Сезоны любви

— Согласна, — деловито сказала я, протягивая руку. — Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!

— Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! — предупредил Глеб.

Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.

— …И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? — спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд — не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:

— Раскладушка!

Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:

— В смысле?

— Ну, в смысле, как у Жванецкого: “А он ей норовит подножку — и на рас-кладушку!” Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться… Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина — их собственность и начинают качать права…

— Но, в принципе, что здесь такого? — сказал Глеб. — Мужчине нравится женщина, он ее желает…

— Это все-таки чердак!

— Почему?

— Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отно-шений, которые начинаются так… со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?

Глеб хлебнул кофе и заметил:

— Разве нам с вами ночью плохо?

— Увиливаете от ответа?

— Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?

Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно при-мостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:

— Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!

Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.

— Вам это нравится?

— Непривычно. А вам?

— Я так на вас смотрю?

— Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю… завишу… ну! испытываю зависимость.

— Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.

— Что, нравится, когда вас любят?

— Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.

— Ну что вы, Глеб Анатольевич! — протянула я елейным голосом. — Ну как же вас не любить — с вашим-то ангельским характером!

Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.

— Молодец, заслужили!

Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр — мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху — плохо у меня с реакцией в последнее время — а шеф уже говорил приветливо:

— Присоединяйтесь, Галя.

Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах — в общем, воплощение женственности и сонного очарования… Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:

— Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?

У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.

— Да нет уж… простите, что помешала, Глеб Анатолич…

Мы проводили ее взглядами.

— Похоже, она к вам приходила, — шепотом сообщила я без малейшего рас-каянья.

Глеб не стал ломаться.

— Похоже.

— Извините тогда.

— За что?

— Ну… помешала.

— Спасли.

Я с интересом посмотрела на него сверху — Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?

— Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщи-нами, — объяснил он.

— То-то я смотрю, вы так измучены! — посочувствовала я. — Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.

Он задрал голову.

— Вам неудобно?

— Да. И еще мне пора спать.

— Обиделись?

— Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.

— А вы обязаны перед ней отчитываться?

— Можно, я встану?

— Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.

Ну да, просто хотел избежать трудностей в своей жизни… Я посмотрела в его лицо. Глаза Глеба мягко светились. И я в первый раз как следует почувст-вовала, что он рядом, даже слишком рядом, что его рука ласкает мое колено, что сейчас мы вдвоем, не считая храпящего Бурова и Галочки в дальней комнате… Не знаю, какие мысли полезли в голову Глеба, но он опустил руку и не шевель-нулся, когда я поднялась с дивана. Я быстро оглянулась на пороге — Глеб смотрел в стол.

— Спокойной ночи.

— Спасибо за компанию, Наташа…

Галочка дышала тихо — спала или делала вид. Ну извини, подруга, в другой раз! Я осторожно улеглась на свой край, натягивая тонкое одеяло. Вновь вспомнила голос, смех, взгляд, прикосновение… Мысли явно приобретали опас-ный характер. Гнать их взашей, Глеб же ясно предупредил, что не терпит служебных романов! Да и мне не нужны сложности — хотя бы в виде легкой влюб-ленности в собственного шефа. Я свернулась в клубок, строго приказав себе: ”Спать!”. И, как ни странно, себя послушалась…

Открыв глаза, я долгое время пялилась на темную шторину. Сквозь нее с трудом продирался серый день. Где это я? Попыталась повернуться — сзади за-возились — и я замерла, враз ощутив обнимавшую меня тяжелую руку и горячее голое тело за своей спиной. Господи помилуй, но я же вчера не пила! Очень ос-торожно повернула голову, скосив робкий взгляд.

Глеб спал. Некоторое время я созерцала его, судорожно перебирая в па-мяти вчерашние события. Амнезией я до сих пор не страдала — тем более, в трезвом виде. Но как и когда он здесь оказался? И где Галка? Я вновь попыта-лась шевельнуться, Глеб что-то забормотал, утыкаясь губами в мой затылок, ладонь его скользнула по моей груди — я замерла — и легла на живот, притягивая меня к себе еще ближе. От него несло жаром, как от хорошей печки. Я смутно припомнила, что когда ночью стало холодно, придвинулась ближе… как я тогда считала — к Галочке. Глеб вздохнул и задышал ровно. Я — делать нечего — закрыла глаза, успокаивая бьющееся сердце, и незаметно задремала сама.

Стало холодно. Я завозилась, подтыкая под спину одеяло, подняла голову с подушки. Глеб сидел неподалеку и смотрел на меня припухшими со сна глазами.

— Доброе утро, — сказал, приглаживая взлохмаченные волосы.

— Доброе, — осторожно согласилась я.

Он перехватил мой быстрый взгляд и медленно, словно еще сонно, улыб-нулся.

— Извините. Не привык спать в своей кровати одетым.

А, вообще-то, как вы в ней очутились, Глеб Анатолич?.. Я заоглядывалась.

— А где?..

— Галя?

Он сказал, как само собой разумеется:

— У Сергея. Так что…

Он пожал плечами, не договорив. Ну конечно, не на пол же ему ложиться, в собственном-то доме… Как-как! Пришел да лег — вот как. И не отдвинулся, когда к нему ночью прижалась голая женщина.

Он повернулся ко мне спиной, спуская ноги с кровати, встал. Чувствовал, что я слежу за ним, потому и не торопился — стесняться ему было нечего. Крепкий, поджарый, любо-дорого смотреть. Когда он, наконец, натянул джинсы и свитер и повернулся, я невинно увела глаза в потолок.