Северный человек

– Ну всё, собирайся!– огласил приговор Виктор Михайлович, когда хлопнул трубкой по аппарату, – Завтра выезжаешь в Мынгу, в кабинете начальника станции тебя будет ждать Катерина Ивановна, слушайся её как маму родную. Если за два месяца поднатореешь, возьму тебя монтёром официально.

– А какие-то бумаги надо заполнять? – спросил я.

– Говорю же, шабашка. Никаких бумаг не надо заполнять, расчёт в конце месяца по факту сделанной работы! Не бойся, никто тебя не обманет! – по-отечески инструктировал Виктор Михайлович, – Возьми с собой каких-то продуктов, денег на первое время, потому что у них в сельмаге ассортимент не ахти и завоз раз в две недели, а то и в месяц.

– А где жить? – у меня в голове не укладывались перспективы новой работы.

– Катерина Ивановна поселит, и робу выдаст, не переживай! Всё понял?

– Понял, спасибо Виктор Михайлович!

– Ну бывай абитуриент!

Вечером начались сборы. Егор открыл банки со свиным шпиком, которые передала мама и отрезал от каждого куска мясную верхушку, которую он не любил, а я уминал с хлебом за милую душу, а себе оставлял чистый шмат сала, которое он обожал, а я терпеть не мог.

– Это тебе, – он отрезал тоненький кусочек мяса и складывал в кулек на столе, – А это мне! – с этой фразой он засовывал огромный шмат сала обратно в банку.

– Это тебе, а это мне! – Егор засунул последний кусок сала в банку и застыл под строгим взглядом Ирки, которая наблюдала, как он делит мамины гостинцы – Всё по-честному! Всё по-братски! Он всю жизнь это сало не ест!

Горка мяса с четырех трехлитровых банок шпика получилась совсем маленькой.

– Прекращай этот братский рэкет и тушёнку ему всю отдай, – Ирка посмотрела на Егора, как на маленького ребёнка, покачала головой и дала ц. у. мне, – Максим, вещи теплые не все бери, у нас хоть и Крайний Север, но в июле плюс тридцать бывает.

Брат вытащил банку и начал её разглядывать со всех сторон.

– Тушёнку, мамину свиную, сочную тушёнку,– печально вздохнул он, рассматривая куски мяса за стеклом, – Тушёнку конечно отдам! Это же младшенький мой, любименький, почти как эта тушенка!

На следующее утро я сидел в плацкартном вагоне, мой поезд отправлялся в самостоятельную жизнь.

_______________

Тундра, тундра, одна сплошная тундра, ни одного деревца на огромной зелёной равнине. Вдалеке выглядывали холмы, пару раз проезжали какие-то небольшие реки, а в остальном пейзаж был скучный и неприглядный. Вот был бы мой любимый магнитофон, который остался дома у родителей, я бы включил Yello или Depeche Mode и можно бесконечно смотреть на этот пейзаж и мечтать. Через час стали появляться одинокие берёзки и елки, их становилось всё больше, а через два часа за окном густыми рядами стояла непроходимая лесотундра. Вагон был практически пустой, он набивался пассажирами только к вечеру, когда поезд проходил крупный областной город. Это я услышал от проводницы, которую обхаживал громкий усатый мужик лет сорока, он всю дорогу оказывал ей знаки внимания, но она соблюдала дистанцию. До меня доносились обрывки историй, про разные страны, где он побывал, будучи моряком. Судя по ее ироническому хихиканью, они были не только забавными, но и неправдоподобными. Рассказчик много раз ходил курить в тамбур и каждый раз перед выходом он расплывался в улыбке, тонкие усики поднимались вверх, и он повторял одну и ту же фразу: «Милая, не скучай, я скоро буду!»

Я достал из рюкзака моего любимого Джека Лондона, это был последний том его рассказов, из собрания сочинений, которое я дочитывал. Волшебный мир приключений увлек меня, и я больше не замечал тонкоусого моряка, его реплик и хихиканья проводницы. Время за чтением пролетело незаметно, мне осталось две страницы до конца рассказа, когда я услышал громкое «Через пять минут Мынга».

Станция Мынга представляла собой деревянный барак, на котором белой краской было написано название, а за ним виднелся небольшой населённый пункт, состоящий из таких же деревянных строений. К моему удивлению, моряк тоже вышел со мной. Стоя на подножке, он что-то прошептал на ухо проводнице, быстро поцеловал её в щёку и спрыгнул на землю. Поезд тронулся, я взвалил рюкзак на плечи и пошёл к станции. В браке было два помещения: одно большое, в нем стояли две лавки для пассажиров и второе за обшарпанной дверью, на которой, той же белой краской было написано «начальник станции». За дверью был слышен шум разговора и хохот. Я постучался и открыл дверь, в прокуренной комнате сидела пухлая пожилая женщина и беззубый старичок, который дымил «Беломором» и хохотал, вытирая слёзы с небритой щеки.

– Максим Анохин? – спросила женщина, увидев меня. Я молча кивнул. – Посиди пока там, в зале, сейчас второго дождёмся и пойдём заселяться.

– А я уже здесь! – услышал я знакомый противный голос за спиной. – Сергей Бобров моя фамилия.

– Вот и полный комплект! Ну что Матвей Иванович, до скорого! Завтра буду этих гавриков отправлять-свидимся! – Катерина Ивановна попрощалась со старичком, а потом скомандовала нам, – Давай за мной хлопцы!

Пока мы шли к поселку, она нас инструктировала.

– Сейчас заселяемся в общежитии, получаем робу, обустраиваемся, а завтра в шесть утра подъём, едем на участок и начинаем работать. Рабочий день с семи утра до пяти вечера. В пять приезжает дрезина и отвозит вас обратно в поселок. Наша задача, сдать ветку точно в срок, тогда вся бригада получит сверху премию.

– А сколько людей в бригаде? Кто бригадир? Премия большая? Сколько в рублях? – сыпал вопросы тонкоусый.

– В бригаде вас будет пятеро. Бригадира назначу завтра. Рано на премию губу раскатал-сначала посмотрим, как кто работать будет.

Поселок состоял из нескольких десятков деревянных бараков, половина была двухэтажная, в центре посёлка большое каменное здание похожее на Дом культуры. Мы подошли к двухэтажному бараку, Катерина Ивановна достала из кармана куртки огромную связку ключей и открыла дверь. В длинном коридоре было шесть комнат и лестница на второй этаж. Мы прошли вдоль коридора к дальней двери, Катерина Ивановна открыла её и скомандовала: «Заселяйтесь!» В комнате стояли две кровати с матрасами, две тумбочки, стол и большой шкаф. Из окна была видна тундра. Мне все нравилось.

– Катерина Ивановна, у меня к вам огромная просьба, – услышал я за спиной вкрадчивый шёпот, – я мужчина взрослый, иногда хочется побыть одному, отдохнуть после тяжелой работы, можно я один поживу? Есть какая-то другая комната?

– Чтобы баб водить?
– перебила его Катерина Ивановна, -Хватит мне заливать! Знаю зачем тебе отдельная комната. Значит так! Это общежитие для отдыха. Если здесь начнутся пьянки, гулянки и бабьи стоны выгоню из бригады. Мы здесь, чтобы деньги зарабатывать, а не развлекаться это понятно?

– Понятно! Так и я об этом! На работе нужно быть бодрым и выспавшимся!
– не сдавался тонкоусый, – Я храплю громко, и не люблю, когда на меня по утрам косо смотрят. Мне на корабле каюту отдельную выделили, чтобы я храпом другим спать не мешал.

– Ладно, хрен с тобой! –сдалась Катерина Ивановна, – вон соседняя комната пустая, заселяйся!

Она открыла дверь соседней комнаты, сквозь проём двери я увидел, что там была точно такая же обстановка, только окно выходило на посёлок. Мы получили постельные принадлежности и робу : штаны, куртка, кирзовые сапоги, перчатки- приятно пахло новым, неношеным запахом.

В общем санузле я нашёл швабру, тряпку и ведро. Целый час я убирал и обустраивал свое новое жилище. Закончив уборку, я упал на жёсткую, скрипучую кровать и понял, как жутко проголодался. Разбирая запасы, собранные мне в дорогу, я вспомнил наставление Ирки купить хлеб здесь в магазине. Из столовых принадлежностей у меня шахтёрская железная литровая фляга и походный складной нож, в котором прятались нож, вилка и подобие ложки. На общей кухне было пусто, только чайник с отбитой эмалью и электроплита, на которой можно что-то приготовить. «Первое время жить придется в сухомятку» -подумал я и пошёл в разведку на поиски магазина. Магазин находился с обратной стороны каменного здания, Виктор Михайлович был прав, ассортимент был небогатый. Я купил конфет, хлеб, пачку чая и сахар. В рюкзаке три литровые банки тушёнки, кулёк с мясом от шпика, ещё какая-то снедь, которую Ирка засунула мне в рюкзак, так что на неделю едой я обеспечен.