Северка

У молодых психов из дальних палат есть пахан лет двадцати, которого зовут Тайсон, из-за любви к мордобою. Однажды он зашел в нашу палату, когда я читал и еще дед лежал. Он остановился и стал что-то негромко злобно говорить в стену и искоса поглядывать на меня. Я оторвался от книги, смотрю на него, молчу. Ушел.

В процедурную зашел за таблетками. Толпа мальчишек сгрудилась над кем-то. И медсестра тоже. Говорят: 'надо же, а… Тайсон обещал убить его… череп то цел?' и тому подобное. Стою в паре шагов от толпы. Кто лежит, не видно. Хорошо, что крупная медсестра обернулась на меня и сделала шаг в сторону. Теперь и я вижу подбитый глаз бедняги.

Один мальчик порезал себе вены. Взрослые психи и в этот раз были где-то на задании. Мальчик порезался не сильно, есть немного крови, но вены не задел. Кричит в истерике. Недели две назад в курилке он без всякого повода спросил меня, за кого я буду голосовать. Не знаю.

Давай с нами за Паниковского, сына юриста и балерины.

Дважды меня проверяли на жадность. В день, когда приезжает мама.

Только захожу в палату – подходит незнакомый мальчик и начинает клянчить поесть. Мне неловко даже. Были бы конфеты или фрукты. А у меня две творожные массы и две булки. Предлагаю ему того и другого.

Прошло месяца полтора, и желающим предложили почистить снег на улице. Впервые вздохнул свежего воздуха. И руки и ноги и спина так ослабли, работать тяжело. На следующий день попробовал подтянуться на двери, пока никто не видит, получилось всего четыре раза.

Расплакался. Никакого выхода. Никто не говорит, когда это кончится.

Работу можно сказать, потерял, подтягиваюсь 4 раза, бегать отвык, читать не могу. Через день появилась врач и сказала мне, – вы же лежите все время, я не могу вас выписать. Тогда я стал часами ходить по коридору.

Наконец меня перевели в корпус для тихих психов. Решеток на окнах здесь нет. В палатах платяные шкафы, кровати деревянные с покрывалом, под ногами палас. На нашем этаже и девушки и мужчины, только в разных крыльях. В коридоре аквариум, попугаи, цветы. Есть комната с телевизором, а другая с тренажерами. На выходные можно уехать домой. Входная дверь в отделение также на трехгранном ключе.

Здесь я пробыл около месяца. Ежедневно выходил за территорию и совершал многочасовые прогулки в сторону Шаболовки или в обратную.

Катался на трамвае до Университета и обратно, смотря в окошко и о чем-то думая.

Перед выпиской в ординаторской появились практикантки.

Студентки-психички. Выслушивают каждого выписывающегося, просят рассказать историю, как он спятил, разные вопросы задают. Не помню, какой врач посоветовал мне не рассказывать им ничего, сказать, мол, не хочется вспоминать старое. Я подумал и решил так и поступить, начнешь говорить, еще не отпустят. И доказать ничего не смогу, как в самом начале.

Дома у мамы появилась книжка по шизофрении. Прочел внимательно, да многие симптомы совпадают. Пожалуй, я действительно болел.

ЗВС.

Месяц после выписки провел дома. Пробовал пробежаться по

Андреевской набережной – тяжело становится уже после полукилометра.

Как-то странно не слушаются мышцы у ступни. Снег сошел и я стал ходить по своему беговому воскресному маршруту по Ленинским горам – до Сетуни и обратно. Около трех часов. После десятка таких походов мои ноги восстановились. За этот месяц я уволился из банка и зарегистрировался в районном отделе занятости. Два раза в неделю я должен бывать там и получать две, три вакансии на работу. В следующий приход в отдел занятости я должен показать отметку об отказе или приеме на работу. Отказ от вакансии с моей стороны фиксируется. После трех отказов отдел занятости прекращает платить месячное денежное пособие.

Сначала я устроился в какой-то только отреставрированный особняк министерства культуры на старой Басманной. Оклад маленький – семьсот рублей. В отделе трое, задача – создать базу данных для музейных экспонатов. Второй программист, как и я в этом деле не в зуб ногой.

Мало того, что я не знаю языка, на котором надо программировать, и документация по нему скудная, зрение мое еще не совсем восстановилось после таблеток психических врачей. Проработал дней пять и уволился.

Однажды в отделе занятости среди прочих, мне вручили адрес с вакансией на Западной водопроводной станции (ЗВС). Ехать туда нужно на автобусе от конечной станции метро. То есть это уже пригород, а не Москва. Хоть это и моя ветка метро, но мне показалось слишком далеко. Приехал и попросил в кадрах поставить мне отказ с их стороны по причине отсутствия опыта в языке программирования или что-нибудь в том же роде. Отказ со стороны работодателя нужен для того, чтобы мне платили пособие. Отказ я получил.

В списках, предлагаемых отделом занятости половина программистских вакансий в организациях так или иначе связанных с МВД. Платят в полтора – два раза больше. Я обхожу их. Иногда по названию организации трудно понять, что это. И только в процессе беседы по телефону узнаешь, что платят за звание, и что если вступишь, то ни гу-гу.

Вторая организация, в которой я проработал всего два дня, называлась Промгаз. Она расположена в брошенной при отступлении белыми школе пятиэтажке. Снаружи и внутри все ободрано от пола до стен и потолка. Вход со двора, через фанерную дверь. В коридорах устойчивый запах дешевых сигарет. Меня взяли в группу из трех человек. Начальник группы и женщина сотрудница. Оба специалисты-газовики, обоим за пятьдесят. Моя задача – написать какие-то программы на Си для газовых нужд. В нашей комнате стоят две машины. Одна с 486-м процессором, другая – с 286-м. Пентиумы только, только стали появляться. Меня посадили за 286-ю. Савраска удивительно рассеянная, долго елозит по своей памяти, кряхтит и чешется.

Прошел месяц с тех пор, как я ездил на ЗВС. Вакансия до сих пор свободна. Я стал склоняться, чтобы пойти туда. В конце-концов дорога не такая уж дальняя – сорок, пятьдесят минут, на свежем воздухе, деньги неплохие предлагают. На четверть больше, чем в других местах.

И требования к специалисту не строгие. Поехал устраиваться.

Мне предложили изучить язык Фокспро 2.5, для поддержания и доработки базы данных по контролю за качеством воды. К отделу автоматизации прикреплен внештатный специалист-разработчик базы, но теперь решено иметь своего. Сказал, что с Фокспро не приходилось работать, придется изучать с нуля – ничего страшного. Это потрясающе. Эдак можно школьника взять и на месте за месяц обучить.

Что касается удаленности, позднее узнал, что три сотрудника из отдела ездят из более отдаленных мест, чем я.

В отделе автоматизации три человека и начальник. Кроме меня взяли специалиста по сетям Игоря, на два года старше меня. Он делал сеть для лаборатории, занимающейся контролем воды, а я стал писать для этой лаборатории базу данных. Фокспро 2.5 работает под ДОС'ом. Моя задача постепенно перейти на Windows 3.1, и, значит, к новой версии

Фокса. Нынешняя база накапливает двести тысяч записей в месяц. Чтобы не было задержек из-за растущего объема записей, необходимо в конце года откусывать старые записи и хранить их отдельно. При этом надо оставить возможность просмотра старых записей.

На разных участках линии очистки берутся пробы воды и по выводам лаборатории принимаются меры: сыпется коагулянт, меняется песок в фильтрах и тому подобное.

Сделал три рабочих места. Для зоопланктона, для фитопланктона и для общих параметров. Общие – это температура, ph – показатель, вкус, запах (от навозного до весьма навозного), содержание химических элементов.

База сетевая. На испытании мы попробовали изменять записи одной общедоступной таблицы с разных рабочих мест. Если запись в таблице изменяет первый пользователь, у второго, при желании изменить ту же запись, на экране появляется сообщение о занятости записи. И еще одно интересно. У первого пользователя на экране список записей.