Ш из Б 2

— Вот-вот, правильно, — закивал контрразведчик. — А то ведь как получается: не довернет такой лодырь гайку всего на один виток, не зашплинтует болтик или, быть может, позабудет о каком-нибудь электропроводе и все, пиши пропало. А мне потом дело заводить. Правильно еще Чкалов говорил: самолет фамильярности не терпит. С ним нужно исключительно на «вы» общаться.

Экспат угрюмо промолчал. Спорить с Карпухиным было бессмысленно. Говорит-то он правильные вещи, не подкопаешься. Вывод только того…плохо пахнет. Ямой расстрельной. Или штрафбатом.

— Я чего, собственно, пришел, — хлопнул себя по лбу майор. — Тут, в общем, такое дело. По поводу твоего перевода в полк Василия Сталина. — Дивин насторожился. Не то, чтобы он особо рвался под командование сына вождя народов, но, по здравому размышлению, пришел к выводу, что, вполне вероятно, такое развитие событий может оказаться ему на руку. А что, нехилый карьерный рост, известность, ордена-медали. Другое дело, что грыз червячок сомнений по поводу возможной реакции Махрова. А ну как решат контролеры времени, что он пытается пролезть к Верховному через сынка? Поэтому особой инициативы сам экспат решил не проявлять, но при этом и не возражать сильно против перехода. Ребят, правда, жалко было бросать. Да и Таисию. Разве что потом попросить Сталина-младшего и их перетянуть вслед за собой.

— Неужто приказ пришел?

— Пришел! — криво улыбнулся Карпухин. — Только не о твоем переводе. Представляешь, оказывается, буквально пару дней назад Василий Иосифович опять на рыбалку намылился. Понравилась ему, видать, местная ушица. А там неприятный инцидент произошел. Всех деталей не знаю, но, в общем, взрывчатка у них рванула, которой собирались рыбу глушить. И не в воде, а на суше. Начальника вооружений в клочья, лучшего летчика полка покалечило — говорят, инвалидом останется, еще двоих ранило.

— А полковник Сталин? — осторожно поинтересовался Григорий. — Что с ним?

— Жив, — сплюнул контрразведчик. — Легкая контузия и пятка раздроблена.

— Так а что за приказ? — удивился экспат.

— О, брат, тут самое интересное начинается, — засмеялся Дмитрий Вячеславович. — Приказом Самого — майор многозначительно ткнул пальцем вверх — Василия сняли с командования полком и отстранили от полетов. Пока — до полного выздоровления, а там, как пойдет. А уж формулировка вообще закачаешься: «Освободить. И без моего личного распоряжения до самостоятельной работы не допускать». Подпись догадываешься, чья?

— Ничего себе, — зябко поежился Дивин. — Сильно.

— А то, — согласно кивнул Карпухин. А потом построжел лицом и внушительно добавил с угрожающими нотками в голосе. — Так что, забудь о переходе. Понял?

— Есть забыть, — равнодушно пожал плечами экспат. — Вы же в курсе, я сам никуда не рвался.

— Ну-ну, — особист посверлил его несколько секунд тяжелым взглядом. Так, словно пытался влезть в голову. — Да, — вдруг спохватился он. — Чуть не забыл. К нам же еще телеграмма от командующего фронтом пришла. Тебе личную благодарность объявил. Там под Прохоровкой специальная комиссия работала, и результаты работы наших штурмовиков оценены как очень и очень высокие. Ну а ты у нас еще и с данными разведки не подкачал. Так что жди со дня на день новую звездочку на погоны. Это, как минимум. Так пойдет, скоро меня в звании догонишь. Или перегонишь. А что, я бы послужил под началом полковника Дивина — ты парень головастый, за понюшку табака пропасть не дашь.

— Я не один летал, с Рыжковым, — напомнил Григорий, вежливо улыбнувшись. Комментировать подколку он не стал. С этими бойцами невидимого фронта лучше вообще поменьше рот открывать. Кто его знает, с какой целью прощупывает? Может быть, обычная болтовня, а что, если нет?

— Не волнуйся, про него тоже не забыли, — фыркнул Карпухин. — Представление начштаба на всех отправил. Жаль только, что многим посмертно, — контрразведчик горько вздохнул.

— Товарищ майор, а не слышно, когда нас на переформирование выводить будут?

— Не говорят пока, — устало покачал головой Дмитрий Вячеславович. Достал из кармана галифе платок, снял фуражку и аккуратно промокнул пот. — Ждем. Ладно, пойду я. Дел невпроворот. А тебе удачи, Кощей. Я в штабе краем уха зацепил, вы опять полетите танки гонять.

* * *

И снова под крылом мелькает светло-зеленая земля, испещренная разноцветными прожилками рек, оврагов и дорог. Уродливыми черными пятнами выделяются на ней остовы сгоревшей техники, изломанные зигзаги траншей, затянутые дымом, спутанные клубки колючей проволоки, разбросанные тут и там кляксы воронок. Тут и там мелькают вспышки выстрелов. Странно только, что вся эта грозная панорама сражения проходит точно картинки немого кино — рев мотора заглушает все.

Над землей густая дымка. Ориентиры угадываются с трудом. Опуститься пониже? Опасно, и так уже «илы» разве что не стригут винтами траву. Поднимешься повыше — заплутаешь. Был, правда, один верный и надежный ориентир — железная дорога. Но ее немцы стерегут особо, все вокруг буквально утыкано зенитными орудиями и «эрликонами». Сунешься к ним и вмиг нашпигуют свинцом. Спасало, что после недавней аэрофотосъемки этот участок имелся в виде многочисленных детальных снимков. Да и зрительная память пока что экспата не подводила. Поэтому он четко отслеживал рощи, разъезды, будки обходчиков, ведя группу правильным курсом.

Вот показалась характерной формы балка, обильно поросшая кустарником. Значит, до цели осталось две — две с половиной минуты лета.

— Приготовиться!

Мелькают сараи, маленькие домики, ровные прямоугольники огородов. Черт, где же эти танки, о которых сообщила разведка? Все выглядит пустым и тихим. Неужели какая-то ошибка? Погодите-ка, а почему домов стало так много? Григорий мог бы отдать руку на отсечение, что отлично запомнил, как были расположены строения в этой деревушке, сколько их было на снимках. Но теперь почему-то картинка резко изменилась. А ну-ка, проверим.

Дивин отдал штурвал от себя. Ил-2 нехотя опустил нос и пошел вниз. Так, еще чуть-чуть. Еще. Есть! Зоркий взгляд экспата уловил неправильность в раскинувшейся внизу деревне. Пришлось, правда, пронестись над самыми крышами, но оно того стоило. Дивин разглядел совершенно точно, что под ложными фанерными домиками спрятались тяжелые танки и самоходные орудия фашистов. А из-под липовой кровли торчат орудия.

— Атака!

Очереди пушек вспарывают маскировку гитлеровцев, во все стороны летят щепки и обломки. И нацистский «зверинец» не выдержал, танки начали поспешно расползаться во все стороны, покидая свои укрытия. И сразу заговорили зенитки.

— Маневрируем, — отдал привычную команду Григорий.

«Ильюшины» мгновенно начали выполнять короткие развороты с внезапной потерей высоты и новым ее резким набором, сбивая прицел вражеским наводчикам. Штурмовики словно плясали над полем боя.

— Прорва, твоя батарея слева. Ильмир, твоя — правая.

Два «ила» тотчас кинулись вниз, будто гончие, взявшие след. Эрэсы, разноцветные шнуры пушечных и пулеметных очередей устремились в сторону позиций ПВО. Внушительно ахнули фугаски. Оставшаяся четверка атаковала бронетехнику. Неожиданный удар ошеломил противника. И вскоре запылали первые подбитые танки. Стаей рассерженно гудящих шмелей штурмовики снова и снова набрасывались на гитлеровцев.