Северные войны России

Русские войска должны были вести военные действия в Ижорской земле и Карелии, а саксонские – в Лифляндии и Эстляндии. Царь обязался повелеть своим послам в Стамбуле постараться как можно быстрее заключить мир или длительное перемирие с османами, «хотя бы и с убытками», с тем, чтобы договор был заключен не позднее апреля 1700 года. Вслед за этим Россия немедленно объявит войну Швеции.

Любопытно, что параллельно в Москве шли переговоры со шведскими послами. Еще Карл XI пытался установить доброжелательные отношения с Петром. Так, в 1696 году Карл XI подарил Петру, воевавшему тогда с турками за Азов, 300 пушек, которые прибыли в Россию летом 1697 года. Среди них было 150 трехфунтовых пушек весом 25-28 пудов и 150 пушек 3,5-фунтовых весом 36-41 пуд. Через новгородского воеводу Ф.М. Апраксина был сделан заказ еще на 280 чугунных пушек лучшему стокгольмскому литейщику Эренкрейцу, из которых не менее 100 были доставлены в 1699 году в Новгород.

Глава 2. Нарвская конфузия

В конце июля 1699 года в Москву прибыло шведское посольство, целью которого являлось подтверждение Кардисского мирного договора 1661 года. Однако послам ответили, что царь на несколько недель выехал в Воронеж и Азов, и переговоры им пришлось вести с Л.К. Нарышкиным. Хитрые московские бояре утопили суть переговоров в процедурных вопросах типа: кому вручать королевские грамоты, должен ли царь клясться на Евангелие, кто будет соблюдать ранее заключенные договоры и т.п. Впервые царь принял шведских послов лишь 13 октября.

20 ноября шведы получили прощальную аудиенцию у Петра. Они получили подарки мехами, им была вручена царская грамота, содержавшая, в частности, такую фразу: «По Кардисскому вечному договору, плюсскому совершению и Московскому постановлению в соседственной дружбе и любви мы с вашим королевским величеством быти изволяем».

Уезжая, послы были уверены, что выполнили возложенную на них миссию – Петр еще раз подтвердил условия Кардисского договора. Между тем, Петр уже принял решение о начале войны. По его мнению, скорая победа была гарантирована. Против Швеции образовалась мощная коалиция – Россия, Польша, Саксония и Дания. Вероятность вступления в войну на стороне Швеции какого-либо государства была ничтожно мала. Наконец, руководство Дании и Польши было уверено само и уверяло даря, что в Швеции сильный голод, страна на пороге мятежа, а семнадцатилетний король Карл XII сумасброден и неспособен к управлению страной.

Первыми начали войну войска Саксонии. В феврале 1700 года семитысячная армия Августа II вошла в Лифляндию и с ходу овладела крепостью Динамюнде [43] . Однако взять Ригу саксонцам не удалось, им пришлось перейти к правильной осаде.

16-тысячная датская армия во главе с королем Фредериком IV вторглась в Голштинию. Датчане взяли крепость Гузум и осадили Тоннинген. После взятия Тоннингена датчане планировали захват шведской Померании. Но тут к большому удивлению противников Швеции, ее поддержали Англия и Голландия. Шведская, голландская и английская эскадры подошли к Копенгагену. Карл XII пригрозил полностью разрушить город, если датчане откажутся подписать мир на его условиях.

43

С 1893 до 1917 г. Усть-Двинск, с 1918 г. Даугавгрива, с 1959 г. в черте г. Риги.

Датчане приняли это требование. 7 августа 1700 года в Травендале между Швецией и Данией был подписан договор, по которому последняя отказалась от союза с Россией, Саксонией и Польшей, признала независимость Голштинии и обязалась уплатить Швеции военные издержки. 15 сентября 1700 года Август II снял осаду Риги. Таким образом, у Карла XII руки были развязаны, и он мог заняться Россией.

Между тем Петр не спешил начинать боевые действия, поскольку Россия еще формально находилась в войне с Турцией. Лишь 8 августа 1700 года в Москве было получено известие о том, что русский посол Е.И. Украинцев подписал в Константинополе перемирие сроком на 30 лет. На следующий же день, 9 августа, Россия объявила войну Швеции.

21 августа Петр отправил князю А.Я. Хилкову, русскому послу в Стокгольме, депешу, в которой ему поручалось объявить войну и изложить причины открытия военных действий: «за многие их свейские неправды и нашим, царского величества, подданным за учиненные обиды, наипаче за самое главное бесчестье нашим, царского величества, великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 г., которое касалось самой нашей, царского величества, персоны». Из этого бестолкового текста следует, что де война началась из-за инцидента, происшедшего в Риге 1 апреля 1697 года, когда Петр, путешествовавший инкогнито в составе русского посольства, начал в подзорную трубу рассматривать крепостные укрепления, рижский караул потребовал убрать трубу и пригрозил применить оружие. Об этом эпизоде царь поднял вопрос еще в ноябре 1699 года на встрече со шведскими послами, и тогда договорились, что Карл XII строго укажет рижскому губернатору Дальбергу «за то утеснение и за их посольское бесчестье оборонь, чтоб впредь иным таким чинить было неповадно». Естественно, шведы полагали, что тем самым рижский инцидент был окончательно исчерпан.

С точки зрения буквы международного права повод для войны был анекдотичен, но, с точки зрения здравого смысла Петр был тысячу раз прав! Швеция воспользовалась слабостью русского государства и грубо ущемляла его интересы. Россия выздоровела, окрепла, и все договоры, ущемляющие ее интересы, стали бумажками, годными для употребления лишь в отхожем месте. Так всегда было прежде, так будет и впредь.

22 августа 1700 года Петр выступил из Москвы к Нарве с пятью полками «нового строя», всего восемь тысяч человек. Через два дня туда двинулись основные силы русских войск. 23. сентября русские осадили Нарву. По разным сведениям, число осаждавших было между 35 и 40 тысячами человек.

Многочисленная осадная артиллерия состояла, в основном, из разнотипных старых орудий. Так, крупнейшие осадные пушки (40-фунтовые пищали) «Лев» и «Медведь» отлили еще в 1590 году при царе Федоре Иоановиче. Орудия были самых разнообразных систем и калибров. Пушки (пищали) в 40, 29, 24, 20,18,17,15,10 фунтов и т. д.; гаубицы 1-пудовые, мортиры 2– и 3-пудовые. Тяжелые пищали были штучного изготовления. Собранные к этим орудиям 44 тысячи снарядов не удавалось подогнать под все эти калибры. Бомбы для мортир быстро закончились, поэтому из мортир по крепости стали стрелять камнями. Лафеты многих орудий оказались столь ветхими, что разрушались после 3-4 выстрелов. «Понеже все было старо и неисправно», – писал Петр в своем дневнике.

Полковая артиллерия, в отличие от осадной, была вполне современной. Под Нарву прибыли 50 (по другим сведениям – 64) полковых пушек калибра около 3 фунтов.

Гарнизон крепости Нарва был невелик – 300 пехотинцев и 150 кавалеристов, к которым присоединилось 800 вооруженных ополченцев (крестьян и горожан). По журналу же Петра Великого гарнизон состоял из 1300 пехотинцев, 200 кавалеристов и 400 мещан, то есть ополченцев. Дореволюционные русские историки не имели сведений об артиллерии Нарвы, и лишь отмечали, что при взятии Нарвы в 1704 году в крепости было найдено свыше 600 орудий. Советский историк Л.Г. Бескровный говорил о 400 орудиях, но не указал источника информации [44] . Комендантом Нарвы был решительный и энергичный полковник Горн.

44

Бескровный Л.Г. «Русская армия и флот в XVIII веке». – М., Воениздат, 1958 г., с. 184.

Передовой отряд русских, в составе которого был сам царь, подошел к Нарве 22 сентября. Интересно, что формально Петр являлся не командующим армией, а всего лишь капитаном бомбардирской роты. Войска, и особенно осадная артиллерия, подходили к Нарве крайне медленно. Первый выстрел по крепости был сделан лишь 18 октября, а массированная бомбардировка началась 20 октября.

Осада Нарвы велась по всем правилам западноевропейского военно-инженерного искусства. Генерал Людвиг Алларт, на которого возлагалась инженерная подготовка штурма, приказал соорудить две линии укреплений (циркумвалационную и контрвалационную) длиной в б– 7 км, фланги этих линий упирались в реку Нарову. Расстояние между линиями не превышало 1000 метров. Здесь располагались войска, склады боеприпасов, жилые бараки. Главную роль играла внутренняя линия, на которой была сосредоточена почти вся русская артиллерия, обстреливавшая Нарву.

Войска располагались так: на правом фланге (по отношению к Нарве) стояли дворянская конница Шереметева и дивизия Вейде, в центре – дивизия Трубецкого, на левом фланге – дивизия Головина и гвардия. Сообщение с восточным берегом Наровы обеспечивалось только одним мостом, сооруженным ниже крепости. Главная квартира находилась на острове Хампергольм. На противоположном берегу реки Наровы два стрелецких полка осадили крепость Иван-город.

Узнав об осаде Нарвы, король Карл XII с 32-тысячной армией морем прибыл в Пернов (Пярну). 26 октября Петр послал навстречу войскам Карла XII боярина Бориса Петровича Шереметева с пятью тысячами иррегулярной конницы (то есть боярское ополчение и казаков). 17 ноября царь получил от Шереметева донесение о приближении шведской армии. В ночь с 17 на 18 ноября царь «покинул армию». Так говорили в дореволюционных учебниках истории. В «Истории Северной войны» [45] тог ворится, что «оценив обстановку, Петр I решил отъехать из-под Нарвы в Новгород с тем, чтобы подготовить к обороне располагавшиеся там войска и одновременно ускорить присылку под Нарву подкреплений и боеприпасов». На самом же деле Петр трусливо бежал, бросив войско. Наши историки привыкли давать характеристики по принципу: хороший – плохой, смелый – трусливый. Увы, личность Петра Великого не вписывается в рамки привычных схем. Петр неоднократно проявлял смелость и даже рисковал жизнью без нужды, как, например, в шторм на яхте в Белом море. Но у него периодически случались приступы панического страха. Классический пример тому – ночь с 7 на 8 августа 1689 года, когда Петр, услышав, что де сторонники Софьи идут на село Преображенское, буквально без штанов бежал в Троице-Сергиев монастырь, бросив на произвол судьбы мать, молодую жену и потешные войска. Между прочим, стрельцы не только не собирались нападать, а наоборот, испугались атаки потешных и заперли ворота Москвы. Позже приступ безумного страха был у Петра во время Прутского похода.

45

«История Северной войны. 170.0-1721 гг.» /под ред. И. Ростунова. – М., Наука, 1987, с. 46.