Ш из Б 2

— Шасси не убираются, — доложил экспат. При этом он резко открыл вентиль бортового баллона со сжатым воздухом — вдруг просто недостает давления в сети штурмовика? — но нет, проклятые шасси вновь выпали. Дивин с чувством выругался. Заложил очередной круг. Повторил процедуру несколько раз. Ни фига!

— Двигай на задание с выпущенными, — ожила рация. Гляньте-ка, а ведь это уже не дежурный. По ходу Зотов подключился. Интересно, с хренов ли начштаба лично влез? Не иначе, заявка на штурмовку поступила от какого-нибудь важного генерала, чей приказ боятся не выполнить. А ничего, что с выпущенными шасси Ил-2 здорово потеряет в скорости и маневренности? Но, делать нечего, приказ есть приказ.

— «Фиалки», идем на работу, — Григорий прижал ларингофон к шее. — «Маленькие», прикройте получше, у меня машина неисправна.

— Не боись, Кощей, сделаем все в лучшем виде, — откликнулся Каменский. Сегодня именно он со своими ведомыми обеспечивал безопасность штурмовиков.

На удивление, полет прошел гладко. Долетели до нужной точки, хорошенечко прошерстили там все, зажгли пару-тройку немецких панцеров и даже не встретились с «мессерами» или «фоками». Ну а зенитки, так это дело привычное.

После приземления «четверка» Дивина прокатилась аж до самого конца взлетной полосы — тормоза не действовали. Со всеми предосторожностями подрулил к своей стоянке. Громко матерясь, вылез из кабины, отмахнувшись с досадой от доклада стрелка, и набросился на Свичкаря.

— Миша, твою мать, что с машиной? Немедленно разберись, почему у меня шасси не убирались!

— Есть разобраться! — Свичкарь вытянулся по стойке смирно. Спорить даже не пытался, видя, насколько взбешен командир. — Сейчас пошлю кого-нибудь за инженером полка, вместе все проверим.

— Проверь-проверь, — процедил Григорий. Расстегнул замки подвесной системы, скинул парашют и потопал на КП докладывать о выполненном задании. Что бы не произошло во время полета, а протокол отчета должен был соблюдаться неукоснительно — это Зотов вбил в головы всем летчикам. Слетал, явись на командный пункт и сообщи все, как есть: какова была метеообстановка и условия для штурмовки в районе цели, характер работы материальной части самолета и мотора, место и время обнаружения самолетов противника — если таковые имелись, их состав, тип, курс следования, характер действия. По земле: расположение и действие зенитной артиллерии, характеристики цели — железная дорога, автоколонна, гужевой транспорт — со всеми подробностями! Как, в итоге, выполнили задание, готовы ли к следующему? В общем, много о чем требуется сообщить. И это помимо того, что в конце каждого дня комэск вызывал к себе командиров звеньев с докладами о состоянии дел.

Когда вернулся, Свичкарь доложил:

— Товарищ командир, шланг бронированный лопнул.

Хм, шланг. В принципе, подобное на Ил-2 иногда случалось, и ничего удивительного в этом не было. Другое дело, что обычно в таких случаях раздавался довольно сильный хлопок. А вот его-то как раз экспат и не слыхал.

Так бы все, наверное, и закончилось. Но Прорва подошел к нему вечером и с таинственным поманил в сторону:

— Кощей, разговор есть.

— Чего тебе? — поморщился Дивин. Удобно расположившись на невысокой скамеечке возле палатки, он уже мечтал о близком сне и отдыхе, а тут это рыжее недоразумение. А ведь так хорошо сидел. К тому же Таисия заботливо притащила ему пузатый глиняный кувшин с холодным, комковатым молоком и краюху хлеба с куском мяса и жизнь казалась просто замечательной. И идти куда-либо не хотелось категорически.

— Идем, расскажу что-то важное, — не унимался тезка.

Экспат мученически вздохнул, снял осторожно с колен заспанного и явно недовольного столь бесцеремонным обращением Шварца и поднялся на ноги.

— Ну пошли.

* * *

— Короче, — горячо зашептал Рыжков. — Я тут нечаянно один весьма интересный разговор услышал. Зотов у инженера полка интересовался, как, мол, так получилось, что ты на задание с выпущенными шасси летал.

— И что? — насторожился Григорий. — Прорва, черт бы тебя побрал, да не тяни ты кота за хвост, говори уже!

— Так я и говорю, — товарищ воровато оглянулся, не подслушивает ли кто. — Инженер и отвечает, что ты шасси хрен убрал бы, потому что техник самолета промывал накануне цилиндр подъема и не прикрутил к нему до конца трубку. А через это отверстие воздух и травило.

— Вон оно что, — заледенел лицом экспат. — Получается, соврал мне Свичкарь. Не иначе, дружка своего выгораживал. Вот, сука! Ну ничего, сейчас я ему устрою Варфоломеевскую ночь!

— Кощей, охолони! — испугался Прорва. — Не делай глупости, — он вцепился в локоть товарища. — Да и доказательств у нас все равно никаких нет. Что ты ему предъявишь?

— А я не прокурор, чтобы доказывать, — оскалился Дивин, сбрасывая его руку. — Сейчас пойду и грохну эту сволочь!

— Гриша, успокойся!

— Отвяжись!

— Свичкарь, ну-ка, поди сюда! — Дивин дотопал до палатки своего экипажа и отдернул полог. — И приятеля своего тащи.

— Кощей, перестань, — ныл за спиной экспата Прорва. — Пошли лучше спать.

— Отстань!

— Товарищ командир, — механик осторожно выбрался из палатки, Техник шуршал внутри, одеваясь. — Что случилось?

— Случилось! — прошипел Григорий, подойдя к заметно побледневшему Свичкарю вплотную. — Значит, говоришь, шланг лопнул?

— Шланг, — гулко сглотнул Михаил. — Я же докладывал…

— Врешь, сука! — перебил его Дивин. — Не было хлопка характерного. Слышишь? Не было! А было то, что землячок твой шланг до конца не докрутил. Где ты там, паскуда? — экспат с силой ударил по ведру с водой, что стояло на пеньке возле входа в палатку. Посудина отлетела в сторону, жалобно звякнув. — Вылезай! Вылезай, кому говорят! — Григорий потянулся за пистолетом. — Застрелю, скотина!

— Командир, ты чего?! — повисли на нем Прорва и Свичкарь. — Это ж трибунал!

— Трибунал?! — взревел экспат. — А то, что я из-за этого урода над целью с выпущенными шасси ходил, а за мной целая группа шла — это как? Сорвали бы к чертям собачьим задание, ребят бы потеряли. И все только потому, что один дебил вместо головы задницу на плечах таскает! А ну, отпустили меня живо! Сейчас я с ним поквитаюсь.

— Гриш, не трогай ты его Христа ради, — заголосил Рыжков. — Ну хочешь, пошли к Бате, напишешь рапорт. Сто процентов, что в штрафную роту отправят.

— Вот сейчас мне прям полегчало, — криво усмехнулся экспат, пыхтя и безуспешно пытаясь вырваться. — Эта тварь в штрафники, а я на кладбище. Шикарный размен!

Белый как полотно техник робко высунулся из палатки.

— Товарищ старший лейтенант, я не нарочно. Честное комсомольское, — парень чуть не плакал. — Показалось, что все правильно сделал, как положено.

— Как положено, говоришь? — Дивин вдруг ловко извернулся в руках цепко державших его товарищей и изо всех сил врезал технику ногой в живот. Того буквально унесло обратно в палатку. Грохот падения, встревоженные крики, шум, гам…