Шагающая смерть

Первая колония на Эриду действительно обосновалась под поверхностью, как часть такого якоря на время строительства. Рабочие, применив горные нанокомбайны, прорыли туннели, расходящиеся во все стороны от основания лифта, запечатали и герметизировали их, а потом использовали под жилье, пока наверху шел ПРОГ, создавались купола, подводились коммуникации. Позднее туннели и выработки превратились в склады для хранения оборудования, а иногда использовались как резервуары при поддержании климатического и температурного режима города. И хотя некоторая их часть до сих пор применялась в этом качестве, «Сеть» освоила несколько десятков, превратив их буквально в подполье для повстанцев.

Попасть на более низкий уровень можно было через несколько дюжин эскалаторов, ведущих к городским подуровням из любого купола. Катя и ее спутники прошли по трапу и оказались в помещении, бывшем, по всей видимости, пустующим складом. В районе главного купола таких складов насчитывалось около полусотни. По лесенке, хитроумно скрытой под бутафорской клетью, они спустились в длинный, хорошо освещенный коридор.

Другие тайные ходы, объяснил Крейтон, шли под всем городом и даже пролегали в тверди скал, доходя до доков Галфпорта у подножия плато. Туннели были тесными, но сухими и хорошо вентилировались. Стены укреплены трюфиленовыми щитами и дюритом, сверхплотным материалом, полученным из скального грунта. Проходя по коридорам, Катя заметила немало жилых помещений и встретила много женщин и детей. Крейтон шел прямо перед Катей, из-за высокого роста ему то и дело приходилось наклоняться, когда они подходили ко входу в новый коридор.

– У нас здесь трое тоже из Новой Америки, – сказала она наконец.

– Всегда приятно встретить соотечественника, ньюами, – откликнулся Крейтон, и то, как легко он употребил сленг, характерный для южной части Новой Америки, порадовало ее. Сколько прошло с тех пор, как она слышала этот говор!

– Откуда вы, лейтенант?

– Из Фарадея, – он назвал крупный город в южном полушарии. – Не был там вечность.

– У вас в 3-ем полку все из Новой Америки? – спросила Катя.

Крейтон на ходу обернулся и улыбнулся ей.

– Вряд ли. Думаю, сейчас половина на половину, старики, те – да, оттуда, а новобранцы – местные.

Обычная практика для Гегемонии: размещать гвардейские части на других мирах Шикидзу, а не оставлять их дома, где люди выросли. Такое подразделение, расквартированное в чужой стране, среди незнакомых людей, меньше поддавалось мятежным настроениям, ведь на войне, а тем более в условиях революции, семья и дом – факторы огромной значимости. Так что, если военные не слишком сближаются с защищаемым ими населением, то это только к лучшему. По крайней мере, так представлялось в теории, но теория не приняла во внимание тот факт, что гвардейские подразделения и на новом месте продолжали пополняться. Ничего не поделаешь, ветераны уходили в отставку, переходили на другие миры, погибали, а вместо них в строй становились зеленые новички, в основном, парни из тех городов и селений, где расквартировывалась данная часть. Такие, как Дэвис Камерон, землянин, долетевший до Локи, чтобы записаться в Гвардию, скорее представляли исключение, чем правило.

Странное, сверхъестественное чувство овладело Катей, когда она вспомнила о своем, растаявшем в боях батальоне. Как же мало их осталось, Торхаммеров, поступивших на службу, как и она, еще в Новой Америке. Как много из тех, кого знала еще на родине, погибли. Рауль Гутиэрес, Мич Доусон, Крис Кингфилд – все эти ребята были с ней с самого начала и все остались там, на Локи, пали в битве с ксенофобами. Как ей не хватало их. Иногда, когда Катя подключалась к страйдеру, она все еще чувствовала их присутствие, как будто то единство в бою не ушло, как будто электронные призраки осели в ее ОЗУ. В кошмарах ей являлись Доусон и Кингфилд, они умерли, находясь в одной с ней машине. Катя обращалась к врачам, «чистила» ОЗУ, но ничего не помогало.

– Так что случилось? – спросила она. Воспоминания расстроили ее, и вопрос прозвучал резко. – Все подразделение дезертировало? Или только вы?

– О, я не дезертировал, мэм. Еще нет. Некоторые ребята так и сделали, но я все еще несу вахту на базе к югу отсюда. Нимрод. Слышали? – Он усмехнулся. – Я, можно сказать, повстанец в свободное время.

– И чем вы занимаетесь?

– Ну, боевая подготовка. Обслуживание страйдера. А в основном, мы помогаем людям выбраться отсюда. Видели тех, в коридорах? В последнее время правительство здорово прижало нарушителей… людей, которым не нравится то, что делает Гегемония и которым хватило смелости, а может глупости, открыто сказать об этом.

– Диссиденты, – сказал Хаган.

– Свободные люди, – поправил его Синклер, – просто они хотят жить так.

– Генерал, я все-таки никак не могу сложить целостную картину, – обратилась к нему Катя. Они подошли к двери, ведущей в следующую выработку, и Крейтон, пригнувшись, пропустил всех вперед. – Я, конечно, слышала о существовании повстанческого подполья, но никогда не знала деталей! Чем вы здесь занимаетесь, вообще? Делаете бомбы?

Они вошли в большую, хорошо освещенную комнату с круглым столом, придающем ей сходство скорее с центром планирования ВОКОГа, чем с убежищем в подземном городе.

Синклер улыбнулся.

– По вполне очевидным причинам мы не афишируем свое присутствие. Однако нам удается кое-что делать. Я рад вам сообщить, что в нашем распоряжении есть, как мы его с гордостью называем, «эскалатор свободы». Несколько веков назад нечто подобное называлось «подпольной железной дорогой».

– Железная дорога? – недоуменно спросил Руди. – Это что-то вроде монорельсовой?

– Нечто вроде, мы используем старую технологию. Наша задача помочь выбраться людям из-под каблука властей, – продолжал Синклер, – мы позволяем им прятаться вот в таких местах или же тайком переправляем туда, где они не привлекут внимания. Некоторых даже отсылаем с планеты. А большую часть переселяем в города Приграничья, где властям нет ни до кого и ни до чего дела.

Даже это, подумала Катя, нелегко осуществить в мире замкнутых городов-пузырей. Ведь тот, кто вступает в конфликт с законом, просто не может убежать. В каждом порту, у каждого выхода, возле каждой запертой двери стоит индентификационный контроль, независимо от того, как вы собираетесь путешествовать – по монорельсовой дороге или на водном транспорте. Везде проверяется наличие оружия, внутренний паспорт…

– Здесь у нас имеются принт-прессы, – сказал Крейтон. – Располагаем мы и возможностями для создания новых цефлинковых удостоверений и прочего.

– И как вам все это удалось, лейтенант? – спросил Хаган. – Ответьте, если, конечно, можно.

Крейтон отвел глаза.

– Год назад я женился на местной девушке, – сказал он. – Она входила в организацию «Вселенская жизнь». Они выступали против уничтожения местной флоры и фауны, на чем настаивает Гегемония. – Крейтон пожал плечами. – А я… мне было все равно. Во время демонстрации в Карнаке ее арестовали. Через пару недель выпустили, но после этого она уже не была прежней. Они называют это «перезапись».

Катя слышала жуткие рассказы о технике допросов, применяемой Департаментом Безопасности… и о «перезаписи», когда ОЗУ человека и его линк-имплантанты применялись против него…

– Ее запугали, она приходит в ужас при мысли, что они снова могут схватить ее, – продолжал Крейтон. – Один мой приятель из части поведал мне об «эскалаторе свободы». Вот так я и влез в это дело. Здесь ей помогли избавиться от того мусора, которым набили ее ОЗУ, снабдили новым цефлинковым удостоверением и отправили… ну, скажем, в один небольшой городок, точнее, плантацию, в нескольких километрах отсюда, на побережье. В каждом куполе там не более трех человек, и власти не суют нос в такие углы Приграничья.