Шах и Мат. Часть 1

— Посидишь в темноте. Поумнеешь.

С грохотом закрываю дверь и дергаю ручку. Никакой жалости, она же сбежит. Да и пусть бежит Гаспаров, тебе то что. Внутри внезапно все закипает, я сам не понимаю, что я взрослый мужик так ношусь с ней, плевать на нее, вот и все. Ударяю кулаком по двери и развернувшись иду к дому, нет не отпущу, не сейчас…

* * *

Велю охране не спускать глаз с Ани, собираемся с братвой, соболезнования, хорошие слова в адрес Майкла, но то, что это сделал этот ублюдок, нет косвенных доказательств. Нужны факты, а не попросту гонять порожняк на нашем языке.

— Зверь, — старший Хромой, смотрит на меня. — Я понимаю, он убил твою семью, но его след затерялся. Может, его давно нет в живых. Мы будем искать, но об Акеле, много лет никто не слышал.

— Тем более самосуд не принят, — Белый закуривает.

Я молчу, сжимаю руку в кулак, этот ублюдок жив, и я знаю, я чувствую это.

— По самосуду никто действовать не будет, — спокойно отвечаю я. — Я знаю, что говорю, и я предоставлю все факты.

Криминальный мир — сложный мир, со своими законами и понятиями, обычный человек не поймет, сломается. Уже в машине, по всем каналам пробиваю ближайшие билеты Ане в Англию, а сам, откинувшись на сидении, отпиваю вискарь. Ее родинки не дают мне покоя, точнее такие же у Акелы, такая редкость… А ведь она ничего не знает про отца. Трогаюсь с места, внутри нарастает нервоз, братва изменилась, все леголизовались, теперь все бизнесмены, дела решают по-другому, только я, как был уличным пацаном, наверное, им и останусь. Я найду его, и ублюдок ответит мне за все. Пишу Френсису, назначаю встречу на вечер, есть что перетереть, я не умею общаться спокойно, я пытался, но не вышло.

У дома, первым делом выслушав про все Анины капризы, иду к подвалу. Открываю дверь и смотрю, как она спит, свернувшись на диванчике. Черные волосы разметались по хрупким плечам, длинные ноги поджаты под себя. Делаю к ней пару шагов и опускаюсь на корточки подле, дыхание ровное, девочка спит… Смотрю на родинки, один в один. Внутри все сжимается, таких совпадений не бывает, теперь точно знаю, девчонку никуда нельзя отпускать от себя.

Внезапно она открывает глаза, смотрит так странно, как-то испуганно.

— Привет, — сухо произношу я.

— Привет, — тихо отвечает она и сжимается еще больше.

Я борюсь с желанием коснуться ее, не смей этого делать Гаспаров. Не смей…

— Что набегалась?

Алина молча кивает, сейчас растрепанная, сонная, она еще больше вызывает желание притянуть к себе, зарыться в ее волосы, уложить под себя и впиться в ее сладкие губы. Перебарываю все это.

— Вставай, пойдем, поешь.

— Вы меня тут всегда держать будете?

Усмехаюсь.

— Пока не надоешь или жена моя не приедет.

Злюсь на себя в этот момент, зачем соврал про жену… У меня же никого нет, но осознание злости к ней вперемешку с дикой страстью и просто желанием обнять, взрывается в мозгу. Я и ненавижу ее за слова, за то что, влезла в мой дом, за ее любимого, но в тот же момент, я не могу отпустить и черт возьи еще до родинок, меня что-то торкнуло, как пацана.

— У тебя есть жена? — взгляд огромных распахнутых глаз устремлен на меня.

Встаю и внезапно грубо стаскиваю ее с дивана, ставлю напротив себя.

— Есть. Еще что-то?

Она молчит, не понимаю ни ее эмоций, ни хрена, злюсь от этого еще больше. У меня погиб друг, проблемы с товаром, а я тут с этой воровкой церемонюсь. Хватаю ее за плечи, она не сопротивляется, меня трясет, лучше бы дернулась, пыталась вырваться, а она молчит.

— Живо пошли.

Алина лишь кивает, я тяну ее к двери, открываю ее, и мы сталкиваемся в проеме, она как-то слабо улыбается, а у меня все внутри замирает. Сука… Только этого мне еще не хватало, ее улыбка особенная, как и она сама.

— Живее.

Толкаю ее в спину и сам понимаю, что все это неправильно, закрываю дверь и иду к дому, она идет рядом, она мне никто, она чужая, но твою же мать, почему так хочется развернуть ее к себе, прижать и никуда не отпускать. Почему именно ее… Именно ту, которая за ночь взорвала мне весь мозг, именно ту…

Внезапно она касается моей руки, останавливаюсь и зло смотрю на нее.

— Прости, просто споткнулась.

Пытаюсь утихомирить целый вулкан внутри себя, пытаюсь не думать о ее родинках, об их родстве и вообще о ней, но не могу, понимаю, что столько лет что-то закрыто на замок, рвется наружу. Вновь смотрю на нее, она прекрасна, но в тот же момент она дура, полнейшая дура. Только вот ее дуру мне сейчас и надо, а больше никого. Просто никого, только ее…

ГЛАВА 9

АЛИНА

Он смотрит на меня, как дикий зверь готовый растерзать в любую минуту, я захожу в дом, и вся сжимаюсь под его пристальным взглядом. Прохожу вперед и тут же натыкаюсь на стройную юную девчонку. У нее его глаза. Неужели дочка? Девчонка хмурится.

— Мне значит нельзя с парнем своим гулять, а ты шалав таскаешь.

— Аня рот закрыла, — рычит он. — Живо пошла к себе.

Аня, топнув ногой, бросается наверх, а я замираю на месте. Шалав… Хотя выгляжу я не самым лучшим образом.

— Тебя моя племянница приняла за падшую женщину, извини, юношеский максимализм. Велю купить тебе что-нибудь из шмоток, — усмехается он.

Я испуганно смотрю на него.

— Ты меня здесь долго держать будешь? Может, лучше сразу убьешь?

Он прицокивает языком.

— О себе не думаешь, хоть о ребенке подумай, когда такие вещи говоришь дура. Больно ты нужна мне — трогать тебя. Я смотрю тебе на ребенка совсем наплевать. В дом чужой влезла, а теперь еще и просишь меня убить себя.

Я молчу, сжимаю кулаки. Он что издевается?

— Зачем тогда я тебе? Отпусти.

Алан смотрит на меня, от его взгляда мурашки идут по телу.

— Рот закрой. Не отпущу я тебя точно. Я люблю мучать своих жертв, а еще раз попробуешь сбежать, плохо будет. Не пожалею.

Я молчу, мне совсем нечего ему сказать, он убил Тима, а даже если не убил, сделал с ним что-то ужасное. Зачем я только послушала его и полезла в этот дом?

— Правильно мыслишь. Не стоило, — словно прочитал он мои мысли.

Я устало прижалась к стене, в горле пересохло, руки и ноги немели. Что он сделает со мной?

— Пойдем, поешь.

Он подходит ко мне ближе и берет за локоть, я хочу что-то произнести, но понимаю, что не могу, меня внезапно резко качает в сторону и последнее, что я помню, сильные руки на своей талии и его темные глаза, устремленные на меня…

* * *

Я открываю глаза, словно в тумане, плохо соображаю, все кружится. Все плывет, усилием воли пытаюсь сесть, но ничего не выходит, скашиваю глаза в сторону и вижу, что в руке капельница.