Севера

– А она не попытается нам вредить?

– Как я уже говорил, она не мелочна. Если и будет играть, то по-крупному. А здесь крупной игры не предвидится. Подмять под себя три фермы, стать польской королевой – она, конечно, может попытаться, но вряд ли у нее что-то получится. Что Валек, что Колек, что тот же Леслав, они неисправимые индивидуалисты. У бандитов был большущий кнут, которым они их всех нагнули. Вы им предложили очень заманчивый пряник, но кнут из-за спины тоже показали. А у Изольды нет ни того, ни другого, так что с ее стороны подлянка маловероятна. Хотя, конечно, послеживать за ней я буду.

Река сделала очередной поворот, и катер вышел к крепости.

– Поглядите, Андрей Владимирович, это не нам машут?

Бородулин вгляделся. Вдоль берега им навстречу кто-то бежал, размахивая на ходу курткой. Катер круто свернул к берегу.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил Андрей у подбежавшего парня.

– Там… В башне… - с трудом выговорил он, пытаясь перевести дух.

– Что там?

– Сигналит что-то, пиликает громко, - гонец, наконец, обрел дар речи.

Андрей взглянул на заместителя, тот молча пожал плечами.

– Залезай, - велел он парню и лишь только он устроился на баке, погнал катер вдоль берега. У изрядно уже срытого обрыва заглушил мотор, и, оставив посыльного на берегу с чалкой в руках, поспешил наверх. Михайленко – следом. Уже у ворот крепости было слышно, как отчаянно пищит терминал в донжоне. Представив себе с дюжину самых кошмарных вариантов и внутренне содрогаясь от нафантазированного, Бородулин взлетел на четвертый этаж. Попасть ключом в замочную скважину удалось лишь с третьей попытки. Едва он вбежал в операторскую, как терминал замолчал, а на панели появилась надпись:

Расширение этноформата.

Стимулирующая поставка.

Выберите:

7,62-мм винтовка системы Мосина обр. 1891 г. (1891/30 гг.). Доступно 24 шт.

Лесопильная рама вертикальная двухшатунная с паровым приводом. Доступно 1 шт.

– Мять-колотить! – это было первое, что смог сказать Бородулин.

– Что случилось?

Вбежавший следом заместитель, похоже, был одержим теми же страхами, что и его начальник.

– Помнится, Станислав Наумович, вы хотели узнать о плюшках? Вот, поглядите.

Михайленко внимательно изучил надпись на экране.

– И что вы собираетесь выбрать?

– Конечно, лесопилку! Это же полностью развязывает руки в строительстве. Да и мебели из бревен не построишь. Скорее всего, мы получили что-то вроде теста, должны определиться и показать экспериментаторам, что стратегически собираемся делать: воевать или строить. Воевать нам пока не с кем, а строить нужно очень и очень много.

Андрей тыкнул в нужную позицию… и ничего не произошло, лишь погас экран терминала. Он удивленно хмыкнул, пожал плечами и вышел из операторской. Дождался, когда Михайленко закроет дверь, запер ее и, спускаясь по лестнице вниз, услышал, как его зовет дозорный со стены:

– Андрей Владимирович, идите скорее сюда, смотрите!

Он поспешил на стену и поглядел в ту сторону, куда показывал сторож. Довольно далеко от крепости, но вполне различимо у кромки леса стоял длинный дощатый дом с высокой трубой. Конечно же, он побежал посмотреть на чудо, и с ним, конечно же, увязались большинство студентов. Хорин, взбудораженный общей суетой, тоже готов был сорваться вместе со всеми, но увечная нога подвела. Пришлось остался на стене в крепости.

– Мать честная, ведь самая настоящая лесопилка! Что скажете, Станислав Наумович?

– А что тут можно сказать? Мы получили наглядный пример могущества хозяев этого мира. Не сомневаюсь, если бы выбрали винтовки, они сейчас стояли бы в ящиках на плите терминала. Другое дело, что мы сейчас сделали очень серьезный и важный шаг, который, наверняка определит все или, по крайней мере, очень многое в нашем будущем.

Глава 26

Со всеми задержками добрались до поселка уже в сумерках. Но увидели их издалека, и, по всему видать, ждали. Дед Уржумов лично встретил путешественников на полдороги и, не торопясь, повел за собой, занимая пустыми разговорами о погоде да о близкой зиме. На улице как повымерло все. Уржумов проводил Бородулина и Михайленко до их дома, а Старый Юра потерялся где-то по пути. Наверное, отправился курить трубку к складу под навес. У дверей дед хитро улыбнулся и спросил:

– Не желаете ли в баньке помыться с дороги? Там пару еще много осталось, на вас двоих как раз хватит.

– Неужто баню поставить успели? – удивился Андрей.

– Успели. А Корнев твой и печь сложил, вчера как раз пробовали. Весь день надысь девки плескались, ну а нынче – наш, мужицкий черед. Ну так что?

– Я бы, Борис Тимофеич, с радостью. Сколько времени нормально не мылся, это ведь даже подумать страшно!

– Да и я присоединюсь, - поддержал Михайленко.

– Тогда скидавайте мешки да ружжа свои, да бегите скоренько. А то девки уж, поди, и стол накрывают, да самовар ставят. Одно плохо – веников нету. И не сезон вязать, да и березы в округе не найти, елки одни.

– Это где ж вы успели самовар надыбать?

– Где взяли, там таперича нету. Бегите до бани, а опосля все подробнейшим образом обскажу.

Вымыться в горячей бане после двух месяцев полупоходного образа жизни – это, конечно, непередаваемое наслаждение. И хотя за окном уже совсем стемнело, а керосинка светила весьма тускло, Бородулин скреб и скреб себя мочалкой, смывая вместе с грязью усталость и все накопившиеся за последние недели тревоги и переживания. А вытершись чистым полотенцем да надев свежее белье, и вовсе почувствовал себя заново родившимся. В таком расслабленном состоянии он и прошел следом за специально посланным пацаном к дому Уржумовых, самому большому зданию в поселке.

В доме было тепло. В новенькой, необмазанной и небеленой еще печи потрескивали дрова, в просторной горнице за большущим накрытым белой скатертью столом плотно сидели люди, оставляя, однако свободными два места. Стол был обильно уставлен кушаньями – всем, что могут дать лес и озеро, да кое-чем из складских запасов. В центре стояло несколько бутылок чего-то крепостью явно не менее сорока градусов. Только вошли Бородулин и Михайленко, как все сидящие за столом оживились, загомонили, но по знаку Уржумова тут же затихли. Водка, а, вернее, какая-то хитрая травяная настойка на ней, заранее была уже разлита по стаканам. Борис Тимофеич, покряхтев, поднялся со своего места и поднял свой стакан.

– Ты, Андрей Владимирович, очень кстати вернулся. Мы тебя, конечно, пораньше ждали, но так даже и лучше вышло. Короче, от всех нас, и тех, кто за столом, и тех, кто не поместился – с днем рождения тебя, товарищ начальник.

Тут снова все разом заговорили, зазвенели, встречаясь друг с другом, стаканы, кто-то хлопнул Андрея по спине, кто-то, обдав легким ароматом духов, чмокнул в щеку и застенчиво хихикнул. А сам Бородулин стоял со стаканом в руке, ощущая себя полным идиотом. Это надо же – забыть о собственном дне рождения! А Михайленко стоял рядом, старательно изображая полнейшую непричастность к происходящему.