Севера

Андрей лег на спину и закрыл глаза, пытаясь переждать эту напасть, но карусель, словно после большой пьянки, понеслась еще пуще прежнего. «Нет, надо все-таки встать». Эта мысль далась с трудом. В том смысле, что любая попытка мыслительной деятельности приводила к новому приступу головокружения. Он разлепил глаза, перевернулся на живот и попытался встать на четвереньки. Удалось это сделать попытки примерно с шестой.

Какое-то время он так и стоял, силясь удержаться на подламывающихся руках, пока очередной приступ головокружения не мотанул его вправо. Прямо на бревно, которое служило импровизированной скамейкой в импровизированной столовой. Действуя скорее интуитивно, нежели сознательно, Бородулин, стараясь двигаться плавно, подполз к бревну и уселся рядом с ним на землю, навалившись на него спиной. Голова по-прежнему кружилась, перед глазами рябило, но все же стало немного легче. Андрей вытянул перед собой одну руку и попытался сфокусироваться на ней. Получилось не сразу, но, все-таки, получилось. И, едва это произошло, мир сразу перестал так бешено вращаться вокруг. Через какое-то время мало-помалу восстановилось зрение. Резкие движения все еще были категорически противопоказаны, но теперь появилась возможность оглядеться.

Андрей повернул голову направо, и чуть не упал: его сразу кружануло в ту же сторону. Он быстро принял исходное положение. Зато вот опустить голову вниз получилось без последствий. Там, почти под ногами, лежало его полотенце, в которое был завернут «ритуальный набор», и ножны с трофейным ножом. Подумалось: «Непорядок, надо все убрать в палатку». На удивление, эта мысль не вызвала головокружения. Он подобрал полотенце и нож, и попытался подняться на ноги. Удивительно, но это удалось ему с первого раза.

Бородулин осторожно шагнул. Покачнулся, но устоял. Осторожно, словно канатоходец без страховки, сделал еще один шаг. Постоял, пережидая вновь навалившееся головокружение. Шагнул еще… Два десятка шагов до своей палатки он шел, кажется, целую вечность, но все-таки справился. Добрался. Зато вот присесть на корточки не вышло, и он плюхнулся на колени у входа. Непослушными руками расстегнул «молнию», наугад, не глядя, закинул барахло внутрь и развернулся.

Невдалеке от бревна, у которого только что сидел Андрей, лежал Михайленко. Зам слабо шевелился, постепенно приходя в себя. Поодаль, у кромки леса, сидел на пеньке Старый Юра, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Его редкая бороденка при каждом движении забавно трепыхалась. Андрей против воли улыбнулся и, кажется, почувствовал себя лучше.

Во второй раз подниматься на ноги было уже легче. Бородулин походкой пьяного матроса добрался до бревна и осторожно сел. Вернее, попытался сесть, но ноги вновь подвели, и он буквально рухнул на сидушку. От удара голову сново повело на сторону, и чтобы не упасть, он ухватился за бревно обеими руками. Удержался, переждал головокружение, а следом и внезапно подступившую к горлу тошноту. Сознание постепенно прояснялось, боль в голове уменьшилась до терпимой. Он огляделся по сторонам. Рядом пытался подняться на ноги Михайленко. Андрей протянул ему руку, тот ухватился за нее, с усилием подтянул себя к бревну и взгромоздился рядом.

– Что это было, Станислав Наумович? – задал вопрос Андрей.

Ответ пришел со значительной задержкой.

– Химией какой-нибудь… набрызгали. Вот только… непонятно... какой.

Михайленко говорил медленно, через слово останавливаясь. Было видно, что чувствует он себя ничуть не лучше своего формального начальника.

– Проверьте… О-ох… Башка-то как трещит!.. Проверьте, пожалуйста, свои бумаги. А я…

Зам попытался встать, но Бородулин его остановил.

– Вы посидите пока, я-то уже малость оклемался.

Хотя подняться удалось лишь с третьего раза, путь до своей палатки он преодолел уже гораздо быстрее и уверенней. Проверил документы, свои отчеты, черновик заключения – все было на месте.

– Ну что, Андрей… О-ох…

Говорить заместителю все еще было тяжело.

– Все в порядке, - поспешил сообщить Бородулин.

– Хорошо.

Видимо, Михайленко действительно полегчало от этого сообщения. Он даже говорить стал хотя все еще медленно, но уже почти без пауз. Он не обращался ни к кому конкретно. Скорее всего, незаметно для себя рассуждал вслух.

– Либо спугнул их кто, либо просто пересняли бумаги. Непонятно только, почему сейчас – ведь работы еще не закончены. Непонятно, чем… А еще… О-ох!

Зам, скривившись от боли обернулся к Бородулину.

– Андрей Владимирович, у вас не найдется ли какого-нибудь аспирину, или цитрамону, или еще какой-нибудь заразы от головной боли?

Своя аптечка у Андрея была. Как и любой мало-мальски опытный человек, он всегда брал с собой в лес минимальный набор самых необходимых таблеток. И цитрамон в наборе тоже был. Лекарство хоть и не самое современное, зато действенное и с минимумом побочных эффектов. Пришлось лезть в палатку еще раз. Впрочем, ему и самому не помешала бы таблетка цитрамона. А лучше – две.

Выбравшись наружу с упаковкой таблеток в руках, Бородулин обнаружил своего заместителя ползающим на четвереньках вокруг бревна, на котором он прежде сидели и судорожно шарящим в траве.

– Что случилось, Станислав Наумович? У вас вид такой, будто вы очки обронили.

Заместитель поднялся на колени и повернулся. Выражение его лица заставило Андрея невольно поежиться.

– Андрей Владимирович, - проговорил он каким-то неживым голосом с явственными металлическими нотками. – У меня украли мою винтовку.

И прежде, чем Андрей успел сказать слово, подхватил валявшуюся в траве его «сайгу» и скрылся в лесу.

Когда выползли дежурные, Андрей сидел на том же бревне, ожидая, когда подействуют таблетки. Голова болела уже не так сильно, но, все же, думать было пока затруднительно. Настроение полностью соответствовало состоянию. Но как бы там ни было, по сторонам он посматривать не забывал. Вот один из дежурных разжигает костер, вот другой пошел с котлом по воду. Вот Старый Юра сидит на своем пеньке, уже не раскачивается, но, скорее всего, еще очень далек от нормального состояния.

Из созерцательного состояния Бородулина выдернул панический вопль одного из студентов:

– Андрей Владимирович!

Дежурный бежал с пустым котлом от кромки леса. Добежал, остановился, отдуваясь, с выпученными глазами.

– Андрей Владимирович, ручей пропал!

Да что же за напасть такая с утра! Еще голова… А эти студенты – как огурцы. Бесит!

Андрей поморщился, потер ладонями виски и плавненько поднялся:

– Что ж, пойдем, посмотрим.

К тому месту, где обычно набирали воду, за две недели была протоптана изрядная тропа. Вот только тропа эта через несколько шагов обрывалась. Просто заканчивалась, упираясь в густую высокую траву. Андрей остановился на несколько секунд, поглядел по сторонам, затем решительно шагнул вперед. Роса мгновенно промочила штаны выше колена, но сейчас это ему было безразлично. Он прошел к тому месту, где должен был протекать ручей, и в растерянности остановился. За его спиной сопел и топтался дежурный. Действительно, ручья не было. Не было даже намека на то, что здесь когда-либо текла вода. Что делать? Без воды - никак, скоро встанут люди, их нужно накормить, а уже потом разбираться с причинами. Он огляделся, прислушался, прошел метров тридцать в сторону и обнаружил еще один ручей, только текущий в другом направлении.

– Набирай пока здесь, - распорядился он и в некоторой растерянности вернулся в лагерь. Там его ждал еще один сюрприз: другой дежурный с такими же выпученными глазами.

– Андрей Владимирович, выгребная яма исчезла!

У Бородулина на секунду мелькнула мысль о розыгрыше. Мелькнула и тут же исчезла, лишь только он вспомнил пропавший ручей.

– Тогда бери лопату и дуй в лес копать новую. Я за костром послежу. А ты, уж коли геолог, оцени, насколько вынимаемый грунт соответствует тому, что был в прошлый раз.