Сейф для семейных тайн (сборник)

— Вот и Ленка Урукова тоже не представляет, — заключил он. — Та самая блондинка, с которой дружит наша Динка.

— Да, та самая блондинка, — улыбнулась его невольной рифме Лариса.

— Ее даже задерживали по подозрению. Ну, вы, наверное, знаете, — поднял Денис взгляд на Ларису.

Котова кивнула в знак согласия и тут же спросила:

— А вы встречались с Уруковой у Алтуфьева?

— Да, я ее видел при второй нашей встрече у Юрия Николаевича, — чуть помедлив, ответил Денис. — Во второй раз мы шли туда с Жанной уже не так спонтанно, у Алтуфьева намечался какой-то вечер, и он нас пригласил. Вернее, Жанну, но она вытащила и меня.

При этих словах в интонациях Дениса прозвучало что-то похожее на хвастливую гордость.

— И как вела себя Лена?

Денис немного подумал, потом сказал:

— Нормально вела.

— А поконкретнее? — с улыбкой уточнила Лариса.

— Ну, вообще-то мне показалось, что они с Алтуфьевым накоротке, — ответил Рогачев. — И вообще, она вела себя там очень свободно, чуть ли не как хозяйка. Не в том смысле, что распоряжалась всеми или командовала, вовсе нет! Просто она легко у него ориентировалась. Например, наливала кофе желающим, причем прекрасно знала, где у него лежит сахар, где посуда…

— То есть из этого можно сделать вывод, что ее с Алтуфьевым связывали близкие отношения, так? — спросила Котова.

— Не знаю, — медленно протянул Денис, качая головой. — Честно говоря, я не заморачивался на эту тему…

— А вы попробуйте прикинуть, — попросила Лариса.

Денис сдвинул брови, потом решительно проговорил:

— Не знаю! Вообще-то ничего такого… ну… интимного заметно не было. Она не вешалась к нему на шею, он ее не обнимал, не целовал и не гладил, как-то по-особому не называл… Да! Самое главное! Когда все стали расходиться, Лена тоже ушла, даже чуть пораньше нас. И Алтуфьев, кстати, не отправился ее провожать. Так что, наверное, если бы у них были близкие отношения, он бы оставил ее у себя, правильно?

— Ну, это необязательно, — пожала плечами Лариса. — Они могли перенести свидание и на следующий день.

Денис снова залился краской, и Лариса в очередной раз отметила, что парень, несмотря на принадлежность к современному раскрепощенному поколению и воспитание в семье не с монастырскими устоями, в сущности, застенчив и смущается, когда речь заходит об интимных отношениях между кем бы то ни было. Хотя, может быть, его смущала лишь разница в возрасте между ним и Ларисой, а в кругу ровесников он вел себя куда более уверенно при разговорах на подобные темы. Но это было не так уж важно Котовой, ее сейчас интересовали Жанна, Виталий, Лена Урукова и Юрий Николаевич Алтуфьев. А еще точнее, то, что объединяло этих столь разных людей. Да, еще же и Дина Рогачева, которая как-то незаметно ушла в тень, видимо, из-за обилия других персонажей, крутящихся в поле зрения Ларисы.

— Нет, мне кажется, что все-таки их связывало что-то другое, — задумчиво проговорил Денис. — Ну, там дружба или доверие, что ли… Что-то из этой области, но только не интим.

— Хорошо, допустим, — согласилась Лариса. — Возможно, это не так уж и важно.

После разговора с Денисом Лариса перекинулась парой слов с его сестрой, Диной. Собственно, единственное, что она хотела, — это адрес ее подруги, Лены Уруковой. Попутно Лариса пожалела, что до сих пор не смогла хорошенько проверить версию Дины насчет ее причастности к возможной пропаже денег из сейфа Рогачевых.

«Еще успеется», — подумала походя Котова. Сейчас она чувствовала, что дело об убийстве Алтуфьева, которое вроде бы всплыло неожиданно и как бы «слева», является главным. Почему? Потому что убийство в любом случае серьезнее кражи, даже если эта кража произошла у твоей подруги. К тому же Лариса уже давно была практически убеждена в том, что между этими событиями должна быть связь. Несмотря на то, что вор и убийца вполне могут быть разными людьми и даже незнакомыми между собой.

Одним словом, сейчас Ларису несло именно по этой дороге, именно в эту колею угодило ее частное расследование. Еще Котова была рада, что дома отсутствовало старшее поколение Рогачевых. Общение с Альбиной было, по мнению Ларисы, бесполезным и даже мешало расследованию. Бесконечные вопросы «ну как там?» или «ну что, ты что-нибудь выяснила?», потом сетования на то, как Рогачевым плохо без денег, и абсурдные предположения, кто бы это мог сделать. В последний раз Альбина договорилась до того, что обвинила в пропаже денег собственного мужа. Якобы он потратил их на свою любовницу, которая у него в последнее время появилась. Собственно, Лариса не исключала и эту версию, однако все же предполагала, что глава семьи Рогачевых в этом случае не стал бы так откровенно «палить» себя.

Лена Урукова удивилась визиту Котовой. И встретила ее не очень радушно. Возможно, чисто психологически фигура Ларисы у нее ассоциировалась с тюремной камерой, откуда она недавно вышла и абсолютно не горела желанием не то чтобы возвращаться туда, а даже вспоминать о ней.

— Лена, у меня к вам, собственно, всего один вопрос, — глядя на неприветливое выражение лица девушки, сказала Котова.

— Проходите, — вяло сказала Урукова и пригласила Ларису пройти на кухню.

Там она быстренько сварила кофе, что было очень кстати, поскольку Лариса почувствовала некоторый упадок сил, а энергия ей, как она подозревала, была сейчас необходима, и принялась выслушивать вопросы Котовой.

— Вы знаете человека по имени Диман среди знакомых Алтуфьева? — спросила Лариса.

Урукова несколько поморщилась — видимо, такие обращения, как «Диман» и «Вован», были для нее неприятны. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Ларисы. А потом закивала.

— Да, есть такой. Неприятный тип. Я даже удивлялась, почему Юрий Николаевич с ним дружит.

— А кто он?

— Я точно не знаю. Знаю только, что живет в соседнем доме. По виду он вообще на бандита похож. Ни разу не говорил, где он работает. Может, и не работает вовсе.

— Но он часто приходил к Юрию Николаевичу? Вообще какие отношения их связывали?

Урукова чуть помедлила, а потом ответила:

— На моей памяти раза три-четыре. Но я ведь не жила вместе с Алтуфьевым, поэтому не знаю, как часто, — как бы оправдываясь, сказала Лена.

Она особенно подчеркнула слова «не жила вместе», словно не хотела, чтобы ее все воспринимали как любовницу художника.

— А какие отношения? — Лена вздохнула. — Это я тоже не совсем понимаю. Я спрашивала у Алтуфьева, зачем он общается с этим Диманом, а он так хитро говорил: «Леночка, художник должен уметь находить общий язык со всеми. Кроме того, Диман — это народ. А народа чураться — это удел узколобых интеллигентов, белоручек. Репин же писал бурлаков, он народа не чурался». А потом так ласково хлопал меня по плечу и переводил разговор на другую тему.

— Понятно, — сказала Лариса. — Значит, в соседнем доме?

— Может быть, и не в соседнем, но живет он недалеко.

— Это уже хорошо. А скажите… Этот Диман — он никогда не хвастал тем, что, например, умеет хорошо драться? Никогда не рассказывал историй о том, какой он крутой?

— Ну как же! — усмехнулась Елена. — Он и ко мне пытался клинья подбивать, только после этого, видимо, Юрий Николаевич ему сказал, он и прекратил. А то что ты! Распушил свой хвост, начал выпендриваться, какой он крутой — то одного «грамотно развел», то другого…

И Лена неуклюже показала руками, как именно Диман «разводил» уличных хулиганов. Это отдаленно напоминало не то дзюдо, не то карате, не то еще что-то подобное.

«Горячо, совсем горячо, Лариса Викторовна!» — обрадовалась Котова и, свернув по-быстренькому разговор, поблагодарила за кофе и покинула квартиру Уруковой.

За окнами уже сгустилась ночь. Лариса отложила в сторону книгу, Лариса подошла к окну, оперлась на подоконник и взглянула на тускло-серое небо с отблесками редких звезд. Она скорее заставила себя подумать относительно того, кто же все-таки виновен в пропаже несчастных денег из сейфа. Надо бы, конечно, проверить еще и Дину, чтобы делать какие-то выводы. Наконец Лариса пришла к выводу, что вряд ли уже надумает хоть что-то полезное. Разумеется, она вернется к делу Рогачевых. Не в ее интересах портить отношения с этой семьей. Но это позже… Сейчас она пойдет спать.