Сезон охоты на единорогов

Просо бессильно ткнулся в шею коня, и в тот же момент я понял, что гул на краю восприятия, который непозволительно длительное время не мог идентифицировать, - шум вертолёта. Я дёрнулся, когда звери резко поменяли курс, единой лавиной уходя влево. Сначала обдало тёмной тенью, только потом почти над самой головой проревел зелёный борт. Промахнув мимо нас, не сбавляя скорости, крутым виражом развернулся и вновь нацелился.

Единороги, теперь прикрывающие нас со всех сторон, не ломая строя, резко повернули назад, к церкви, чтобы уйти из-под второго захода боевой машины.

А впереди шёл бой. Бойня. Во времена последней мировой войны было такое – верхом да с шашками наголо на танки. Ныне – нечем не отличалось – ни нелепостью, ни яростью, ни болью.

Единороги бились о машины, били в машины, зло бодали стёкла.

В один из джипов с одной стороны сразу врезалось два жеребца – оба рухнули, промяв двери и обрушив стёкла внутрь. На миг джип встал, заглохнув.

Одну из машин, бросившись в лоб, остановил крепкий ещё седогривый старик, пробив рогом окно и убив водителя, безвольной тушей с поломанным позвоночником накрыл лобовое.

Ещё один автомобиль встал под атакой с нескольких сторон. Один из единорогов оказался смят бампером и машина, налетев передними колёсами на тушу, на секунду зависла в воздухе, оказавшись днищем на мёртвом теле.

Единорог, врезавшийся в лоб четвёртого джипа, пролетел над крышей и мёртвым рухнул где-то за ней. Водителя и пассажира рядом с ним прижало к креслам сработавшими подушками безопасности.

Этого времени хватило, чтобы остановившиеся машины со всех сторон оказались окружены яростными жеребцами, бодающими и лягающими окна и двери, просовывающими головы и кусающими находившихся внутри людей. Только теперь послышались выстрелы.

Две оставшиеся целыми машины, окружённые вдохновлёно и яростно летящими рядом зверюгами, ловко маневрируя, неслись к нам. Зло щёлкали выстрелы, единороги рушились, многие целями последних бросков выбирали джипы. Машины било из стороны в сторону.

Вертолет, снова промахнувшись, сделал разворот и понёсся уже не на табун, а рядом. По земле часто забили пули. Автоматчик старался не задевать ни единорогов, ни их седоков. Яснее ясного - предупреждение. И вроде бы уже селезёнкой чую, что проиграли, что не пройдёт и минуты, как большую часть животных покрошат с вертолёта, а нас тёпленькими возьмут тархи с машин, но хочется ещё драться, лететь, спасаться.

Вертолёт ушёл вперёд и, демонстративно развернувшись перед нашими носами, опять понёсся в лобовую, - единороги единым порывом завернули вправо. Я от рывка дёрнулся, ругнувшись сквозь стиснутые зубы, а, вот, Просо не удержался. Он вскрикнул от боли потревоженного тела и безвольно повёл руками по воздуху, пытаясь найти опору. И упал. Он так медленно слетал с коня, что мне показалось, что время остановилось, заключённое в воронку веда. Но это была не магия...

Жаня рухнул вниз, и кони за ним смешались. Один, спасая от копыт упавшего человека, взвился в воздух, и приземлился где-то в стороне, высоко подкинув задние ноги. Следующие за ним единороги ринулись в стороны от удара, врезались в окружающих, сшибая друг друга. Кого-то сбило, кого-то накрыло копытами, кого-то выбило из строя. Просо остался лежать на земле нетронутым. Там, куда неслись машины…

– Стой! – Бешено заорал я. Страх за потерянного ведомого оказался весомей всего иного, что жило в сердце. – Назад!

Единороги одновременно ещё круче подали вправо и пошли на круг, приближаясь к лежащему без движения человеку. Сверху загудели винты – вертолёт, опередив нас и сделав ловкий поворот, зависал теперь над Просо.

Только не стреляйте, архангелы, только не стреляйте – Небом прошу!

Сдаюсь, мать вашу! Сдаюсь! Только не добивайте!

Единороги стали переходить на рысь… на шаг… и останавливались возле лежащего на земле.

Я с трудом перекинул ногу через спину единорога и свалился вниз, так и не выпустив из рук бессознательного Чуду. Опустил его на землю возле нервно пляшущих копыт и, шатаясь, шагнул к Просо. Спиной почувствовал, как полукругом рядом с лежащим маленьким комочком гордого и отважного Повелителя Единорогов Танистагора встают его белоснежные подданные…

Евгений лежал на спине. Руки широко раскинуты, словно он пожелал обнять необъятное. В лице ни кровинки. Словно восковая маска. И нет дыхания.

– Жанька!

Я рухнул на колени рядом, приподнял и притянул голову ведомого к себе. Сивые волосы запёкшейся кровью спутанные в колтун легли мне в локоть, лишь лёгкий пушёк на висках затеребило ветром.

Сосредоточившись, я отдавал силу. Те крохи, что оставались, те крохи, что мог наскрести в себе. Возвращая к жизни тиса.

Подъезжали джипы - я не оборачивался.

Садился вертолёт - я молча смотрел на бледное лицо.

Кричали, звали жеребцы – я слушал неровное дыхание.

Подходили люди и исчезали единороги – я смотрел, как уставшее сердце вспоминает о том, для чего стоит жить. Я видел только этот рваный ритм и слышал только это тепло в ладонях.

Тархи рассредоточились быстро.

Двое шагнули ко мне за спину, к Чуде. Я дёрнулся, одаривая яростным взглядом, но старший из тархов развёл ладони, показывая, что безоружен. И я сник. Не было у меня сил против такой мощи. Такого, как этот, я не смогу остановить теперь.

Двое за моей спиной завозились с Чудой, пытаясь восстановить мальчика и привести в чувство. Полукругом возле нас встало с десяток тархов нехилого уровня. Несколько побежали встречать вертолёт. Эти люди производили впечатление серьёзных и заинтересованных. До дрожи меж лопаток не хотелось думать о том, что может произойти дальше. Блуждая потерянным взглядом, наткнулся на глаза, горящие холодной яростью - один из тархов прожигал меня своей ненавистью. Кто он? Что ему от меня надо?

– Карикадор! – захрипел у меня за спиной Чуда.

Я обернулся. Нервно и резко, не успев сообразить, что этого достаточно, чтобы расстаться с жизнью. Но тархи, нас окружившие, нервами оказались крепки и по пустякам не дёргались. Это позволило вздохнуть свободно. Ещё большее облегчение я испытал, увидев, что Юрка лежит на руках пожилого адепта, по-отечески его укачивающего. Этот человек не желал ему зла. Конечно, это не значило, что он не убьёт его по приказу, но… Надежда пустотой и усталостью заполняли мой корпус, и плечи наливались странной тяжестью, опускаясь всё ниже… В глазах потемнело и я отключился.

…Сила! Я обернулся. Гул вертолёта стих, винты вхолостую взбивали воздух, медленно сбрасывая скорость. От борта шёл Тур. Нет, от него шагало трое, но мне стало видно только одного, центрального – именно его. Невозможно спутать, но всё ещё хотелось надеяться и молиться. Огромный тёмный силуэт, словно провал в пространстве. До сих пор, не смотря на возраст, он собственными руками способен раскрошить череп любому зарвавшемуся неприятелю. Например, мне.

– Карикадор… - Потерянно шептал Юрка у меня за спиной. А на руках медленно приходил в себя Просо – он, как я, как Чуда, как замершие тархи вокруг, чувствовал исходящую от приближающегося угрозу непреодолимой силы.