Сейф командира «Флинка»

На черной воде мигнул синий глазок фонарика. Куракин вздохнул облегченно: идут!

— Боцман. Принять людей и шлюпки.

Едва ступив на палубу, Рындин приказал помощнику:

— Самый полный! Держи, как по ниточке, контркурсом. Я сейчас...

Спустился к себе в каюту, умылся, присел к столу, вглядываясь в путевую карту. Перевел взгляд на портрет жены, представляя себе обратный путь. Спохватился, взял со стола пакет с документами Михеева, положил в сейф. Запирая его, оглянулся, почувствовав чей-то взгляд. В двери стоял Федотов.

— Извините, у вас открыто, — сказал он и вытянулся. — Разрешите изложить, товарищ командир?

— Да, пожалуйста. Заходите. Слушаю.

— Я наши «артпогреба» еще раз проверил. Грустная картина. Пулеметных лент и зенитных обойм еще так-сяк, а вот для наших «главных калибров» патронов вовсе не густо. Я решил напомнить, чтобы в случае чего вы это заранее...

— Спасибо. Знаю, Николай Николаевич, знаю. А где их взять-то? Пушки-то трофейные... Чем еще порадуете?

— Больше ничем. И этого хватит. Разрешите идти?

— Добро. Да! Скажите старпому, чтобы на завтрак подняли всех. А то еще не известно, как день сложится.

— Есть, — четко ответил Федотов и вышел.

О выполнении задания Рындину было приказано сразу радировать в штаб. Командир написал лаконичное донесение, закодировал, зашифровал и поднялся в радиорубку.

— Осваиваетесь? — спросил радиста-новичка.

Пучков оглянулся, сорвал наушники, вскочил.

— Никак нет, товарищ капитан третьего ранга.

— Ну как же, аппаратура-то — немецкая.

— Так оно что немецкая, что китайская: приемник есть приемник, передатчик — передатчик.

— Тоже верно. Заступили?

— Никак нет. Наоборот — сейчас сменяюсь.

Рындин посмотрел на часы:

— Ничего, еще успеете. Вот, передайте штабу. И возьмите «квитанцию». Старпом сейчас придет.

— Слушаюсь.

Едва Рындин ушел, в рубку протиснулся Федотов. Завершение явно неудающейся разведки им было уже придумано, и весьма эффектное. Но для осуществления его совершенно необходимой стала связь. Федотов понимал, что Рындин вот-вот должен что-то сообщить своим, и ждал этого.

— Что он дал? — Взял у Пучкова шифрограмму, посмотрел на группы цифр, зло сплюнул: — Тьфу, и шифрует сам!

— Сам. Коды, шифры — все у него. У нас только волны да позывные.

— Сволочь. Это, конечно, донесение о выполнении задания. Задержи его, не передавай.

— Задержи! Он же квитанцию потребовал! А ее мне самому не сделать, не зная сегодняшнего штабного кода.

— Да-а.. — Федотов покусал губы. — Тогда вот что: перепутай всю эту цифирь. Квитанцию приемщик даст сразу, а пока там провозятся с дешифровкой и станут выяснять-переспрашивать — будет уже поздно. Ты завтрак уже приправил?

— Когда же мне было? Я же на вахте. Сейчас сменяюсь...

— Сейчас уже раздавать будут! Давай сюда, я сам...

Пучков дал Федотову мягкую растворимую капсулу с мутно-белой пастой. Взамен получил текст.

— Вот это отстучи нашим. А я на камбуз...

— Как же отстучать — при старпоме-то!

— А вот это уже твое дело. И попробуй не сделать!..

Федотов ушел. Пучков скривился: с Марсом шутки плохи! На задание они отправились вчетвером, а остались уже вдвоем! Один, правда, сам сгорел, но другого Марс убрал — глазом не моргнул! Так что надо выкручиваться. Пучков подумал и приложил радиограмму Фетодова к радиограмме Рындина. Приготовил сменный кварц настройки. Надел наушники.

В рубку вошел старпом.

— Включайте, Пучков, — разрешил радисту, проверив и сорвав пломбу. — Поехали...

Пучков быстро передал исковерканную депешу Рындина, принял «квитанцию» штаба и с последним ее сигналом незаметно выключил рацию.

— Вот черт! Извините, товарищ старпом, видимо, конденсатор пробило. Одну секундочку!..

Откинул стенку передатчика, покопался в нем, ловко сменил кварц настройки на волну немецких кораблей, захлопнул стенку.

— Готово.

Быстро дал позывные... Еще раз... Принял отзыв.

— Порядок! Просят повторить...

Застучал: «Я «Марс-Z». Определиться не могу. Запеленгуйте передатчик, место определите авиаразведкой по пеленгу. Это немецкий типовой «Флинк», являющийся советским разведчиком чрезвычайной важности. Подготовлен мною к захвату. Команда отравлена, сопротивляться не сможет. Спешите захватить. Через час покину корабль на плотике, имея радиомаячок «М». На «Флинке» зажгу оранжевый дым. Как поняли?»

Близкий и сильный передатчик тотчас отозвался: «Вас слышу отлично, все поняли, идем на сближение. За себя не беспокойтесь, найдем. Заранее поздравляем с высокой наградой! Вольфмарине-1».

— Все, товарищ старпом, сеанс окончен, квитанция получена.

— Добро. А чего так долго?

— Так ведь повторять пришлось...

Пока Куракин снова опечатал рацию, Пучков аккуратно переписал морзянку «квитанции» на бланк цифрами и вручил офицеру. Старпом ушел к командиру.

Жизнь на «Флинке» шла как обычно в боевом походе, но с этой минуты он был уже обречен. И только два оборотня знали, что судьба рындинцев решена.

Вскоре после завтрака стали падать от головной боли и бессилия вахтенные на боевых постах, вся подвахта, менее сильные моряки никого не узнавали. Фактически в строю осталось всего трое — те, кто не завтракал. Командир, возвратясь с маяка, подкрепился кофе с бутербродами и есть не хотел. Лейтенант Сергеев предпочел поспать лишний часок и на завтрак не пошел. А боцман терпеть не мог макароны с тушенкой и позавтракал банкой судака в томате.

Картина была ужасающей. Рындин метнулся в радиорубку, но увидел там разбитую аппаратуру... С кормы доносилась ругань боцмана, укрощающего установку, которая извергала ярко-оранжевый дым.

Проверив состояние каждого моряка, лейтенант Сергеев доложил Рындину: двое погибли, остальные — в обморочном состоянии, а двое — старший лейтенант Федотов и радист Пучков — исчезли.

— За борт бросились... — решил Рындин. — Вот даже как...

Лейтенант покачал головой:

— Нет, командир, с ними исчез и один спасательный плотик.

Рындин все понял.

— Возьми нашатырный спирт, лейтенант, — сказал он, — ступай в машину и попытайся поднять вахту. А пока хоть следи за приборами да исполняй команды с мостика. Больше некому.

Боцмана поставил на руль. Самому нестерпимо захотелось минуту-другую побыть одному — собраться с мыслями, прогнать растерянность. Можно было ожидать чего угодно, только не такого!

Рындин вышел на крыло мостика. Там его настиг доклад боцмана:

— Командир. Слева по носу — корабли противника!