Шаги по воде

– А кто… убил вторую женщину?

– В убийстве подруги нашей ясновидящей подозревается ее приятель, некто Лапин Владимир Иванович. – ответил Астахов.

– Он уже вернулся? – спросил Федор.

– Вернулся. Сам пришел к нам.

– Вы его арестовали? – заволновался Савелий.

– Нет, взяли подписку о невыезде. Никуда он не денется, раз пришел сам. Говорит, да, поссорились, ушел, громко хлопнув дверью. Не первый раз. Около двух ночи. Любви, говорит, не было, дурак, что с ней связался. Ему, по его словам, нравятся женщины попроще. А Стелла… Ее звали Стелла. Красавица, но характер не приведи господь! Жесткая, сильная, добивается, чего хочет, а потом скручивает в бараний рог. Колючая проволока, и ни шагу в сторону. Знаю я эту породу. Кстати, наша ясновидящая тоже из таких. Ох, и нарываются эти деловые бабы! – сказал Астахов.

– Думаешь, не он?

– Не знаю. Я верю, что мужик этот, доктор Лапин, мог оттолкнуть ее, а тут нож в спину… Черт его знает. Ну, он мог в крайнем случае съездить даме по морде… пардон, по физиономии – это допускаю, у него репутация та еще… Да и мотива не вижу.

– Мотив необязателен, – сказал Федор.

– Как это? – не понял Савелий. – Зачем тогда?

– Происходит много немотивированных убийств, Савелий. Народ сейчас нервный, злой, чуть что, сразу за нож. Вспышка гнева – она оскорбила его мужское достоинство, обозвала всякими словами, он вне себя бросается на нее с ножом! Это даже лучше, если нет мотива.

– Почему?

– Меньше дадут. Состояние аффекта, справка от врача… и все такое. Неужели в дамских романах об этом нет ни слова? Ты же все знаешь лучше меня, Савелий. А за преднамеренное убийство можно загреметь на полную катушку. Особенно если репутация уже подмочена. Как у этого доктора… как его?

– Послушайте, – вдруг произнес Зотов, – во всех источниках говорится, что ясновидящая должна взять его за руку… И в кино тоже…

– Кого?

– Убийцу!

Федор радостно хмыкнул, капитан Астахов посмотрел волком.

– Вот так и совершаются немотивированные убийства, – прокомментировал Федор. – Где ж тебе взять убийцу, Савелий? Если бы он у нас был, нам не понадобилась бы ясновидящая.

– А доктор?

– Доктор появился на сцене только вчера. Но вообще мысль дельная. Как тебе, Николай? Пусть она возьмет его за руку…

– У нас появился не только доктор, – ответил невпопад капитан Астахов. – У нас появился персонаж, пишущий письма. Александр Урбан получил два письма с идиотским текстом.

– Кто такой Александр Урбан? – спросил Савелий.

– Экстрасенс, близкий друг Николая, – объяснил Федор. – Тот самый, с гранеными стаканами. Чего хочет новый персонаж?

– Он хочет встретиться с ясновидящей. Пишет, что будет ждать ее около студии, но не указывает ни времени, ни даты. Причем тексты идентичные. Везде пальчики Урбана. На конверте первого письма еще и отпечатки дежурной.

– Значит, доставили не по почте. А как?

– Их подбросили. Первое на стойку дежурной, второе – на стол Урбану. Кабинет его был закрыт, но ключи всегда на стенде. Любой может взять. Дежурная клянется, что чужих не было. Но сами понимаете… Студия – проходной двор. Тетка там сидит стервозная, но вполне могла отвлечься.

– Постой, а откуда автор знает о ясновидящей?

– Здесь прокол, – с досадой сказал капитан Астахов. – Сашка Урбан рассказал о ней в своей передаче.

– Какой передаче? – спросил Зотов.

– Ты, Савелий, у нас как… пришелец из космоса. Урбана не знаешь, телевизор не смотришь, – упрекнул друга Федор. – У него своя передача после полуночи. А что именно он сказал?

– Да ничего особенного, – стал оправдываться капитан. – Никаких имен, ничего конкретного, просто упомянул. Я ничего не знал. Сашка тот еще жук, ему бы только рейтинг поднять.

– Да… – протянул Федор. – Твой прокол, Николай. С кадрами нужно работать, а не только пить водку гранеными стаканами.

– Да я сам, как узнал, чуть не… И еще – взломали машину этой ясновидящей.

– Как ее зовут, кстати?

– Ксения Валентиновна Холодова. Неприятная баба. Самоуверенная, высокомерная…

– Что взяли?

– Ничего. Взломщик разбросал квитанции и всякое барахло – перчатки, косметику… И полоснул ножом по спинке сиденья. И снова никто ничего не видел. Там дежурят два здоровенных бугая, и ничего!

– Как и с письмами, – заметил Федор.

– Это был убийца? – спросил Савелий.

– Где?

– Ну, письма и машина…

– Вряд ли, – ответил Федор. – Зачем убийце высовываться?

– Боится, что она может увидеть его во сне, – предположил Савелий. От волнения у него на скулах выступили красные пятна.

– Резонно. Но мне почему-то кажется, что это события разного порядка, – рассуждал Федор. – Убийства – это конкретное действо. Странные письма и странное происшествие с машиной…

– Почему странное? Мою машину тоже взломали, украли магнитофон… – перебил друга Савелий. – И порезали сиденья. Вот чего не могу понять – зачем резать сиденья?

– Классовое чутье сработало. В глазах люмпена ты проклятая буржуазия. Ты прав, Савелий, машины угоняют и взламывают немерено, но тут важен контекст. Тут важна цепь событий. А цепь событий такая: передача по тэвэ, письма, взлом машины. Причем самое странное – явная бессмысленность и писем и взлома. Ведь ничего не взяли. Магнитофон… или что там было – плеер? – на месте.

– Может, их спугнули?

– Может. Но напрашивается вопрос: почему два письма? Абсолютно идентичных. Что бы ты сделал, Савелий, если бы получил письмо подобного содержания?

– Бросил бы в корзину и забыл. Мне знаешь сколько авторов пишет?

– Вот именно, бросил бы в корзину. А если бы пришло второе, точно такое? А потом третье?

– Ну… не знаю, – задумался Савелий. – Может, позвонил бы Николаю… или тебе.

– Именно! Запомнил бы и рассказал жене, друзьям и так далее.

– Мы с Сашкой Урбаном тоже так считаем, – сказал капитан Астахов. – Этот тип хочет засветиться. Ну и что дальше?

– Я думаю, Николай, ты и сам знаешь. Среди бумаг в машине могли быть визитные карточки… Кстати, как, по-твоему, он вышел на ее машину?

– Следил за Урбаном. Он с ней встречается…

– Понятно. То есть непонятно. Если он предположил, что подруга Урбана – это ясновидящая из передачи, и следил за ними, то он знает, где она работает, и выяснить ее имя пара пустяков… и так далее. Не стоило взламывать машину. Опять бессмысленный на первый взгляд поступок.