Севастополь. История. Легенды. Предания

Овидий в Тавриде. Художник Э. Делакруа. 1859 г.

Историк и драматург описывает храм еще в эпоху его величия. Оставил описание храма Девы и знаменитый Еврипид. Он обращает внимание на следующие вещи: перед храмом стоит алтарь, обагренный жертвенной кровью, рядом свалены в кучу воинские доспехи жертв, священный участок храма обнесен высокими стенами и к нему ведет лестница. Упоминает Еврепид так называемые триглифы и иные эллинские архитектурные детали. Пишет он и о том, что „…золотом блещет карниз над лесом могучих колонн“, и об „обитой тяжелой медью двери“. Однако именно эти многочисленные детали храма Девы вызывают сомнения в подлинном существовании легендарного храма. Вот точка зрения известного крымского историка Э. Б. Петровой: „Именно такие храмы возводили греки у себя на родине еще в VII–VI веках до н. э., то есть в то время, когда ими было основано большинство колоний в Северном Понте. Не могли ли дикие тавры, столь сурово обращавшиеся с греками и упорно не желавшие контактировать с ними, построить подобный храм? Очень сомнительно. Кроме того, по словам Еврипида, внутри храма находилась деревянная статуя Артемиды. Ученым хорошо известно, что в древние времена, еще до колонизации Северного Причерноморья, у греков в храмах стояли деревянные статуи богов. Их называли ксоанами („обтесанными“) и считали, что они упали с неба (вспомним „небесный кумир“ у Овидия!). Позже такие статуи постепенно были заменены на каменные и бронзовые. Таким образом, храм, описанный древними авторами, имел чисто греческий облик, а таковые не строили ни тавры, ни любые другие варвары. Их храмы и жертвенники совершенно иного типа. Тавры не могли возвести храм, характерный для греческой архитектуры, еще и потому, что они просто не владели столь высокой техникой строительного дела. Ведь это были довольно отсталые по уровню развития племена. По Геродоту, жили они разбоем и войной и были настолько жестоки с захваченными в плен чужеземцами, что никого не оставляли в живых. Об этом сомнительном утверждении мы уже говорили выше.

…Учитывая все сказанное, не должны ли мы считать историю с таврским святилищем на крутом утесе, имевшим облик эллинского храма, просто выдумкой? Вероятнее всего, Еврипид знал, как выглядели ранние эллинские храмы, но, вполне возможно, не имел представления об облике святилищ других народов, тем более тавров, которых никогда не видел и очень мало о них слышал. Но поэт знал, что жертвы обязательно приносят на алтари храмов. Об обычае тавров убивать военнопленных-чужеземцев он, конечно, тоже знал (хотя бы из труда Геродота). Вот и приписал этому дикому племени умение строить храмы, да еще и вполне цивилизованные“.

Почему же у тавров не могло быть столь совершенного храма? Почему мы считаем, что Еврипид и Овидий занимались обманом, хотя вся их деятельность говорит как раз обратное. Ведь даже если тавры и в самом деле не владели строительным мастерством столь искусно, как греки, то и при этом могло быть немало вариантов создания храма Девы. Например, какая-то группа греков-переселенцев могла построить его для своих нужд, затем тавры вполне могли его отбить. Храм могли выстроить и мастера, владевшие секретами греческого строительного мастерства. И, наконец, возможно предположить, что храм Девы достался таврам в „наследство“ еще от древних руссов, живших ранее в солнечном городе Орсе-Корсуни. Ну а к тому, почему Овидий назвал статую девы „небесным кумиром“, мы еще скоро вернемся.

А вот мнение историка Т. М. Фадеевой: „Романтическими поисками храма Девы, где Ифигения несла свое печальное служение жестокой богине и откуда была похищена ее статуя, отдали дань многие русские и иностранные исследователи. Археологические поиски продолжаются и по сей день: исследователи вновь и вновь обращаются к сообщениям античных авторов, стремясь выделить в причудливом переплетении мифов и легенд подлинные исторические и географические сведения. Однако сегодня приходится принимать во внимание следующие соображения. Во-первых, храм, столь красноречиво описанный Овидием и неоднократно изображавшийся на античных вазах и барельефах, был, по-видимому, воздвигнут греками в Херсонесе или поблизости; здесь чтили божество, в котором синкретически слились черты местной Девы и греческой Артемиды. Что касается тавров, то, по-видимому, у них были не храмы, а святилища; скорее всего, они представляли собой жертвенники на крутых утесах“.

Мраморная балка.

Не так давно археологами неподалеку от нынешнего севастопольского пригорода Балаклавы в районе Мраморной балки было обнаружено странное скопление древних поселений и дорог. После изучения местности был сделан вывод, что здесь видимо некогда, находился какой-то важный объект. По мнению археолога Г. М. Николаенко, именно здесь, в верховьях Мраморной балки, располагался легендарный храм Таврической богини. Именно из Мраморной балки и сейчас открывается прекрасный вид на море, а рядом с балкой возвышается и скала с остатками какого-то древнего сооружения. Николаенко пишет весьма возвышенно: „План этого здания может быть только планом храма, ведь там не видно ни колодца, ни близко стоящих зданий, ничего, что могло бы отличать жилой дом. О, достойные уважения камни, как вы изъедены временем! Как часто я пытался проникнуть в тайны ваших руин на скудном мху и бедных цветочках, которые на вас растут, не находя ни мрамора, ни алтарей, ни статуй, чтобы подтвердить вашу былую славу! Никакая другая точка Херсонеса не была неоспоримой, кроме именно этой, приспособленной к служению таврийской богини. Это единственное место, где море становится доступным. Только отсюда жестокие тавры могли спешить на помощь терпящим кораблекрушение, чтобы затем принести их в жертву, и что за зрелище открывалось на этой скале, когда весь многочисленный народ, собиравшийся на соседних скалах, как на скамьях в амфитеатре, мог следить за жертвенными торжествами и видеть, как его жертвы бросают в пропасть. Если храм таврийской богини был не здесь, то я не знаю, куда бы я его поместил“.

Среди мифов древних русов, как мы уже знаем, существует удивительный миф о кентавре по имени Кентаврас, строящем храм Солнца (Орса) на острове Буян у камня Алатырь. Так, может быть, речь здесь идет все о том же храме, где в свое время служила Ифигения? Что же касается священного камня Алатырь, то вполне возможно, что именно он исполнял роль алтаря. Может быть, именно от этого камня Алатыря впоследствии произошло и само название — алтарь. А вот описание храма Солнца, согласно древнерусским мифам:

Был построен храм на семи верстах, На восьмидесяти возведен столбах — Высоко-высоко в поднебесии. А вокруг храма посажен Ирийский сад, Огорожен тыном серебряным, И на всех столбах стоят свечки, Что вовеки не угасают. Был тот храм длиной Шестьдесят локтей, в поперечину — двадцать И тридцать — ввысь. Были в храме окна решетчатые, Были двери в храме чеканные. Был внутри он обложен золотом И каменьями драгоценными. И двенадцать дверей и двенадцать окон Были камнями изукрашены: сердоликом, топазом и изумрудом, Сапфиром и ясписом; гиацинтом, агатом и аметистом; Хризолитом, бериллом и ониксом. Оживали на стенах храма Птицы каменные и звери, поднимались к небу деревья, Травы вились, цветы цвели…

Не правда ли, описание храма в древнерусском мифе вполне соответствует его описанию у Овидия? Неужели еще одно совпадение?

Итак, храм Девы, вымысел или правда? Одни, отчаявшись его найти, уже давно объявили храм красивой легендой, другие, более упорные, не сдаются и каждый год уходят в новые и новые экспедиции на поиски обиталища Девы. Даже Пушкин, побывав на мысе Фиолент в 1820 году, посвятил несколько часов поиску легендарного храма Девы, а ничего не найдя, написал строки, которые могут и сегодня служить девизом тем, кто не утратил веры в то, что рано или поздно, но храм будет найден:

К чему холодные сомненья? Я верю: здесь был грозный храм, Где крови жаждущим богам Дымились жертвоприношенья.

Однако пока все поиски напрасны. Но отчаиваться не стоит, ведь известно, что земля всегда очень неохотно расстается со своими тайнами.

К тому же храм Артемиды-Ифигении-Девы — это далеко не самое светлое место, ведь именно там на протяжении многих столетий свершались обряды человеческих жертвоприношений. Вспомним, что большинство первых церквей и базилик христиане старались сооружать именно на местах бывших языческих капищ. Почему? Да для того, чтобы изгнать из этих мест силы зла, чтобы отмаливать все плохое и восстановить в этих местах своеобразный баланс духовных начал. Так строили храмы в Италии и Греции, Византии и на Руси, так строили их и в Херсонесе. Так, может, и расположенный ныне на мысе Фиолент, и действующий до сих пор тысячелетний Георгиевский монастырь возник не просто так, а именно на месте древнего кумира? Может, именно монахи этой седой обители все десять веков отмаливают бывшее некогда в погребенном под фундаментом православного монастыря языческом храме зло? Возможно, именно поэтому не торопится севастопольская земля вернуть людям руины храма Девы. Просто еще не все зло вымолено и еще не пришел день и настал час, когда храм Девы может явиться нам…

Не кривя душой, скажу, что более красивого места, чем Фиолент, я никогда и нигде не видел. Потрясающий вид скалистых берегов и удивительной прозрачности море, головокружительной красоты пляжи и головокружительные обрывы, буйная зелень, спускающаяся к морю, и фантастические скалы-острова — все это, увиденное в один миг, не может оставить равнодушным никого.

И на каждом шагу напоминание о Деве. Вот балка Дианы, по которой струится вниз священный родник. Вот неповторимая по красоте Девичья скала, с которой, согласно легенде, бросилась, разлученная с любимым, девушка. Тут же и грот Дианы. А над всем этим нависает громада величественного каменного мыса.

Когда-то в античные времена мыс именовался Партениумом или Парфеносом, т. е. Девичьим. В христианское Средневековье — мысом святого Георгия. Ныне его зовут Фиолентом. Одни специалисты говорят, что Феоленд означает — „Божья страна“, другие, именуя его по-татарски Филек-бурун, переводят на русский как Тигровый мыс. Оба перевода имеют над собой достаточно веские основания. „Божьей страной“ мыс могли назвать хотя бы потому, что рядом с ним располагается самый старый на Руси тысячелетний монастырь. Ну а как быть с тиграми, ведь в Крыму их никогда не было? Предполагают, что упоминание о полосатом хищнике связано, скорее всего, с тем, что желтоватый известняк и темный трахит, составляющие основу мыса, чередуясь, издали на самом деле напоминают гигантскую тигровую шкуру.