Шаги по воде

Капитан Астахов хрипло выругался. Савелий судорожно сглатывал слюну и растирал затылок. Федор нагнулся ниже, рассматривая находку.

Савелий вдруг бросился вон из комнаты. Астахов посмотрел ему вслед, поймав себя на мысли, что сам бы с удовольствием последовал за редактором. Он испытывал сейчас ослепляющую ярость, от которой кровь билась в затылке и сжимались кулаки. Белоглазый разгуливает у них под носом, задает свои идиотские вопросы, запросто проникает в закрытую квартиру и оставляет страшные подарки.

– Коля, успокойся, это муляж, – сказал Федор негромко.

– Что? – не понял капитан, переводя взгляд на приятеля.

– Это не настоящая голова… Наш Мистик изволил пошутить на сей раз.

– Как не настоящая? – повторил капитан тупо, нагибаясь над пластиковым пакетом. – Откуда ты знаешь?

– Цвет крови… Цвет лица… я бы сказал, слишком свежий… Запашок краски… И вообще, интуиция. Но выполнено артистично. Посмотри сам.

Капитан постепенно приходил в себя. Он снова нагнулся над пакетом, достал из кармана шариковую ручку, потыкал в голову. Перевернул – тускло блеснула сережка. Распрямился и выругался.

– Пошли поговорим с девушкой, – сказал Федор. – Ей, бедняге, досталось. Я думаю, ей нужно уехать. Чем раньше, тем лучше.

– Зачем? – спросил капитан невпопад, но Федор понял.

– Не знаю, зачем. Но определенная цель у него есть. Наш Мистик не шутит – у него для этого не хватает воображения. У него все предельно ясно: убийство и вопрос, когда анапелис это увидела. Он экспериментирует, добиваясь четкого ответа на четко поставленный вопрос. Голова, правда, как-то не вяжется с этой задачей. Но мы ведь не все знаем… Может, дело не в голове.

– Опять твоя философия, – сказал с досадой капитан. – Вяжется, не вяжется… Откуда ты знаешь, как чувствует псих? Что у него делается… тут! – Он остервенело постучал себя кулаком по лбу. – Пугает… Это почище наркотика – знать, что тебя боятся до поросячьего визга.

– Не знаю, – ответил задумчиво Федор. – До сих пор он не делал лишних движений. И не угрожал. Даже обещание наказания относилось не к Ксении, а к новой жертве.

– А может, именно к ней? – возразил капитан. – Он же написал, за ложь – наказание. А почему голова не настоящая?

– Технически трудно добыть настоящую – он ведь убивает с лету, а не где-нибудь в подвале… Эта голова – угроза, как я понимаю. Вроде мертвых петухов в вуду.

– Зачем ему угрожать? Он играет с ней.

– Прекрасный вопрос, Николай. Я бы тоже не прочь это узнать… или здесь что-то другое… Послушай, та девушка, студентка, блондинка?

– Ты думаешь?..

– Покажи серьги ее подружкам. В первый раз он прислал окровавленный нож, а сейчас – голову. В качестве доказательства. И сережки жертвы.

– Ладно! – подвел черту капитан. – Разберемся. Иди к девушке, а я вызову ребят.

Савелий сидел рядом со мной, полный сочувствия. Он принес валерьянку, найденную в аптечке в ванной, и в гостиной плавал ее сладковато-терпкий запах. Федор придвинул кресло к кушетке. Уселся. Савелий обеспокоенно посмотрел на него, полный опасений, что он сейчас ляпнет что-нибудь не то.

– Друзья, – бодро начал Федор, – это только шутка. Голова не настоящая.

– Как это не настоящая? – поразился Савелий. – А… кровь? – Он во все глаза смотрел на Федора, нисколько ему не веря и негодуя, что тот затеял дурацкий разговор в присутствии Ксении. – Я же сам видел! Мы все видели…

– И кровь не настоящая, Савелий. Краска. Не веришь? Пошли посмотрим еще раз. Хотите, Ксения?

Я только головой мотнула. Зотов с минуту колебался, пристально всматриваясь в лицо Федора, словно ожидая знака. Но глаза у того были честные, и Савелий, так ничего и не решив для себя, поспешно встал с кушетки и направился в спальню. Трагедия стремительно перерастала в фарс.

– Хотите кофе? – спросил Федор. – И я бы не прочь за компанию. Вам с сахаром?

Я снова покачала головой и впервые внимательно на него посмотрела.

– Меня зовут Федор Алексеев, – представился он, улыбаясь. – Когда-то работал вместе с… известным вам Колей… капитаном Астаховым. Сейчас преподаю философию. Сменил военный мундир на тогу, так сказать. Академическую.

– Капитан Алексеев? – спросила вдруг я, рассматривая его: карие ласковые глаза, седые виски, ямочка на подбородке… Красавчик!

– Ну, – ответил удивленный Федор. Так отвечал обычно капитан Астахов, за что подвергался критике стилиста Савелия. – Откуда вам это известно?

Я слабо улыбнулась:

– Регина рассказывала… У которой ателье мод.

– Регина Чумарова? – уточнил Федор. – Как же, как же… помню. Интересно, что же она вам… нарассказывала.

Я рассмеялась – в последней фразе Федора сквозило любопытство человека, который любит рассматривать себя в витринах магазинов.

– Она уверяет, что вы были единственным приличным человеком в милиции. Что вы дружили, и она до сих пор горюет, что вас убили… на боевом посту.

– Убили? – удивился Федор. – Пока нет. Сам ушел. Откуда эта информация?

– Регина знает все городские… новости.

– Ох, уж эта Регина, – вздохнул Федор, радуясь, что я пришла в себя. – Надо будет зайти как-нибудь, проведать ее. Интересный она человек, наша Чумарова…

– Зачем он это делает? – спросила я, угасая.

– Не знаю, – соврал Федор. Ему явно не хотелось меня пугать. – Не могу понять последнего финта, – прибавил он для пущей убедительности.

– А до сих пор было понятно? – голос мой прозвучал неожиданно резко.

– До сих пор… более или менее, – ответил Федор. – Я думаю, его возьмут… не сегодня завтра…

– Возьмут? – В моем голосе прозвучал сарказм. – Более-менее, не сегодня завтра… Да он только и делает, что маячит вокруг, убивает, приходит сюда, как к себе домой, а люди вашего друга капитана… они что, спят?

В прихожей хлопнула дверь, раздались быстрые шаги. На пороге возник, как черт из табакерки, экстрасенс Александр Урбан, которого Федор не знал лично, а лишь видел по телевизору.

– Ксенечка, что случилось? – вскричал Урбан. – Кто это? – Он взглянул на Федора, как уколол.