Шаг в неизвестность

— Он был любимцем моего отца, — без всякой затаенной злобы сказала она. — Отец считал, что Доран когда-нибудь вернется в Монтевель. Боюсь, Доран рос с мыслью о том, что именно так и произойдет. Но когда ему исполнилось четырнадцать лет, отец наконец-то понял — это невозможно. С тех пор он и стал игнорировать Дорана.

— Почему? — удивился Алекс.

— Думаю, он рассматривал Дорана лишь как будущего короля. Когда отец, наконец, понял, что трона для наследника больше нет и никогда не будет, он утратил интерес к сыну.

— Ты описываешь отца так, будто тот был отъявленным эгоистом, — строго произнес Алекс.

— Да, я знаю. Но, боюсь, отец этим и отличался.

У Серины до сих пор сердце сжималось от боли при воспоминании о том, как Доран любыми способами пытался завоевать внимание отца. А затем отчаялся и стал злиться, когда понял, что все усилия его напрасны…

Почувствовав на себе внимательный взгляд Алекса, она тихо сказала:

— Отец считал: лишь члены нашей семьи достойны быть правителями Монтевеля. Поэтому, когда он осознал, что Доран никогда не станет королем, мы все для него… словно обесценились.

Алекс нахмурился:

— Как с тобой обращался отец?

— Так же, как с другими женщинами, — беспечно ответила она. — Делал комплименты моей красоте и высказывал надежду, что когда-нибудь я прощу ему все. Просто за то, что он тот, кто он есть. — Смутившись, Серина умолкла. Она никогда ни с кем не делилась семейными секретами. Это явная оплошность с ее стороны. Небрежно она произнесла: — Вообще он был прекрасным отцом, и сейчас уже поздно жалеть о том, что он так обращался с Дораном.

Алекс перевел разговор на другую тему. Он стал рассказывать Серине о растительном мире Новой Зеландии и проявил в этой сфере большие знания.

«У нас все-таки есть нечто общее, кроме страстного физического влечения», — подумала Серина, и тело ее жарко вспыхнуло.

— Ты очень мило краснеешь, — тихо сказал Алекс.

Взгляды их встретились, и Алекс, перегнувшись через стол, взял ее руку и поднес к своему рту. Серина вздрогнула, ощутив на ладони прикосновение его губ. Дыхание ее участилось.

— У меня есть хижина, — сказал он, улыбнувшись при виде ее недоумения. — Так жители Северного острова называют маленькие домики на берегу моря.

— Ты знаешь местный диалект?

— Нет, только отдельные слова. Жители южных островов используют слово «хибара» для описания такого же домика. В языке маори есть множество диалектов, хотя они претерпели изменения в разных частях страны, а также на островах Тихого океана, заселенных полинезийцами. Моя хижина находится возле красивейшего пляжа. Ты хочешь пожить там со мной некоторое время? — Заметив, что Серина колеблется, он добавил: — Это не так далеко отсюда, и мы каждый день будем выезжать, чтобы осматривать сады.

«И мы будем одни — Линди Харкорт не помешает нам…»

Нерешительно Серина спросила:

— Ты можешь выделить для этого время?

— Я буду со всеми на связи. Моя хижина оборудована средствами коммуникации.

Значит, она сможет переписываться с Дораном?

«Хотя, — с иронией подумала Серина, — он вряд ли по мне скучает».

Взглянув на него, она встретила пронзительный взгляд холодных голубых глаз и приняла решение:

— Конечно, спасибо, это будет замечательно!

— Я думаю, что «замечательно» — это не то слово, — усмехнувшись, сказала Серина, когда они подъехали к хижине.

Алекс взглянул на нее:

— Какое же правильное слово?

— Если бы я писала об этом статью, то употребила бы слово «захватывающе», — сказала она, с восхищением глядя на пляж с янтарным песком, изгибающийся, как кусок дыни, между двумя мысами, вдающимися в море и поросшими огромными деревьями с серебристой листвой.

Как было известно Серине, они назывались похутукава.

— А если бы не писала? — холодно спросил Алекс, разгружая багажник «лендровера».

Серина напряглась, затем пожала плечами, и восторг ее слегка погас.

— Для меня это захватывающие впечатления, — непринужденно сказала она, потянувшись за сумкой-холодильником.

— Не трогай, слишком тяжело, — сказал Алекс, передавая ей пакет с продуктами: — Возьми вот это.

Хижина оказалась больше, чем представляла себе Серина. Внутри она была очень уютной, а стильная обстановка прекрасно гармонировала с окружающей пляжной атмосферой. И здесь были коммунальные удобства.

Когда Серина заглянула на кухню, Алекс спросил ее:

— Ты умеешь готовить?

Брови ее удивленно поднялись.

— Конечно. А ты?

— Некоторые блюда — очень хорошо, яичница — мой конек. Могу выполнять подсобную работу, например чистить картошку. А ты где-то училась кулинарии?

— Я брала уроки.

— В старших классах школы? — В его голосе послышалась ирония.

— Нет, — тихо ответила она. — После того как погибли мои родители. Когда Доран приезжал домой на каникулы, я хотела его получше накормить, поэтому пошла учиться. Крестная оплатила мою учебу на курсах.

— Потерять родителей — это, должно быть, очень тяжело?

— Да, — кивнула Серина. — Но ведь ты рано потерял мать, значит, понимаешь меня.

К ее изумлению, он подошел и обнял ее. Серина замерла, но Алекс прижал ее крепче к себе, и она расслабилась, потому что в этом объятии не было ничего сексуального. Сердце его билось ровно и сильно, и Серине стало спокойно и хорошо.

— Здесь несколько спален, — тихо сказал он. — Хочешь отдельную комнату?

Смутившись, Серина опустила голову. Что ей делать? Как поступить?

«Смело», — сказала она себе.

Серина прямо взглянула в прищуренные блестящие глаза:

— Нет. Мне не нужна отдельная комната.

Прошло четыре дня.

Серина проснулась рано утром. Голова ее лежала на плече Алекса.

Находясь наедине с Алексом, Серина все больше влюблялась в него. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой… Расслабившись после бурного ночного секса, прижавшись к сильному мужскому телу, Серина пребывала в безмятежном покое и чувствовала себя в полной безопасности.