Сэвилл

Он шагал по самому краю дорожки, задевая каблуком дерн. Поравнявшись с девочками, он что-то сказал. Колин услышал, как они засмеялись, а одна взвизгнула и вздернула голову.

Стэффорд пожал плечами и тоже засмеялся.

Когда Колин нагнал его, Стэффорд, все еще смеясь, обернулся и пошел спиной вперед.

— А Беренис вы знаете? — добавил он.

— Беренис Хартли?

— По-моему, ее фамилия Хартли, — сказал он.

Девочки снова засмеялись. Выговор Стэффорда заинтересовал их даже больше, чем его вопросы.

— А твоя фамилия не Хендерсон? — спросила одна.

— Джонс, — сказал Стэффорд и захохотал.

— Джонс мясник или Джонс пекарь?

— Джонс влюбленный, — сказал Стэффорд.

— Вы послушайте, что он городит, нет, правда, — сказала другая девочка.

— Нет, правда, ты знаешь Беренис Хартли? — спросила еще одна.

— И очень хорошо, радость моя, — сказал Стэффорд.

— Нет, правда, что он городит!

— По-моему, он по уши влюблен, — сказала четвертая.

— Сейчас я по уши влюблен не то в двоих, не то в троих, — сказал Стэффорд.

— Нет, правда, ну что он городит! — сказала третья.

— По-моему, все девочки из этой школы одна другой лучше, — сказал Стэффорд.

— А ты в какой школе учишься, красавчик? — спросила одна из них.

Они засмеялись и взяли друг друга под руки.

— Я школу бросил. Мы туда больше не ходим, верно, Колин? — сказал Стэффорд.

— Языкатый ходит. Верно, Тарзан? — сказала одна из девочек.

— А почему вы его Тарзаном зовете? — сказал Стэффорд.

— Его так Брюхан прозвал. Верно, Тарзан? — сказала другая.

— Он стра-ашно сильный, так Брюхан говорит, — сказала третья.

Девочки засмеялись.

— Малы вы еще, чтобы школу бросать, — добавили они.

— Ну, бывает, я туда заглядываю, радость моя, — сказал Стэффорд. — Когда есть настроение, как говорится.

— Нет, правда, что он городит! — сказали они.

— А для меня местечка не найдется? — сказал Стэффорд и сделал движение, словно собираясь встать между ними.

— Так мы и позволили! — сказала одна из них.

— А уж тому, кто знает Беренис Хартли, и вовсе! — сказала другая.

Они пошли дальше.

Стэффорд посторонился, давая им пройти, и пригладил волосы.

— Поломойки, — сказал он. — Не люблю таких. — Он начал насвистывать, засунув руки в карманы, постукивая каблуком по дерну и лениво поглядывая по сторонам.

— А у вас лавки сегодня открыты? Есть хочется, просто не могу.

— Так пойдем домой, — сказал Колин. — Выпьем чаю.

— Не хочется затруднять твоих родителей. То есть у них и так, наверное, хлопот хватает.

— Они ведь тебя все равно ждут, — сказал он.

— Ну ладно, пойдем, — сказал Стэффорд и поглядел на холм. От церкви спускались фигуры — группы девочек в ярких пальто и мальчики, которые шли за ними по обочинам.

По середине дороги шел Блетчли с Ригеном. Блетчли, широкий и толстый, с трудом умещался в костюме, а Риген, высокий и худой, словно существовал отдельно от своей одежды, темный костюм с длинными брюками подчеркивал нескладность движений его развинченной фигуры.

— Смотри, чтобы мистер Трабшоу тебя не заметил, — сказал Блетчли, имея в виду священника. — Он сегодня спрашивал, почему тебя нет, и я сказал, что ты болен. — Он с беспокойством посмотрел на Стэффорда.

На Ригене был алый галстук с длинной латунной булавкой, под которой свисала тоненькая латунная цепочка. Глаза у него были большие и навыкате, черты длинного худого лица с тех пор, как он вытянулся, стали резче, тяжелую выпуклость на затылке теперь прятали длинные, достающие до воротника волосы. Он поглядывал на Стэффорда и нервно теребил галстук.

Колин познакомил их. Блетчли кивнул.

— Ты ведь сдавал экзамены на бесплатное обучение? — сказал он.

— Это какие же? — сказал Стэффорд.

— Экзамены, которые дают право на бесплатное обучение, — сказал Блетчли.

— Что-то такое как будто было, — сказал Стэффорд.

— Так в какой же ты школе учишься? — сказал Блетчли.

— А я не так уж часто захожу в школу, — сказал Стэффорд. Он стоял, засунув руки в карманы, и оглядывался по сторонам. Потом посмотрел на Ригена. — А ты в какой школе учишься? — добавил он.

— В школе святого Доминика, — сказал Блетчли. — Там надо платить за обучение. На экзаменах он провалился, — добавил он.

— Но ведь такие школы самые лучшие, — сказал Стэффорд. — Я теперь жалею, что не пошел туда.

У Блетчли побагровела шея.

Мимо прошел мистер Моррисон с красноглазой женщиной, которая играла на рояле. Блетчли приложил руку к школьной фуражке, улыбнулся и ткнул пальцем в Колина.

— Он наверняка скажет Трабшоу, и тебе будет хорошая выволочка, — сказал он и крикнул двум проходившим мимо девочкам: — Где же сегодня ваши дружки?

— А тебе какое дело, Брюхо? — сказали они.

Блетчли засмеялся, дернул фуражку за козырек и поглядел на Стэффорда.

Риген нервно переминался с ноги на ногу.

— Вот опоздаешь на свой скрипичный урок, — сказал Блетчли.

— Теперь у меня по воскресеньям занятий нет, — сказал Риген.

— Майк играет на скрипке. Он виртуоз, — сказал Блетчли и снова засмеялся, не спуская глаз со Стэффорда. — Ты бы послушал, как он играет. Точно кошку пополам перепиливает.

— А у кого ты занимаешься? — спросил Стэффорд.

— Я в город езжу. Ты, наверное, не знаешь, — сказал Риген. Лицо у него потемнело, на висках появились белые пятна, словно мазки краски.

Шея Блетчли начала вздуваться, краснота медленно всползала по его щекам.

— У мистера Прендергаста? — сказал Стэффорд.

— А ты его знаешь? — сказал Риген.

— Я сам там два раза в неделю занимаюсь.

— Правда? На скрипке?

— На рояле, — сказал Стэффорд.