Сезон охоты на блондинок

– Это постоянный обитатель Уистлдауна. Обычно он ночует на конюшне. Но, должно быть, как-то пробрал­ся в дом.

Алекс осторожно погладила Ганнибала по голове (ей никогда не позволяли иметь дома животных, поэтому она им не слишком доверяла) и посмотрела на Джо. Уэлч широко улыбался, явно потешаясь над ней. Оставалось надеяться, что ему не придут в голову те же мысли, что и ей только что.

Увы, надежда не сбылась.

– Немного твердоват для привидения, но зато ворю­га отменный. Стоит только отложить в сторону сандвич с тунцом… – задумчиво сказал Джо.

– Ох, помолчите! Ладно, допустим, дышать мог он. Но как быть с человеком на галерее? Кот тут ни при чем.

– Ни при чем, – согласился Джо и отпустил Ганни­бала. Но когда Уэлч выпрямился, улыбка все еще прята­лась в уголках его рта. Кот ушел, покачивая хвостом. – Давайте проверим галерею.

Галерея второго этажа пустовала. Тут не было ни кресел-качалок, ни подвесных корзин, ни вьющихся рас­тений. Ничего, что могло бы отбросить тень или хотя бы отдаленно напомнить мужскую фигуру. Алекс подошла к перилам, там, где она видела человека, и мгновение по­стояла, глядя на подъездную аллею, газон и дорогу. От­сюда хорошо виделся дом Джо и даже то, что было за ним.

Она задумчиво обернулась, прислонилась к перилам и начала внимательно изучать участок стены прямо пе­ред собой. Тот ничем не отличался от прочих. Цвет оди­наковый, трещин нет. Ничего. Она нахмурилась и при­нялась рассматривать деревянные половицы, выкрашен­ные серой краской.

– Ну что, никакой эктоплазмы? – спросил Джо. Он стоял в метре от Алекс, прислонившись плечом к стене, скрестив руки на груди, и смотрел на нее с легкой улыб­кой.

– Я что-то видела, – упрямо стояла на своем Алекс. Но честность заставила ее добавить:

– Во всяком случае, мне так кажется.

– О'кей, моя радость, я знаю, чем это вызвано. – Не­смотря на легкую усмешку, его голос был полон сочувст­вия. – Кстати, он часто рассказывал о вас.

Алекс смерила его коротким взглядом.

– Мой отец? Вам?

– Угу. Каждый раз, когда бывал здесь. Мы говорили о лошадях, а потом он всегда переходил на свою дочь. Честно говоря, я немного устал от его рассказов о прин­цессе Алекс. В конце концов, я и сам начал так называть вас. Он то и дело твердил о том, какая вы красавица и ум­ница, и о том, что в один прекрасный день вы возглавите его компанию. Это мне так надоело, что при одном упо­минании вашего имени я затыкал уши.

– Ох, папа… – тихо произнесла Алекс. Ее губ косну­лась слабая улыбка. – Знаете, он действительно хотел, чтобы я работала у него. Мы всегда ссорились из-за этого. Мне так стыдно, что я его огорчала… – у нее сорвал­ся голос.

– Не переживайте. Он гордился вашей самостоятель­ностью. Всегда говорил, что его дочурка – кобылка с но­ровом.

Это было так похоже на отца, что удивленная Алекс не смогла удержаться от смеха.

– Ох, Джо. – Алекс пошла к нему и остановилась лишь в полуметре. Уэлч выпрямился и протянул руки, чтобы обнять ее. «Похоже, у него выработался рефлекс», – подумала Алекс. Она подошла ближе, положила ладони ему на плечи и подняла потемневшие от боли глаза. Взгляд Уэлча был непроницаемым. – Покажите мне, где вы его нашли. Пожалуйста. Пожалуйста…

После долгих уговоров, продолжавшихся не меньше четверти часа, Джо все-таки привел ее туда, где обнару­жил тело ее отца. Они стояли в уистлдаунской конюшне. Алекс дрожала от холода, хотя в конюшне было тепло. Вкусно пахло сеном. В солнечных лучах, пробивавшихся сквозь два стеклянных купола, танцевали глупые мо­тыльки. Лошадей увели на пастбище, и Алекс с Джо бы­ли одни, если не считать шумных воробьев, примостив­шихся на стропилах. Алекс стояла молча и слушала рас­сказ Джо, скрестив руки на груди, так ей было теплее. На месте смерти Чарльза Хейвуда не было ни крови, ни от­печатка тела, но, несмотря на очень лаконичное описа­ние, Алекс ясно представляла себе эту сцену и ощущала дурноту.

– Отец не пил, – сказала она, в очередной раз воз­ражая против одного из многих утверждений, казавшихся ей непонятными. – Он был алкоголиком и сумел спра­виться с этим. Он всегда помнил об этом. Отец не пил больше десяти лет.

– С телеги падают только пьяные, – вновь ответил Джо. Только на этот раз его голос звучал бесстрастно. – Я убедился в этом на собственном опыте. Мой отец тоже алкоголик. Он обещал исправиться столько раз, что я потерял счет. Не думаю, что доживу до этого.

– О боже…

Они посмотрели друг на друга с сочувствием, а потом Алекс выпалила:

– Не верю. Допустим, вы правы, и отец мог снова начать пить из-за свалившихся на него неприятностей, но он бы не стал кончать с собой. Ни за что не стал бы!

Она снова посмотрела на землю, где в тот страшный день лежало тело ее отца, а затем, не успев ни о чем поду­мать, опустилась на колени прямо в мягкие опилки и по­ложила ладонь на то место, где лежал отец. Он всегда – практически всю ее жизнь – казался Алекс всемогущим, вроде волшебника из страны Оз. Но чужая душа – по­темки. Каким он был на самом деле? Знала ли она его так, как думала?

Теперь Алекс понимала, что многие ее поступки объяснялись нежеланием быть просто дочерью милли­ардера Чарльза Хейвуда. Выбранный ею колледж, Фордхем, не принадлежал к числу элитных учебных заведе­ний, куда хотел бы послать ее отец. К избранной доче­рью профессии фотографа он относился с презрением. На мгновение она подумала, что и Пол был частью этого синдрома. Ее отец не любил Пола.

В той, прежней жизни, когда казалось, что и она, и отец будут жить вечно, Алекс думала, что настанет время и они смогут проводить вместе часы, дни, недели и меся­цы. Может быть, состарившись, он перестанет, наконец, так много путешествовать и в его жизни появится место для чего-то большего, чем бизнес и молодые жены. Мо­жет быть, думала Алекс, когда у нее появятся дети, он от­даст им то, что недодал ей, и станет любящим дедом. Он, наверно, полюбил бы внука.

При мысли о воображаемом сыне, которого ее отец никогда не увидит, из глаз Алекс брызнули слезы и по­текли по щекам. Она стояла на коленях среди опилок, положив руку на то место, куда впиталась кровь ее отца, и оплакивала его. Такого, каким он был, такого, каким она всегда хотела его видеть, и такого, каким он мог стать в один прекрасный день. Какими бы ни были недостатки этого человека, она любила его. Он был ей отцом.

Она оплакивала его, не в состоянии справиться с ры­даниями; слезы стекали по щекам и падали на то место, где он умер.

– Хватит. Пойдемте. – Длинная рука обвилась во­круг ее талии. Плохо понимая, кому принадлежит эта рука, молодая женщина подчинилась, позволяя себя поднять. Алекс утешало то, что рядом есть живой человек, кото­рому она не безразлична. Она прислонилась к надежной теплой груди Джо и плакала, пока не кончились слезы.

– О боже… Извините, – продолжая всхлипывать, выдавила Алекс, когда пришла в себя. Она прижималась к Джо, уткнувшись макушкой в его подбородок, и зали­вала слезами его уродливую куртку, вцепившись обеими руками в шелковистый нейлон. Джо обнимал ее, дышал ей в волосы и приговаривал что-то вроде «ну-ну» и «все в порядке». – Пока это не случилось, я никогда не плакала.