Северное желание

На его коже играли брошенные моей радужкой синие блики. Через мгновенье он жадно целовал меня. Обхватив запястья одной рукой, другой оглаживал мое тело, сквозь ткань. Мне нужно было просить его остановиться, но я задыхалась от восторга и, не сумев вырвать руки, я обхватила его ногами за талию. Одобрительно пробормотав что-то в мою взмокшую кожу он прошелся ладонью по бедру, пробираясь под платье.

— Мир, — простонала я и внезапно осознала все происходящее.

Фат, ощутив, как я оцепенела, застыл и, мучительно долго выдохнув, перекатился на бок. Непослушными руками я поправила подол и прижала к горящим щекам прохладные пальцы. Я не понимала, как могла позволить ему все это и почему была готова позволить еще больше. Не зная как смотреть на него, попыталась отодвинуться. Мужчина сгреб меня в охапку.

— Рина, сладкая, перестань переживать, — он поцеловал меня в висок, — Ты под воздействием моих феромонов. Ты убегала и я догнал. У нас так происходят все волчьи свадьбы.

— Что?!

— Этот ритуал признают любые старейшины…

— О чем ты говоришь? — против воли я уткнулась ему в шею и втягивая странный тягучий аромат трав.

— Знаю, что ты к этому не готова. Я не хотел торопиться, но все вышло из-под контроля.

— Мы же не знакомы и не любим друг друга, — протестовала я.

— Ты говоришь как человек, — он счастливо улыбнулся, — Им нужна вся эта мишура. У нас же все иначе. Я еще вчера понял, что ты моя пара, моя спутница, моя часть. Грязная, уставшая девочка, спасшая волка и не испугавшаяся его семьи.

— Испугалась, — я упорствовала из принципа.

— Не так как должна была бы. Ты спорила со мной. Со мной уже лет двадцать никто не спорил! Ты мне даже угрожала!

— Сколько тебе лет? — вдруг заинтересовалась я, поняв, что таким взрослым он не выглядит.

— Не беспокойся, уже совершеннолетний.

— И все же.

— Мне сто восемь.

— Твою мать! — не сдержалась я.

— Ты чего? — Фатон выглядел удивленным, — Ты разве старше? Для тебя это важно?

— Важно? Важно?! Да ты… — я отчаянно отталкивалась от него, понимая, что силы не равны.

Он сел, не переставая прижимать меня к себе, и прохрипел:

— Если ты продолжишь… Лапонька, я прошу, успокойся и дать мне остыть.

— Ты… животное, — пробормотала я, все же послушно замерев.

— Поверь! Тебе это понравиться. Ты ведь тоже не рыба, милая, а иначе не потянулась бы ко мне.

— Ты не понимаешь, — я положила голову на широкое плечо, — и даже не представляешь, какие со мной будут проблемы.

— Ты теперь моя со всеми вытекающими, так что я буду решать все, теперь уже наши, проблемы.

— Я не соглашалась быть твоей, — упрямо буркнула я.

Он легко приподнял мне лицо и слегка надавил на подбородок, открывая рот, чтобы втянуть в глубокий поцелуй. Слишком острые ощущения взрезали мое сознание. Мужчина упивался нашей близостью, и я млела вместе с ним.

— Хочешь еще? — Фат отстранился.

Я рыкнула и притянула его обратно, переживая его радость как свою. Опрокинув на землю, жадно кусала его губы. Поняв, что он не сопротивляется, довольно проурчала и, повинуясь инстинкту, глубоко вонзила зубы в плоть. Медный привкус во рту отрезвил меня. Растеряно заметив разорванную рубашку, я разглядела темные отметины от моих зубов и рваную кровоточащую рану над ключицей. Не задумываясь, склонилась и лизнула ее раздвоившимся языком. Фат выгнулся подо мной и сдавленно застонал, заводя мои руки за спину.

— Теперь согласилась, — он с благоговением рассматривал меня, и я поняла, что частично изменилась, даже не заметив этого, — Невероятна… Мое чудо…

Пропуская длинные волосы между пальцами, мужчина ласкал меня восхищенным взглядом. Моя кожа вспыхивала от его невесомых прикосновений, когда он усадил меня на колени. Пытаясь отстраниться, я заерзала и, ощутив ягодицами его эрекцию, испуганно вздрогнула.

— Не бойся, лапонька. Я дождусь, когда ты перестанешь шарахаться. Тебя напугал Вейн и я не стану…

— За полгода, он четвертый, кто пытался меня изнасиловать, — призналась я, теребя воротник его рубахи, — Это мой рок. Фат, я заставлю тебя стать выродком и нарушить все свои обещания. Я стану твоим проклятием и уничтожу. Отпусти меня, пока можешь. Прошу…

— Я не могу, — он тревожно всматривался в мои глаза, продолжая гладить вздрагивающие плечи, — Мы связаны и теперь ты моя, а я принадлежу тебе.

— Никто не знает об этом и мы можем сделать вид, что…

Сухой смех сорвался с его губ.

— Ты отметила меня в ответ и эти метки не стереть и не спрятать. Обратного пути нет.

— Папа меня убьет, — обреченно повесила я голову.

— Он твой ментор? Я выплачу ему штраф, не беспокойся, — и в ответ на мой недоуменный взгляд пояснил, — Не объявит же он тебя предателем, в конце концов. Рина?

Помертвевшими губами я пыталась хоть что-то сказать, но из глотки не вышло не звука. Подскочив, и не обращая внимания на наблюдающего за мной мужчину, я принялась метаться по полянке, не в силах совладать со страхом. Волосы взметнулись от резких движений и, недовольно скрипнув зубами, я загнала себя вовнутрь. Фатон удивленно хмыкнул и, ухватив меня за запястье, ловко сорвал с него лоскут ткани. Я взглянула на браслет и неверяще потерла камень, но он остался матовым и блеклым. Недобро прищуриваясь мужчина разглядывал украшение.

— Кто его на тебя надел, девочка?

— Мой ментор.

— Твой отец? Невозможно!

— Не отец, — я озабоченно теребила браслет, — мой названный брат.

— Он претендовал на тебя?

— Я отказала ему, — с горечью призналась я, замечая тень боли в его глазах, — до того как стала сестрой и получила браслет.

— Это не родовой знак? — я мотнула головой, — А где твой истинный?

До того как пожать плечами вскинула голову и ошеломленно потянула цепочку на шее. Фатон взял кулон и, повертев его в пальцах, вопросительно взглянул на меня.

— Кто ты?

— Я… — вырвав и зажав кулон в кулаке, отступила, затравленно глядя на встревоженного мужчину.

— Не вздумай бежать, Рина. Я не смогу сдержать свои инстинкты, — низким тягучим голосом предупредил он.

— Не могу тебе ответить, — подавляя дрожь, я позволила мужчине запрокинуть мое лицо и нежно скользить большими пальцами по щекам, — Я сама не знаю…

— Это правда? — он пытливо смотрел на меня и, увидев ответ, обнял за талию и повел в сторону дома, — Мы все решим и преодолеем. Поверь мне, родная…