Север

– ...моя жена была такой же глупой самоуверенной девчонкой, как ты, погибнув из-за собственной беспечности....

Сдерживая снова нахлынувшие слезы, боясь в этот раз, что Лютый принесется снова и примется душить своего отца, а Северу так и не удастся нормально поспать из-за моего излишне сентиментального характера, я протянула руку к Ледяному, раскрыв ладонь, и видя, как он дрогнул, помедлив, но все-таки положив свою большую горячую руку поверх, позволяя, обхватить его своими прохладными пальцами, чтобы выразить в этом прикосновении все то, что я не смогла бы сказать вслух, не разрыдавшись снова.

– Глупая Козявка....

На мой согласный кивок, Ледяной лишь приглушенно рассмеялся, шикнув и показывая на рыбу, когда пришлось отпустить его, чтобы снова оторвать кусочек уже остывшего позднего ужина.

– Не все люди плохие. Я понял это только когда увидел ее...
– Король горько усмехнулся, - Глупые люди построили станцию на моей земле, чтобы изучать жизнь и поведение полярных медведей на воле, переживая, что их вид становится малочисленным. Только зверям не нужна человеческая забота и вмешательство, а нам и подавно, но убить пару десятков людей, не привлекая внимания, было просто невозможно...

Ледяной снова наклонился, подавшись вперед, чтобы я положила в его рот очередной кусочек рыбы, продолжив, лишь когда прожевал и его:

– Когда я впервые увидел ее, то слишком поздно вспомнил, что нашему роду запрещено даже смотреть на человеческих женщин. Я увидел ее издалека, понимая, что заворожен...тем, как она двигалась, как пахла, какой красивый у нее был голос...даже тем, как она говорила. Она тоже заметила меня, приняв за самого большого полярного медведя, которого она только видела в своей жизни.

Король фыркнул, горько усмехнувшись и сокрушенно качая своей белокурой головой:

– Три недели она гонялась за мной по льдам и непроходимым снежным заносам. Три недели я уходил от нее, возвращаясь каждую ночь к их станции, чтобы просто послушать ее голос внутри той коробки... а потом мне это надоело. Я знал, на что иду, когда остановился и позволил ей приблизиться ко мне максимально близко. Я рассчитывал напугать ее. Хотел, чтобы она боялась меня так сильно, чтобы в этот же день уехала с моих земель, и у меня больше не было бы соблазна заполучить её. Только она оказалась такой же смелой, как и безрассудной... я обернулся при ней. Сделал это, отчетливо понимая, что с этого момента она должна либо умереть...

– ...либо ходить с вашей меткой...
– прошептала я, видя, как улыбнулся Ледяной, чуть дернув бровью.

– Да. Когда я притащил ее домой, она была без сознания, а затем пару дней билась в истерике, пытаясь понять, что я такое, - Король снова усмехнулся горько и так влюблено, - для человека, который был ученым, она не понимала, как такое как я, может действительно существовать на нашей планете. Только меня это мало волновало... вообще-то она должна была умереть после нашей первой ночи. Она бы не пережила...
– Ледяной поморщился и вдруг тихо рассмеялся, - а она взяла и приготовила мне обед. Знаешь, Козявка, настоящие Беры не едят ничего кроме сырого мяса, и я никогда ничего кроме него не ел. А там, в кастрюльке было что-то такое странное, но пахло так вкусно...вобщем я не тронул ее. И так еще пару недель, пока не перепробовал все, что она готовила.

Ледяной снова горько рассмеялся, потянувшись ко мне за новым кусочком, только в этот раз он взял его в руку, словно что-то очень необыкновенное и ценное, отчего мое сердце снова дрогнуло, наполняясь болью и сожалением.

– ...я и сам не заметил, как в нее влюбился...как дорога она стала и необходима. Постепенно она узнавала наши истории, легенды и задалась целью понять, кто мы и откуда произошли...

Судя по тому, как внезапно изменился голос Ледяного, я застыла, с задрожавшим сердцем:

– Она решила проводить свои исследования, начав с полярных медведей....от них она и погибла...

– ...а Лютый?...

Почему-то страшно было услышать, что впервые увидев девушку, он влюбился в нее тоже.

– Мой сын...он пытался защитить ее, но медведей было слишком много...он принес мне ее тело...а я...

Ледяной судорожно выдохнул, и его голос оборвался снова, когда он закрыл глаза, собираясь с силами, как я пыталась собраться, чтобы не разрыдаться снова:

– ...я сошел с ума, увидев ее мертвой, и решил, что это он... мой сын...сделал это...

– Может, вы уже заткнетесь, и дадите нам поспать?
– от рыка Лютого я вздрогнула, а Король горько усмехнулся, проговорив приглушенно:

– Спи, сын, спи...и ты ложись спать, Козявка. И... Спасибо за рыбу.

Я не ожидала, что он потянется вперед, чтобы осторожно и легко пожать мою руку, виновато пробормотав:

– Прости за мою болтовню...кажется, я головой стукнулся, когда упал. А теперь спи, спи скорее, пока твой муж не проснулся и не решил, что ему срочно нужно пообниматься.

От этого намека я покраснела, но послушно улеглась под горячий бок Севера, практически сразу уснув. Во сне я видела величественного белого медведя, что неспеша идет по льдам, закрывая собой хрупкую белокурую девушку, которая радостно улыбается зверю, держась за него рукой...

Я даже не знаю, от чего именно я проснулась....

Потому что стало прохладно? Что я перестала ощущать на себе горячие сильные руки моего огромного Бера? Или что над ухом назойливо звучал шипящий рык Янтаря?....

– Не делай этого, брат! Мы - одна семья, и хрена с два вы пойдете туда одни!

– Янтарь, успокойся и послушай...

– НИ-ХРЕ-НА!

Я села, кутаясь в меха и сонно потирая глаза, пытаясь рассмотреть своих медвежьих братьев, которые возвышались надо мной, напряженные и злые, отчего сон сгинул под лед, словно его и не было.

Холодок предчувствия чего-то явно нехорошего прошелся по спине морозной поступью, и дело было не в том, что Север стоял рядом с Лютым, изогнув брови и пытаясь угомонить разъяренного Янтаря, глаза которого буквально извергали огонь, а не рядом со мной, согревая своим жаром.

– Прекрати эту истерику. Мы решили. Точка.

Голос Лютого как всегда был подчеркнуто холодный и колкий, что никто в здравом уме и твердой памяти не рискнул бы с ним спорить, только Янтарь и Туман были явно не из этого числа, сжимая свои кулаки с такой силой, что костяшки пальцев хрустели.

– Может, соизволите нас спросить для начала?
– прорычал Туман, хмуря свои черные брови, отчего я растерялась окончательно, неловко поднимаясь на ноги, оказываясь в самом эпицентре спора, пока совершенно не поминая по какому поводу были эти эмоции и рыки, но отчего-то содрогаясь уже заранее.