Шаг вверх

— Сказка. — Берия обернулся на Мечникова. — Ты это кому-то показывал?

— Нет, товарищ генеральный секретарь. — Александра покачал головой. — Даже министру обороны. Не показывал и даже не намекал. Подумал, что сначала нужно приять политическое решение, а уже после устраивать испытания и прочее.

— Прав конечно. — Берия вздохнул. — И не прав одновременно. Но как сделал так сделал. Так, я сейчас это всё забираю, а о результатах тебе скажут. — Он проводил взглядом охранника, который так и ушёл, не снимая доспехи. — Слушай, а тебе не обидно, что ты свои изобретения отдаёшь на сторону?

— Обидно? — Александр пожал плечами. — Нет конечно. Ну, во-первых, я всё равно не исследователь. И не научный институт. Так что прорвать укрепления врага в одиночку можно, но чтобы это имело хоть какой-то смысл, за одиночкой должна идти армия. И кстати за мной идёт очень хорошая армия. Во-вторых, я не технолог. Как я могу даже примерно посчитать затраты на выпуск изделия? Один экземпляр — это ничто. Он может стоить как дёшево, так и дорого. А если сто? А тысячу? А если миллион? На каких станках делать? Кого привлечь в смежники? А это всё нужно знать. Ну и в-третьих, я уж точно не могу сказать, что меня как-то зажимают. — С этими словами, Александр снял рабочий халат, в котором возился в лаборатории, и надел пиджак с золотой россыпью наград. Я уж точно живу при коммунизме. Потому что я отдаю по способности, а страна мне даёт по потребности и даже больше.

Когда Берия уехал, Александр повернулся к списку, висевшему на стене, и возле пункта «Бронекомбез» поставил жирную галочку. Следующим пунктом значился «Домашний компьютер», но с этим он уже точно знал к кому подъехать.

Москва, Дербеневская набережная

Новое здание Института Кибернетики — двадцатичетырёхэтажный корпус, построенный архитектором Аштом Мдоянцем находился на Дербеневской набережной с прекрасным видом на Москва реку.

В институте Александра всегда встречали как родного, и в этом была главная заслуга академика Глушкова, потому что внизу, на первом этаже, висела гранитная плита, где золотом были выбиты десять пунктов развития кибернетики в СССР:

— Программно-управляемые станки.

— Обрабатывающие комплексы в 4х и более координатах.

— Сети обмена данными и изображениями между компьютерами.

— Ячеисто-сотовая связь.

— Удалённо управляемые механизмы и агрегаты, с получением телеметрии по сети.

— Создание графических интерфейсов управления и оценки данных.

— Создание систем оцифровки видео — аудио информации и протоколов их передачи по сети.

— Создание систем ориентации, основанной на триангуляции эталонных источников сигнала, и специализированных аппаратных комплексов, для выдачи координат в реальном времени.

— Радарно-доплеровские системы, работающие в гигагерцовом и терагерцовом диапазоне.

— Измерительные датчики высокой и сверхвысокой точности.

И подпись:

«Герой Советского Союза дважды лауреат Сталинской Премии, Генеральный конструктор Александр Мечников».

А ведь всего-то была случайная встреча с Глушковым на юбилее у Рокоссовского, где он прямо на ходу, набросал на листке, вырванном из блокнота тем самые десять пунктов. Сейчас он сформулировал бы всё по-другому и распределил пункты в другом порядке, расставив иные приоритеты… но что сделано то сделано.

В одном из самых охраняемых зданий в СССР не было необходимости ходить всей толпой и Александр оставив людей в буфете поднялся к Глушкову вместе с Григорием.

Мероприятие, на которое его позвал Глушков называлось длинно и путанно, но по сути, три лаборатории, работавшие над проектом «Счётно-логическое устройство с выводом информации в графическом виде» выкатили не что-нибудь, а один из первых в мире компьютеров индивидуального использования.

К моменту, когда Александр поднялся в огромный кабинет директора института, СЛУ уже поставили, подключили к сети и загрузили то, что можно было очень условно назвать операционной системой.

Машина представляла собой устройство из четырёх довольно крупных и тяжёлых блоков из толстого металла, соединявшихся между собой толстыми кабелями со здоровенными разъёмами. Экран небольшой, всего двенадцать дюймов, но уже цветной, хотя цвета эти были едкими и неприятными для глаз.

Обсуждение только началось и в основном встававшие говорили про то, какой это революционный шаг, в деле продвижения в общество электронных технологий и прочие глупости.

Александр слушал вполуха выступавших и когда Виктор Михайлович к нему обратился даже не сразу понял, что от него хотят.

— А, мнение. Ну это можно. — Александр не вставая оглядел присутствующих. В основном это были тридцати — сорокалетние мужчины действительно с огоньком страсти в глазах, и натруженными руками, которые не боялись ни паяльника, ни гаечного ключа. Инженеры высшей пробы, учёные, исследователи и изобретатели. Фанатики вычислительной техники. А иных Глушков рядом с собой и не держал.

— Я вот что подумал, товарищи. А для кого вы создавали этот действительно замечательный прибор? Ну, можете мне нарисовать, так сказать, портрет пользователя вашей техники? Мы же хотим выпустить ну хотя бы проверочную серию, да? Скажем в тысячу экземпляров. А вот скажите, в какие министерства ваша машина пойдёт? Кому она будет интересна.

— Ну, прежде всего математикам — прикладникам. — Вскинулся молодой двадцатипятилетний парень в мятом тёмно-коричневом пиджаке, несвежей рубашке в клетку, и жёлтом засаленном галстуке, который уже лет пять как стоило выкинуть.

— Да ладно? — Наигранно удивился Александр. — Ваша машина медленнее, чем Стрела. На Стрелу можно навесить десяток параллельных задач, и к утру она справится со всеми. А поскольку Стрела обеспечивает расчёты целого отдела, значит и программист ей положен, и техник штатный, и даже помещение специальное. Ничего этого у новой машины не будет. Проблема любого характера и нужно вызывать специалиста. Ещё попытки будут?

— Химики, биологи, да даже геологи. Бывают у них расчёты вполне серьёзные.

— Тоже мимо. — Парировал Александр. Откуда химик знает, как пользоваться вашей машиной? Ей же нужен квалифицированный оператор. А если сломается что? Всю эту историю, грузить на машину, везти куда-то в ремонт, чтобы узнать, что у неё отвалился один из многочисленных разъёмов? А если что-то с программой? Кто её исправит? У вас же прямой ввод программы. Сама программа никак не защищена от идиотов. Я вам гарантирую, что через месяц, ваша машина уйдёт на склад, где к ней будут бегать ушлые радиолюбители, выкорчёвывая детали. Ну а через пару лет, спишут и забудут, как страшный сон [36] . Хорошо. Давайте представим себе, идеальный вариант. Эта машина на рабочем столе, у любого из вас. Вы знаете, её до последнего винтика, вы сможете её не просто отремонтировать, но и при нужде пересобрать как автомат Калашникова. А как вы её будете использовать? Ну, чем загрузите? Разводкой схем? Учётом деталей на складе? У вас даже игр нет самых примитивных. Вы сделали действительно неплохую машину. Но… бесполезную. И у вас по этому поводу должно быть три вопроса.

36

Как и случалось в реальной истории с первыми образцами компьютерной техники.

— Каких ещё вопроса? — Удивился мужчина лет сорока пяти в аккуратном тёмном костюме, светлой, хорошо наглаженной рубашке, с расстёгнутым воротом.

— Ну, как так, товарищи? — Александр несколько оторопел. — Это же совсем просто. Что нужно сделать для того, чтобы машина стала нужной, — он загнул указательный палец. — Что нужно сделать чтобы машина стала удобной для пользования, и как понизить порог знаний пользователя машины. Ведь большинство будущих пользователей понятия не будет иметь о том, как работает эта машина. Да и много ли знает оператор ракетной батареи о составе пороха, и о боевых алгоритмах поиска цели?