Сеятели тьмы

— Я Катасэ, бывший ассистент доктора Убукаты, — представился он. — Я должен сделать вам прививку.

— Прививку? — Кохияма вздрогнул. — Против чумы?

— Да. Это противочумная сыворотка. Необходимое, неотложное средство, если есть подозрение, что начался инкубационный период. Вводя эту сыворотку, мы создаём пассивный иммунитет. Кроме того, делается предохранительная прививка Хавкина [5] . Эта вакцина состоит из убитых чумных палочек, она способствует образованию активного, длительного иммунитета.

5

Хавкин В.Л. (1860–1930) — крупный русский микробиолог и эпидемиолог, работавший в Пастеровском институте в Париже.

Катасэ поднял шприц, как бы приказывая Кохияме приготовиться к уколу. После минутного колебания Кохияма снял пиджак и закатал рукав рубашки. Катасэ резиновым жгутом стянул ему руку выше локтя, нащупал вену, протёр кожу ваткой, смоченной в спирте, и ввёл шприц. Кохияма почувствовал лёгкий укол, как при обычном внутривенном вливании.

На руке с набухшими голубыми жилками возле жгута осталось красное пятнышко. Вид этого пятнышка подействовал на него отрезвляюще.

Тем не менее он пока ещё не отказался от своего намерения позвонить в редакцию и во что бы то ни стало вырваться из этого дома.

— А себе вы сделали прививку? — спросил он, переходя в контратаку.

— Да, — ответил Катасэ, — всем здесь сделана прививка несколько дней назад. А некоторым уже тогда, когда у доктора Убукаты появились первые подозрительные симптомы. Я уже сказал, что инкубационный период длится от двух до шести дней.

— Поэтому в качестве предупредительной меры устанавливается десятидневный карантин, — официальным тоном объявил Тэрада. — Если, к счастью, за это время никто не заболеет, можно будет снять карантин через неделю.

Кохияме вдруг стало страшно. Чума! Нет, его пугали не её своеобразные признаки, из-за которых она получила название «чёрная смерть».. Но эта неизвестность, эта внезапность, это коварство. Скорее, именно это больше всего пугало его.

ЧУМНОЙ ИЗОЛЯТОР

1

Началась странная жизнь. Иначе, как странной, её нельзя было назвать.

Дом Института микробиологии Каньо, расположенный по соседству с парком Инокасира, сотрудники в шутку называли «загородной виллой». И вот эта «вилла» внезапно превратилась в чумной изолятор. В секретный, тщательно скрываемый от всех изолятор.

Прочные дубовые ворота были на крепком запоре. Открывались они через каждые два дня, чтобы впустить во двор закрытый институтский пикапчик, на котором доставлялись продукты. Кроме того, ежедневно в три часа пополудни приезжал врач Канагаи из инфекционного отделения университетской клиники. Канагаи вылезал из малолитражки, которую он водил сам, торопливо нырял в калитку, как только её открывали, входил в дом и, проведя осмотр всех его обитателей, возвращался назад.

И приезды институтской машины, привозившей продукты, и визиты доктора Канагаи хранились в тайне.

Таким образом, по существу дом стал как бы крошечной колонией, не имеющей никаких сношений с внешним миром.

Напротив дома была маленькая протестантская церковь, где, кроме воскресной службы, верующие по вечерам собирались на вечернюю молитву. По обеим сторонам улицы тянулись особняки. Сразу же позади институтского дома начинался парк Инокасира. Предполагаемым посетителям дома было заранее отказано. А неожиданным гостям и знакомым, которые могли вдруг появиться, ассистент Убукаты должен был сообщать, что сотрудник к которому они направлялись уехал в длительную командировку.

Первое время Кохияма чувствовал себя в этом доме как во вражеском стане, другие же были здесь старожилами и безропотно подчинялись строжайшим правилам. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему не удастся связаться по телефону с редакцией и переговорить с Сомэей.

В доме были всего две телефонные розетки: одна внизу, в коридоре, другая на втором этаже, в кабинете покойного Убукаты. Тэрада унёс единственный телефонный аппарат в кабинет и запер его, строго следя, чтобы никто не воспользовался телефоном.

Кохияма уже отказался от своего намерения убежать отсюда. Пятнышко, оставшееся на его руке после прививки, заставило его понять неизбежность карантина, и к тому времени, когда оно исчезло, Кохияма решил, что, если уж он остался здесь, нужно во что бы то ни стало набраться хладнокровия и внимательно следить за ходом событий, чтобы можно было потом дать точную оценку всему происходящему. Конечно, хорошо бы позвонить в редакцию. Но поверит ли ему Сомэя? Скорее всего, разговор будет выглядеть так:

— Сомэя-сан, случилось нечто невероятное.

— А что же именно?

— Я взят под подозрение как бациллоноситель чумы и нахожусь под строгим надзором!

— Ни с того, ни с сего? Что за вздор!

— Да поймите же, речь идёт о чуме!

— Погоди, приятель! Чума в Японии? Это какая-то фантасмагория! Правда, в тысяча восемьсот девяносто девятом году в районе Осака и Кобэ действительно была вспышка чумы и около ста человек умерло, да ещё в 1903 и в 1915 году было отмечено несколько случаев в Токио и Иокогаме. Но с тех пор у нас ничего подобного не было. Нет, с чумой у нас давно покончено. Приезжай-ка лучше в редакцию и загляни в справочный отдел.

— Вы ошибаетесь. Случай чумы недавно зарегистрирован в Токио. Возникла серьёзная опасность, о которой ещё никто не знает.

— Что за ерунда? Откуда эта утка? Ты, видно, клюнул на какую-то дешёвую сенсацию? А ты не пьян?

— Сомэя-сан, выслушайте меня!

— Кохияма, у меня полно работы, и мне некогда шутить. Из Инспекции здравоохранения не поступило никакой информации.

Обычно Сомэя строго следил за тем, чтобы информация была добротной и достоверной, и никаких домыслов и сомнительных сообщений в газете не допускал. Нет, звонок в редакцию ничего не даст, только нарвёшься на скандал с Тэрадой, и неизвестно, чем это может кончиться…

Однако Кохияма в конце концов всё же позвонил в редакцию. Правда, звонил он в присутствии Тэрады.

— Я простудился и неважно себя чувствую, — сказал Кохияма, — возможно, немного устал. Разрешите мне взять отпуск на недельку!

— А вернее, малость перепил? — засмеялся Сомэя. — Ну, да ладно. Отпуск так отпуск!

— Я непременно представлю медицинскую справку.

— Ну что ж, будем рады снова тебя лицезреть. Кстати, появился Цурумото, так что мы здесь управимся без тебя. Поправляйся! — И Сомэя положил трубку.