Севера. Часть 2

– Мальчишки, - произнес он по-английски извиняющимся тоном. – Не понимают ценности этих вещей.

– А вы можете гарантировать, что они не открутили ничего от генераторов или не напихали камней в турбины?

– Они говорят, что нет, - пожал плечами толстяк и, словно спохватившись, представился:

– Серхат Кылыч, доверенный представитель Бекир-паши.

– Андрей Бородулин, - в тон ему ответил Андрей, пожимая протянутую руку. – Глава русского анклава. А кто такой Бекир-паша?

– Уважаемый Бекир – это новый глава нашего поселения.

Казалось, турок до крайности удивлен и возмущен тем, что кто-то не знает этого Бекира. Бородулину на все эти реверансы было начхать.

– А-а-а, - протянул он без особого выражения и продолжил осмотр.

Турбины и генераторы выглядели новенькими, словно вчера установленными. Это если не считать довольно толстого слоя пыли на яркой, необлупленной еще краске. Аппаратная в ближайшем рассмотрении выглядела не так уж страшно. Оборванных проводов не было, а разбитые приборы было несложно заменить. Главное – коммутация не была нарушена, не придется выяснять, куда шел, к примеру, вон тот зеленый провод.

Под занавес толстый Кылыч провел их к боковой стене машинного зала, к здоровенному теплообменнику, из которого торчало два немалого диаметра патрубка.

– Вот, смотрите, здесь должны быть трубы, подающие из-под земли горячую воду. Вот тут, у стены, лежат какие-то, они подходят по диаметру, но мы не знаем, куда их надо протянуть.

Бородулин подошел к стене, пнул носком унта небольшой сугроб.

– А вот здесь – подходящего размера отверстия. Это значит, что трубы должны выходить наружу. Есть, я вижу, и оголовок скважины с запорной арматурой. То есть, если будет скважина, можно смонтировать трубы и запустить генераторы. Какова суммарная мощность этой станции?

– Если верить надписям на генераторах, то около двадцати мегаватт, - подсказал Михайленко.

– Неплохо.

Андрей развернулся к турку.

– В таком случае, господин Кылыч, у меня есть предложение: мы имеем в распоряжении все необходимое оборудование для геологоразведки и буровой станок. У нас есть возможность достать необходимую электроарматуру взамен испорченной вашими людьми. Итак: мы своими силами восстанавливаем станцию, бурим скважину, подводим теплоноситель к теплообменнику и запускаем генерацию. В обмен мы хотим получать безвозмездно не менее половины вырабатываемой электроэнергии. Если нам потребуется больше электричества, цену киловатт-часа мы дополнительно согласуем.

– Это невозможно! Генерирующие мощности принадлежат нам, и мы вправе устанавливать свои цены!

Возмущение турка было почти искренним. Но именно «почти», и эта нарочитость была заметна. По крайней мере, ее видел Бородулин и она его просто взбесила. Он и без того был не в духе, а это глупое торгашество окончательно вывело его из себя.

– Господин Кылыч, прекратите валять дурака. Вы, уверен, прекрасно осознаете, что сейчас вам принадлежат не мощности, а руины. Своими силами вам не удастся запустить станцию. У вас нет для этого ни людских, ни материальных ресурсов. Через год ваши дети окончательно уничтожат оборудование, и восстановить станцию будет и вовсе невозможно. И даже некому будет сдать цветной металл по цене лома. Евреи, с которыми вы вели переговоры, не имеют специалистов нужного профиля. Впрочем, насколько я знаю, ваши отношения зашли в тупик. Мы обеспечим себя энергией и без вас. Это будет дороже, дольше, но мы справимся. А вы в итоге останетесь без станции и без света.

– Мы можем обратиться к шведам.

– Хотел бы я посмотреть, как они потащат через лес на двести километров буровую установку. Конечно, если она у них есть. Скорее всего, они попросят буровую у нас, и тогда уже мы будем устанавливать цены. Так что думайте, решайте. Бурение можно будет начать примерно в мае, когда сойдет снег и более-менее просохнет земля. А до тех пор можно постепенно устранять последствия детских шалостей. Работа эта неспешная, объемная, и очень ответственная. Как вы думаете, что будет с генератором, если замкнет силовой кабель под напряжением в несколько киловольт?

Турок умолк, не пытаясь более возражать.

– Мне некогда с вами препираться, - заключил Андрей. – Если ваш разум перевесит вашу жадность, то конкретные условия вы будете согласовывать с господином Михайленко. И помните: если мы решим построим свою электростанцию, вы нам будете не нужны.

И, резко повернувшись, зашагал к выходу.

Довольно долго ехали молча. Михайленко молча крутил баранку, Бородулин, морщась от головной боли, тоже не горел желанием общаться, а охрана – им в присутствии начальства разговаривать не положено. Молчание это было тягостно, и едва вывернув на основной тракт, Михайленко остановил машину.

– Пойдемте, Андрей Владимирович, окропим местные сугробы русским духом.

И хлопнул дверцей, впуская в машину облако снежной пыли.

Бородулин вышел, встал рядом. Ветер нес мелкий колючий снег. Он неприятно царапал лицо, и Андрей поспешил натянуть на голову капюшон «аляски». Ему, некурящему, внезапно до крайности захотелось закурить. Или выпить. Или сделать еще что-нибудь, лишь бы заглушить с вечера поселившуюся в душе тревогу.

– В чем дело, Андрей Владимирович? Что произошло? Слов нет, турка вы построили знатно, грамотно. Думаю, уже к завтрашнему дню прибегут и принесут нам станцию на блюдечке. Растете вы не по дням, а по часам. Одно слово – царь.

Безопасник улыбнулся, на секунду повернувшись к собеседнику, и снова упрятал лицо в поднятый воротник от порывов холодного, режущего ветра.

– Даже не знаю, что вам сказать, Станислав Наумович. С одной стороны, ничего конкретного у меня нет, а с другой – мает предчувствие чего-то нехорошего.

– Предчувствие – это серьезно.

В голосе заместителя не было ни капли юмора, и Андрей даже высунулся из капюшона, чтобы взглянуть на собеседника и убедиться в этом.

– Не удивляйтесь, я привык серьезно относиться к этим вещам, особенно после того, как подобное предчувствие однажды спасло мне жизнь. Так что поделитесь своими беспокойствами. Если они окажутся пустыми, позже посмеемся вместе.

Бородулин потоптался, попыхтел и, в конце концов решился.

– Я боюсь оказаться неправым, Станислав Наумович, но вчера после нашего разговора мне показалось, что девочка, которая дежурила на связи, подслушивала наш разговор через параллельно подключенные наушники.

– Вчера… Вчера вечером дежурила такая полненькая, рыженькая… Люба, точно.

– Да, именно. И я, знаете, никак не могу выбросить это из головы. Я поручил Свете тихонько разузнать о ней побольше. И, понимаете, с одной стороны хочу прояснить все для себя, а с другой опасаюсь своим таким интересом поставить под вопрос репутацию девушки. Сами же знаете, как люди судят: мол, дыма без огня не бывает.

– Дорогой Андрей Владимирович, когда дело касается безопасности, такие вопросы не должны вас занимать. И давайте прямо сейчас свяжемся с Форт-Россом. Если я не ошибаюсь, ваша Светлана сейчас должна дежурить? Вот и узнаем, что ей удалось выяснить. Заодно проверим работу ретранслятора.

– А охрана? Насколько им можно слышать эту информацию?

– А охрана нас будет охранять. Пять минут покурят снаружи, ничего с ними не случится.

– Станислав Наумович, пожалуйста, поговорите с ней сами. Я что-то нервничаю.