарю вас, сэр» и с грацией лани побежала к дому.

– Только Асура нам и не хватало, – проворчал Токо.

Рав дернул Моргана за куртку, заставив его развернуться в седле.

– Что значит, не надо платить? Ты что, помешался на всех этих девках?

Морган окаменел, но решил притвориться, что не понял, почему девки во множественном числе.

– Я разведаю, – сказал он ровным, бесстрастным тоном. – А вы присмотрите за этими. Рав, одолжи дордже.

Равен с изумлением вытаращился на его пояс, где вместо двух ножен висели одни, но вопрос «а где твой?» так и не слетел с его губ.

– Любопытно, чья это территория, – проворчал он. Его руки, отстегивающие кинжал, дергались от раздражения.

– Чья бы ни была, они давно ее не прочесывали.

– Людей не хватает. Как и везде, – едко протянул Равен, с неохотой отдавая Моргану личное оружие. – Наступит день, когда нас станет слишком мало и мы больше не сможем контролировать дикарей.