Северное Сияние. Том 2

– Вот это меня и пугает.

– Дикий покер.

– Подробнее?

– Ты играл когда-нибудь в покер со ставками на виртуальные фишки?

– Чего?

– Виртуальные деньги без цены, фантики. Игра на интерес.

– А смысл так играть в покер?

– Вот именно. В ходе тренировки играя на фантики, люди творят такую дикую дичь при розыгрышах, что иногда с ними некомфортно за одним столом сидеть.

– Дичь, ах какое удивительно слово. Артур, ты хочешь напугать ежика голым задом?

– Если это выглядит глупо, но работает, то это не глупо.

– Кавалерия прибыла, – показал вдруг чуть в сторону Валера, который мои действия явно не одобрял.

Я высматривал гостей со стороны города, а конвертоплан туристической полиции неожиданно подошел со стороны моря. Это была современная угловатая машина с преобладанием белого в раскраске, и с черно-красными полосами по бортам, в цвет национального египетского флага. На широком тупом носу машины красовалась эмблема туристической полиции, с расправившим крылья египетским орлом.

Белый конвертоплан приземлился за территорией виллы, на площадке у ворот. Я уже был у калитки – замок не сработал, и пришлось выбить ногой. Мое движение вызвало переполох среди выпрыгивающих на бетон дороги полицейских в белых бронекостюмах, я даже пожалел об излишней резкости. Но к счастью, никто стрелять не стал. К их счастью в том числе.

– Кто главный? – поинтересовался я на русском, встав в проеме выбитой калитки, закрывая проход.

Впрочем, никто из полицейский вперед и не стремился – наши с Валерой лица в их визорах не идентифицируются, лишь указывается принадлежность к владеющим одаренным. И скорее всего отображается еще и национальная принадлежность, но на счет этого не поручусь.

После моего вопроса вперед сразу вышел высокий европеец. Chef D'escadron – командир эскадрона, присмотрелся я к значкам пиктограмм, заменяющих на броне погоны. У офицера, кстати, у единственного забрала было поднято, но смотрел он на меня через голубоватую полоску визора.

– Самоубийство одаренного владеющего, – показал я жандарму на рваную дыру в стене виллы, а после на машину клининговой службы, видную в открытую калитку. – С сопутствующими жертвами. Мне нужно время связаться со своим поверенным, а также прошу предоставить закрытый канал связи с Комитетом ООН по защите прав человека.

Командант едва заметно дернул щекой. Потому что любое ЧП с одаренным – это серьезная проблема, а здесь вообще труп. Кроме того, звание и должность полицейского, как я и предполагал, точно не могли обеспечить мое требование о закрытом канале связи. Тем более с комитетом ООН по защитам прав человека. Это не Элимелех, который сам пишет себе правила, это максимально зарегулированная структура.

– Один момент, – кивнул мне офицер и отошел на пару шагов, легкими пассами явно открывая меню в дополненной реальности. Вместо него вперед шагнул боец со знаком медика на броне, но я только головой покачал, показывая, что помощь никому не требуется.

Вдруг среди прибывших белых полицейских появилась заметная растерянность, переросшая даже в небольшой переполох. Вызван он был еще одним прибывшим конвертопланом. И его эффектным способом появления – машина шла очень низко, практически над дорожным полотном магистрали. Я даже догадался отчего: чтобы прибыть на место как можно быстрее, и не пересекать закрытые к полету зоны. Обходя их по дуге над поверхностью моря, как летел к нам конвертоплан туристической полиции.

Эффектно прибывший конвертоплан, поднимающий сейчас тучи пыли, выглядел попроще – явно на два поколения старше и не в таком чисто-вылизанном состоянии как машина туристической полиции. И основной цвет раскраски у него был не белый, а черный. И раскинувшего крылья орла на тупом кургузом носу машины не было – вполне обычная машина городской полиции Хургады.

Двигатели прибывшего конвертоплана еще громче взвыли на реверсе, машина задрала нос в торможении и очень нагло приземлилась рядом с воротами, заставив белых полицейских разбежаться в стороны. Черная броня выпрыгивающих на бетон дороги полицейских также была попроще, и не у всех в полной комплекции; даже оружие частично такое, что без слез не взглянешь. Но несмотря на это, впечатление полицейские в черном производили вполне серьезное.

Командовал группой городской полиции также европеец, только темноволосый, звании команданта. Что ранжиром соответствовало прибывшему чуть ранее командиру эскадрона, или майору в Армии Конфедерации. Из прибывших черных полицейских он также был единственным без опущенного забрала шлема и также, как и командир эскадрона, смотрел на меня через полоску визора – только красную, а не синюю.

Увидев столь действенную демонстрацию презрения черной полиции к белой – пара полицейских в белом даже сбило с ног воздушной волной, я понемногу уверился в возможности реализации своей дикой идеи.

Все же полезно иногда выбраться в люди погулять – вот и сегодня ночью, в одном из баров я зацепился с хорошо нагруженным господином. Был он унтер-офицером городской – черной полиции, русскоязычным контрактником. Мой статус одаренного он по причине залитых глаз даже не усмотрел, зато очень обрадовался свободным ушам на чужбине.

Унтер жаловался мне на то, что черные полицейские работают на износ, в том числе и по окрестным горам бедуинов гоняя. Белые же туристы, как тут называли туристическую полицию, только палкой груши околачивают за несоизмеримо большие деньги, двойной паек, пенсионные отчисления и полный соцпакет. А самая большая проблема у этих гребаных туристов – маркая белая броня.

Еще от подвыпившего унтера я узнал, что относятся черная обычная и белая туристическая полиция к разным ведомствам, по французскому подобию национальной полиции и национальной жандармерии.

Городская черная полиция была в подчинении Министерства внутренних дел Египта, а вторые, туристическая, в двойном подчинении – и МВД, и Министерству обороны. Вот только подчинение МВД у туристических полицейских было только формально, и даже на прямые указания мог быть положен откровенный болт.

Кроме этого было и еще одно, менее явное, но при этом гораздо более серьезное разделение. Египет был суверенным государством лишь формально, находясь под совместным протекторатом Франции и Великобритании. И туристическая полиция находилась в прямом (неофициальном) подчинении французской администрации. И весь город Хургада, как центр туризма, за исключением элитных островов-пальм и намывных территорий, был непререкаемой вотчиной корпораций Трансатлантического союза, в котором Франция была один из лидеров. Городская полиция же подчинялась (также неофициально) администрации британской. Это отражалось и на комплектовании обоих ведомств, и на общей взаимной неприязни.

Вот на всем этом внутреннем противоречие строился каркас моего пока даже не оформившегося до конца гениального плана.

Приглашающим жестом я попросил команданта городской полиции подойти ближе, и отошел чуть в сторону, приглашая зайти в выбитую калитку. Командир эскадрона туристической полиции сунулся было зайти следом, но сопровождающие черного полицейского бойцы едва с ним даже не потолкались, перекрывая дорогу.

– Уно моменто, – показал я пальцем в небо, обращаясь к явно озадаченному происходящем белому офицеру.