Север Северище

Убедился навсегда.

Зимник, вездеход, кострише

Стали близки и привычны,

Как в Венеции вода.

Север, ты катализатор!

Сразу всех нас выявлял.

Кто-о там Гвидоном статным

Вырос, дело сделав, кстати,

Кто-то быстро же пропал.

Формалистов, бюрократов

Я на дружбу заменил.

Уяснил, что жить отрадно,

Если Родине как надо

Служим, не жалея сил.

Эта поэма была написана Павлом Котовым внезапно, как когда-то шесть рассказов первоклассником Денисом Грушко. Ее напечатала та же районная газета «Путь Октября». В Москве эта вещь Павла Афанасьевича не выходила. Была принята издательством «Советский писатель», подготовлена к выпуску, но потом набор рассыпали. Вдруг устроители смут завопили на весь СССР, что в стране излишек поэзии, и стихотворные сборники в какой-то период практически перестали выходить. Потребовалось много бумаги на глянцевые журналы с голыми бабами и гнилыми пидорами, о которых еще великий Ювенал четко говорил: «Выступать нагишом полоумным не стыдно». Ведь в любом народе полно дураков, готовых поддержать любую нечисть. Она существует всегда, как нечистоты. Но по-нормальному они находятся в канализационных трубах, не видны. При аварии трубы сразу ремонтируют. А когда обществом «командуют» выродки, то этого не делают, и гадость хлещет, заливая все вокруг, как будто в этом всеобщее счастье.

…Любопытно, ни бывший собкор «Ленинской правды», ни мальчик из Советского никогда в жизни больше не обращались к нежданным-негаданным для них видам творчества. «Черт из коробочки» затем ни у того, ни у дрогого не выскакивал.

ЭПИЛОГ. ПЕРВЫЕ

Минула четверть века. Завершаются двадцатое столетие и второе тысячелетие. Не откровенные флибустьеры, а смелые первопроходцы-друзья описанных в романе лет проводят встречу в Советском. Павел Котов назвал ее «слетом ветеранов любви».

Сбылся его вещий и жуткий сон о Вонючем болоте. Буквально позавчера побывавший в Кремле друг, североосетинец Аслан Дагузов, сказал Павлу Афанасьевичу:

– Я не встретил там ни одного русского человека.

Рухнула страна великих традиций, гордых людей. Перед опасностью уничтожения находится открыто гонимый родной народ, подвергшийся полной блокаде в своей стране, он – разрозненное большинство, находящееся в состоянии катастрофы. Наступила кошмарная действительность, страшная эпоха. Вокруг правовой произвол и репрессии необольшевиков, в невероятной степени продолжающие начавшийся с 1917 года русофобский фашизм. Массовые смерти, злобные неистовства, тайные козни моральных уродов и антинациональной власти, шквал разрушения пронзили современников. За рубеж вывозят все, даже человеческие органы.

Раньше Котов слышал лающие голоса инопланетян в двух разновидностях: эсесовские, когда пришлые бандюги изуверствовали над дебревцами, и наркомовские на пластинках, обнаруженных в школе, где директорствовал. Теперь так же характерно гавкают с раннего утра до поздней ночи дикторы передач центрального телевидения. Это сразу стало заметно после разгрома СССР. А на областных каналах, по отзывам знакомых из Владимирщины и других краев, еще иногда нормально разговаривают. Вообще на телевидении - лишь беснование двуногих чертей. От женщины на нем как будто остались одни филейные части да срамное место.

Эрэфия – территория, где восемьдесят пять процентова населения не имеют своей государственности. Они даже не упоминаются в действующей дискриминационной конституции, навязанной с помощью танков. Проблемы основного этноса замалчиваются демпечатью, из чего хорошо видно, что она – не русская. Горбачевско-ельцинские издания сбивали людей с толку, малодушничали, произвольно или предвзято толковали происходящее…

Роман Павла Афанасьевича «Кондо-Сосьвинские сокровища» принес автору широкую известность, сразу стал пользоваться огромным успехом. Котов теперь профессионал образного слова, основательно вошел в ряд лучших современных писателей. Авторитет его в литературном мире безупречен.

Вместе с трагедией затысячелетней Отчизны и народа его постигла жуткая личная. Единственную и ненаглядную дочь Веру ритуально убили изверги «демократии», когда она в Семхозе, рядом с Троице-Сергиевой лаврой, готовила рукопись «Столетие антирусской политики», отвлекшись от своего основного дела и прервав учебу в аспирантуре Ветеринарной академии. Видно, ее гражданский дух не мог не восстать против неизменного и всемерно замалчиваемого геноцида соплеменников на Русской земле, создавших в течение веков самое мощное на планете государство и лишившихся его в двадцатом. Сатанисты-садисты не могли перенести высокодуховного деяния девушки.

Павел Афанасьевич прибыл в Советский, куда доченьку привезли трехлетней и где она пошла в первый клас, не один, а вместе с ее сыном Федором. Он - горячо любимый внук Котовых, растущий в их семье. Его отец, к сожалению, тоже совсем рано ушел из жизни: погиб как военный вертолетчик накануне рождения Феди.

Необольшевики готовили растерзание самому Павлу Афанасьевичу, двадцать раз пытаясь упрятать его в тюрьму за освещение «русского вопроса», противодействие установлению криминального режима «пятой колонны» - в созданном и издаваемом им в начале девяностых литературно-художественном и общественно-политическом иллюстрированном журнале «Всходы». По лживому доносу некоего Фрейлиха Айзика Минеевича. Долгие месяцы не отступали нахлынувшие муки. Но большой жизненный опыт, базовое историческое образование, гражданская зрелость, колоссальные трудолюбие и ответственность помогли писателю-редактору, решительно отвергавшему измышления, выдержать коварный удар, доказать, что публикации в журнале «Всходы» рождались как реакция на инспирированную атмосферу угнетения, ужаса, крови, истерзания народа, что они мудрее и спокойнее постановлений прокуроров-русофобов, хотя, конечно, возможности обвиняемого были не столь велики, как у них. Кроме того, судьба, слава Богу, наградила Котова дружбой с самым выдающимся юристом современности Дмитрием Прокопьевичем Носиловым, объединила большие общественные силы. Совместно в конце концов доказали полную невиновность Павла Афанасьевича в чем бы то ни было. «Я никогда раньше не видел такой ненависти, - говорит он, когда заходит речь о пережитом в прокуратурах и суде. – Народ обманывают, вероломно уничтожают русскую государственность, осуществляют преступный сговор в Беловежской пуще и тому подобные деяния, я не могу спокойно смотреть на это, личных выгод не ищу, веду себя не по-воровски – за что подвергают риску мою судьбу?

Все худшее, о чем своевременно предупреждал в периодическом издании Котов, стопроцентно сбылось. Подтверждают эту мысль сами назавния его художественно-публицистических материалов, за которые он в течение ряда лет так нещадно преследовался, целый месяц находился на скамье подсудимых: «Наша Родина ранена в грудь», «Попустительство равносильно гибели Отечества», «Речь идет о жизни и смерти социализма», «Враги Руси на русском говорят», «Попранная гордость великороссов», «Воссоздать тысячестолетнюю государственность», «Память, схожая с забвением», «Преднамеренные извращения», «Коммунодемократы хуже ордынцев», «Подлая секретная война», «Русская катастрофа», «Властвующий клан», «Мафиозный национализм – враг наций», «Путь к барахолке», «Подчиняют страну глобалистам», «В открытую уничтожают СССР», «Геноцид», «Авантюризм верховного партаппарата», «Абсурд в маске закона», «Гибель за возвещение истины», «Выбор есть: не криминальный путь», «Тайные силы», «Пятая колонна» - вне закона!», «Призраки или масоны?», «Лицедеи», «Христопродавцы», «Гамма бессмыслицы», «Расизм. Не приведет ли он к «русскуому бунту»?»… Редактор популярного журнала «Всходы» воочию увидел, что нынешняя правоохранительная система является фиктивной, как из века в век ведется у всех разрушителей национальных устроений. Широкомасштабные провокации прокуроров следовали одна за другой все минувшее десятилетие. Одна из них – возбуждение летом тысяча девятьсот девяносто второго года более сорока уголовных дел против редакторов периодических изданий по статье о национальном равноправии. Эти обвинения носят возмутительный характер. Как могут десятки пишущих профессионалов, чья деятельность проходит на виду у всех, одномоментно совершить общественно опасные деяния, да еще в сфере, где не имеют никаких полномочных прав? И на что рассчитывало прокурорское отребье, привлекая к ответственности публицистов за неравноправное положение народов при одновременном неприменении «национальной» статьи Уголовного кодекса к головорезам, творившим кровавый геноцид русского населения в самопровозглашенной Чеченской республике?

Главная тема произведений писателя Павла Котова, сохранившего честное имя: два мира – народ и клан, люди и сатанисты. У них разные нравственно-религиозные ценности. Вряд ли они когда-то поймут друг друга. У одних привычка к порядочности, внутренней независимости, добрым улыбкам окружающих, у других – к неограниченной власти, собственной заносчивости, хамоватости. Человек, принявщий Духа Святого, верует в вечное спасение и блаженство, а неверующий двуногий дьявол готов, например, за деньги решиться на злое дело, как Иуда Искариот.

Произведения Котова рождены ясным взглядом на жизнь, почти национальной смертью с помощью, в частности, тех, кто пользуется совершенно условной, ненаучной терминологией, знающих правду, но лукавящих. Читая их, видишь, что грязь приятна для двуногих поросят, новых большевиков, идущих по тому же пути разрушения, по которому шли их предтечи начала века, что им, чужим, нас никогда не понять. Тайный внутренний голос говорит, что с ними, как с женщинами-эмансипанками, надо быть строгим, иначе они обманут тебя. Но не у всех хватает «духу». Людишки, скажем, заходятся смехом от дешевеньких юморесок Жеребецкого, потому что он моден, хотя надо бы выражать крайнюю озабоченность и недоумение выдуванием этого мыльного пузыря. «Не замечают», что отдали историю на поругание кучке авантюристов, вверили свою судьбу - кому?
– лжегероям!

Итожа минувшее, ветеран освоения края, где при нем в уродливых поступках четы Фросиных, с неестественными именами Ким и Сталина, выпукло проявились отрицательные качества русского народа, отчетливо осознает: из-за таких черт национального характера, еще мало осознанных соплеменниками кровных предателей, трусов и невежд, мы дважды в минувшем столетии потеряли власть на завещанной пращурами своей исконной земле. «Враги Руси, на русском говорящие» сыграли по нотам «Второзакония» на негативе душ и сердец державосторительной нации, досконально изученном ими. Они знали, например, что только один этнос на планете способен возбуждать уголовные дела против своих Котовых на основании глупейшего доноса какого-нибудь явно психически неуравновешанного айзика минеевича фрейлиха, как потом и случилось в провокационном деле Павла Афанасьевича. Да, действительно до этого позорища, выдачи шизанутым иноверцам своих творческих личностей, дошел один-единственный наш народ!