Сеятели тьмы

Множество самых различных микробов, в том числе и патогенных, окружает человека, живёт в его кишечнике, на коже, существует в организме животных и передаётся самыми различными путями, но люди и понятия об этом не имеют.

Так обстоит дело и с чумными микробами. Это трудно вообразить, но в одном Токио обитает в три раза больше крыс, чем людей. Стоит чуме возникнуть среди крыс, как в городе начнётся повальная эпидемия. Из-за плохого состояния водосточных канав, грязи и антисанитарии в Токио может вспыхнуть эпидемия небывалой силы. А распространение чумы неизбежно приведёт к появлению чумных бацилл, устойчивых к лекарственным средствам.

Даже Сатико поняла наконец, насколько велика опасность.

Кохияма медленно поднялся на второй этаж. Спешить было некуда. Муракоси и Катасэ можно больше не принимать в расчёт, они потерпели окончательное поражение и больше не полезут. Теперь здесь главную роль, играл доктор Канагаи, который мог что-то сделать для спасения жизни Тэрады, да ещё Кохияма, который хотел проникнуть в тайну исследований Убукаты. Но сейчас основной его заботой было передать Тэраду на попечение доктора Канагаи.

Он постучался. Сколько раз он ни с чем уходил от этой двери!

— Тэрада-сан! Это я, Кохияма, — набравшись решимости, громко сказал он.

Ответа не последовало. За дверью послышалось хриплое бормотание. Кохияма прислушался. Тэрада как будто бы что-то читал. Но нет, это, кажется, стихи… С трудом Кохияма различил слова:

…Пусто на сердце,

В нём отзвука нет…

Так это же стихи поэта Хагивары, которые Тэрада читал ему ещё в первый день по пути к «загородной вилле»!

— Тэрада-сан! — снова позвал Кохияма.

С чего это он снова вспомнил стихи своей молодости? Может, в порыве отчаяния? Или, наоборот, потому, что почувствовал себя лучше?

— Тэрада-сан! Откройте, пожалуйста.

— Это вы, Кохияма? — отозвался наконец Тэрада.

— Вас ждёт доктор Канагаи. Он прождал вас весь вечер. Спуститесь, пожалуйста, вниз, он хочет вас осмотреть.

— Он и днём приезжал. А потом явился за мной с санитарной машиной. Я всё знаю.

— Но ведь сейчас ещё можно помочь вам.

— Кто это сказал?

— Он.

— Хм! А Убукате он помог?

— Что ж, на ошибках учатся.

— Это верно… Ну, а вы тоже не против того, чтобы меня увезли в больницу?

— А… а почему я должен возражать? — растерянно спросил Кохияма.

— Я-то знаю почему, не будем играть в прятки, скажите, что вы хотите у меня выведать.

— Хорошо, скажу. Только выйдите, пожалуйста, в коридор.

— Нельзя. У двери стоит стул, я сяду и буду вас слушать. — Тэрада говорил спокойным голосом, не похожим на голос тяжело больного человека.

Послышались шаркающие шаги. Тэрада, должно быть, подошёл к двери.

— Вы говорили мне, что продолжаете незаконченное Убукатой исследование в области генетики противолекарственной устойчивости обыкновенной кишечной палочки, не так ли?

— Да, совершенно верно.

— Но сегодня вы угрожали американцам, а потом и доктору Канагаи распылителем, в котором, по вашим словам, были устойчивые чумные бациллы.

— Да.

— При этом вы сказали, что эти бациллы вывел покойный Убуката.

— Правильно.

— Значит, он исследовал не устойчивые кишечные палочки, а устойчивые чумные бациллы.

— А какая разница?

— Не понимаю.

— Ничего удивительного в этом нет.

— Перестаньте морочить мне голову. Уж не хотите ли вы сказать, что в вашем приборе были не чумные микробы, а кишечные палочки и вы просто решили припугнуть американцев?

За дверью наступило молчание.

Может быть, и в самом деле это был лишь трюк. Но тогда непонятно, почему бежали в такой панике Муракоси, Катасэ и американцы. Они рассчитывали получить у Тэрады итоговые данные о последней работе покойного Убукаты. Следовательно, они заведомо знали, над чем работал Убуката и какие бактерии могут оказаться в руках Тэрады.

Если бы это были кишечные палочки, они не вызвали бы такой паники. С другой стороны, исследование Убукаты могло так и остаться незавершённым. Не исключено, что именно поэтому Тэрада отказался сообщить американцам результаты. Но ведь Тэрада и раньше называл свой распылитель грозным оружием. Вряд ли это было пустым бахвальством.

— Разрешите вам задать ещё один вопрос, — снова заговорил Кохияма.

— Какой?

— Вы сказали, что не передадите им секрета выведения устойчивых бацилл. Что это значит?

— Подождите до завтра, — сказал Тэрада.

— До завтра?..

— Да. Приходите ко мне завтра в полдень.

— Но ведь…

— Вы хотите сказать, что до завтра я могу не дожить, или что тогда уже не будет никакой надежды на спасение моей драгоценной жизни? Передайте, пожалуйста, доктору Канагаи, что ему не следует беспокоиться. Я лучше, чем он, разбираюсь в чуме.

— Тэрада-сан, я не могу просто так уйти. Позвольте мне хоть взглянуть на вас, чтобы я мог сообщить доктору, в каком вы состоянии.

2

Послышался скрежет ключа. Дверь открылась. В коридоре было довольно темно, и фигура Тэрады, сидевшего перед дверью на стуле, освещённая сзади, была похожа сейчас на вырезанный из чёрной бумаги силуэт. Шапочки хирурга, в которой он появился днём, на нём не было, но лицо по-прежнему закрывала плотная марлевая маска, а руки обтягивали резиновые перчатки.

Со вчерашнего вечера, когда у него начался жар и он потерял сознание, прошли уже сутки. Сегодня днём он чуть ли не на четвереньках добрался до кабинета и едва не упал со ступенек на лестнице. А сейчас он сидел на стуле, выпрямившись, и был совершенно неподвижен.

Заболевание чумой проявляется внезапно. Человек вдруг становится беспокойным, его знобит, температура подскакивает иногда до сорока с лишним градусов, начинается головокружение, тошнота. Больной теряет аппетит. Вскоре возникает состояние апатии, затем депрессия, вплоть до психического расстройства, постоянная тревога, страх… Такова клиническая картина.

Допустим, болезнь Тэрады ещё не достигла критической стадии, но он выглядел слишком спокойным.

Когда у Эммы вдруг поднялась температура и у неё заподозрили чуму, Тэрада сказал, что, скорее всего, это не чума. Может быть, и у него тоже что-то другое? Или он невозмутим, потому что прекрасно знает картину этой болезни и её течение?